Журнал «Если» - «Если», 2003 № 12
— Нет, — ответил Кирпич, не спеша вращая кристалл в руке. — Если только эта штуковина у меня на голове не врет, ты нашла самый настоящий алмаз.
Никто, разумеется, не поверил новости. Как может какой-то камень, больше всего похожий на кусок замороженного томатного сока, оказаться алмазом? И как он может что-нибудь стоить?
Тем не менее все согласились, что компании о находке сообщать не следует.
Кочевелу готов был немедленно обменять странный камешек на роскошный участок Финна. Фактически, он сделал Мэри предложение руки и сердца. Улыбнувшись, она ответила отказом. Тем не менее условия продажи надела были пересмотрены, и Кочевелу принял от Мэри первые десять фунтов взноса. Передача из рук в руки означенной суммы, равно как и переход права собственности, были по всем правилам зарегистрированы в БМК. Оформление документов поручили Мортону, который, будучи уроженцем Англии, не должен был слишком сильно раздражать власти.
В назначенный день камень был тщательно зашит в подкладку термокостюма Финна, после чего обитатели «Королевы» — предварительно заручившись клятвенным обещанием доставить драгоценность самым лучшим ювелирам Амстердама сразу же по прилете на Землю — торжественно проводили парня в космопорт.
Увы, когда они услышали о товарище в следующий раз, новости оказались не самыми веселыми. Финн утонул; его тело было найдено на камнях у побережья Антрима[19] спустя три недели после возвращения Вниз, как иногда называли Землю. По непроверенным данным, на губах Финна застыла счастливая улыбка, а в руке все еще была зажата пустая бутылка.
Узнав об этом, Мэри только пожала плечами. Права на землю Финна уже перешли к ней; Кочевелу тоже не остался в накладе — каждую неделю он получал от нее по десять фунтов. В кои-то веки ей удалось вывести свое хозяйство на безубыточный уровень.
2. Самая богатая женщина МарсаБыл день рождения Ее Величества, и Мэри принимала у себя в таверне участников гонок на бетонных байдарках.
Да-да, спорт на открытом воздухе существовал и на Марсе.
Но едва-едва.
Во всяком случае, не в таких масштабах, какие подразумевал широко известный голографический плакат с изображением стоящего с внешней стороны воздушного шлюза мускулистого атлета в безрукавке и микромаске с регбийной «дыней» под мышкой. «Этот человек ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стоит на ЗЕМЛЕ МАРСА!» — гласила надпись на плакате, однако мало кто знал, что для съемок выбрали самый жаркий летний полдень в самом жарком экваториальном районе и что спортсмен находился на открытом пространстве ровно пять секунд. Когда снимок был сделан, спортсмен с резвостью газели запрыгнул обратно в шлюз и потребовал самую большую бутылку глазных капель. Как и в большинстве случаев, реклама оказалась сплошным надувательством, и все же активный отдых на поверхности не исключался — для этого достаточно было только проявить изобретательность.
Бетонные байдарки изготавливались методом «каменного литья» из вездесущей пыли, в которой на Марсе недостатка не ощущалось. На корме каждой лодки устанавливался небольшой антигравитатор. Как и большинство разработанных на Земле устройств, антигравитаторы функционировали на Марсе не слишком хорошо, однако их мощности хватало, чтобы каменная лодка могла подняться над поверхностью фута на два-три. В закрытом помещении лишенная двигателя байдарка лишь бесцельно раскачивалась на одном месте, но стоило вытолкнуть ее из воздушного шлюза, как она тут же оказывалась во власти буйных и стремительных марсианских ветров, которые влекли ее за собой и швыряли, словно щепку.
Горизонтальные воздушные потоки можно было ловить — или отражать — с помощью двухлопастного весла, сделанного чаще всего из обрезка стальной трубы и листового железа, подобранного на свалке компании. Благодаря этому веслу спортсмен мог не только лететь вместе с ветром, но и худо-бедно управлять своей лодкой. Но сначала ему предстояло облачиться в полный защитный комплект для пребывания Снаружи.
Гонки на бетонных байдарках были самым распространенным (и фактически единственным) видом активного отдыха на Марсе. Для ежегодных соревнований мастеров, проводившихся в день рождения королевы Англии, по долине Мертвой Змеи проложили извилистую трассу со множеством препятствий. Сейчас по этой трассе неслись сразу четыре байдарки, отчаянно сражавшиеся с ветром и друг с другом.
— …Дух состязательности, дух первопроходцев… — вещал Чиринг в микрофон своей портативной камеры. Он вел прямой репортаж, и его голова, фоном для которой служило невероятное, почти фантастическое зрелище летящих в облаках красной пыли веретенообразных лодок, выглядела на контрольном экране очень и очень внушительно. — На Земле он давно стал анахронизмом. Какую же функцию выполняет он на Марсе, где пролегает Последний Фронтир человечества? Что такое Марсианские Гонки на бетонных байдарках — шаг назад к почти забытому, примитивному общественному инстинкту или очередной этап культурной эволюции юной марсианской колонии?..
На этот вопрос никто не ответил, хотя у прозрачных секций Трубы столпилось довольно много зрителей. Подбадривая своих кумиров, они кричали до тех пор, пока не пересыхало в горле, и пиво продавалось очень хорошо.
— Левее, Рэмсэй! — вопил Кочевелу, указывая пальцем на голографическое изображение королевы Анны с платком в руке. Изображение обозначало половину дистанции. — Левей, тебе говорят, болван!
— Кружечку портера «Фобос», Кочевелу? — приветливо осведомилась Мэри. — За счет заведения?
— Да, пожалуйста, только поскорее!.. — простонал Кочевелу. — В горле ужасно пересохло!
Мэри махнула рукой, подзывая Эри. Поминутно спотыкаясь на засыпанном песком полу, та поспешила к хозяйке и повернулась, подставляя Мэри каменнолитой бочонок, висевший у нее на спине в специальной ременной сетке. Чуть ниже бочонка болталось в петлях и несколько кружек. Мэри выбрала одну и, привычно нацедив из бочонка пинту пива, протянула Кочевелу. Тот осушил кружку одним глотком и вытер пену с усов тыльной стороной ладони.
— Это было очень любезно с вашей стороны, мэм, — с горечью сказал он. — Особенно если учесть, сколько денег я потеряю сегодня. ТЫ ОПОЗОРИЛ ПАМЯТЬ ФЛАФФИ! — снова проорал Кочевелу, обращаясь к Рэмсэю, хотя гонщик не мог его слышать. Имя Флаффи носил покойный питон Кочевелу.
— Мы похоронили на Марсе зло, — внезапно сказала Эри мечтательным, тихим голосом, но никто не обратил на нее внимания.
— Я думаю, Рэмсэй не виноват, — сказала Мэри. — Разве может кто-то конкурировать с нашим Манко? Все дело в дополнительных кровеносных сосудах в подушечках пальцев; у него их намного больше, чем у обычного человека — ведь Манко родился в высокогорных Андах. Благодаря этому он лучше чувствует весло. Он, можно сказать, избранник самой Природы.
