Юрий Кудрявцев - Три круга Достоевского
Детей воспитывает семья, воспитывает школа — институты общества. Их воспитывает жизнь. Проблема воспитания, по Достоевскому, одна из важнейших социальных проблем. И «случайное семейство» совсем не случайно, оно во многом социально обусловлено. Велика в воспитании роль государства.
Государству, власти Достоевский уделил много внимания. И обнаружил глубокое понимание сути этого социального института. В конце жизни, замечая о ненормальности политического положения европейских государств, Достоевский писал: «Да и как оно могло быть естественным, когда неестественность заложена в основании их и накоплялась веками? Не может одна малая часть человечества владеть всем основным человечеством как рабом, а ведь для этой единственно цели и слагались до сих пор все гражданские (уже далеко не христианские) учреждения Европы, теперь совершенно языческой» [1895, И, 495]. Правда, все это отнесено к государству европейскому. Российское как будто иное. Но в романах, в частности в «Бесах», показана российская администрация, и оказалось, что она похожа на европейскую. А может быть и хуже. «Люди, достойные суда и Сибири», получают от нее награды. И, видимо, наоборот.
Откликаясь на разговоры о конституции в России, Достоевский беспокоится, что конституция может, по образцу западных, обеспечить лишь свободную говорильню в высших органах. И не больше.
В последнем выпуске «Дневника писателя» (1881 год) Достоевский обнажает главный порок государственности — бюрократизм. Как результат этого писатель видит отсутствие веры в справедливость и хозяйственный разлад в России. Народ опутан бюрократией. «Вон высчитали, что у народа, теперь, в этот миг, чуть ли не два десятка начальственных чинов, специально к нему определенных, над ним стоящих, его оберегающих и опекающих. И без того уже бедному человеку все »и всякий начальство, а тут еще двадцать штук специальных! Свобода-то движения ровно как у мухи, попавшей в тарелку с патокой» [1895, 11, 520].
Бюрократию такое положение вполне устраивает. Она меньше всего думает о пользе общества и больше всего о самосохранении. Достоевский дает высказаться воображаемому бюрократу. И тот заявляет, что бюрократия — основа всего и потому неприкосновенна. Положим, работу сорока чиновников могут выполнить четыре. Но даже двух нельзя сократить — покушение на систему. «Пусть, пусть дело делается по-мертвому, зато по системе, по принципу, по великому принципу...» [1895, 11, 534].
Обожествление принципов, не отвечающих духу времени, идущих вразрез с интересами народа, боязнь всего нового отражают суть бюрократии. И недостаток государственности.
К сожалению, выпуск «Дневника писателя», в котором была напечатана эта программная статья, был последним. И дальнейшего раскрытия проблемы не было. А потому остается лишь сконцентрировать внимание на тех штрихах государственности, которые рассыпаны по предыдущему творчеству писателя.
Достоевский показывает вмешательство государства в частную жизнь граждан. Он не одобряет того, что государство опирается на силу. Делает упрек государству в недостаточной информации граждан. Такой упрек был сделан как европейским, так и российскому государствам. Пример упрека государству российскому: «Никто не может, конечно, ни требовать, ни желать, чтоб сообщались стратегические планы, цифры войска раньше дела, военные секреты и проч., но, по крайней мере, то, что узнают венские газеты раньше наших, можно бы знать и нам раньше их» [1895, Н. 217].
Достоевский против надзора государства над мыслью — против цензуры. В одной из записных тетрадей есть следующее замечание: «О цензуре. Мы неограниченная монархия и, может быть, всех свободнее. Таких народов (т. е. сходных), как мы, только три. При Гаком могуществе императора мы не можем не быть свободны» г[ЛН, 83, 401]. Можно, конечно, трактовать это как заготовку к восхвалению монарха. Но я вижу здесь использование стереотипного суждения относительно самооценки власти в интересах свободы мысли. Коль мы так свободны, то не нужна и цензура. Уберите ее и тем докажите правильность стереотипа о свободе.
Достоевский обнажает тупость и самоуверенность власти; В частности, на примере французской власти: «...накануне почти верного своего падения, они убеждены в полной победе» [1895, 11, 280]. Далее писатель замечает, что республиканские власти во Франции лишь начали править, «как тотчас же вообразили себе, что страна в них влюбилась бесповоротно и что по крайней мере. Вот что было комично. Решительно у всякого французского республиканца есть роковое и губящее его убеждение, что достаточно только одного слова «республика», как тотчас же она станет навеки счастливою. Все неудачи республики они всегда приписывают лишь внешним мешающим обстоятельствам, существованию узурпаторов, злых людей, и ни разу не подумали о невероятной слабости тех корней, которыми скрепляется республика с почвой Франции и которые в целые сто лет. не могли окрепнуть и проникнуть в нее глубже» [1895, 11, 281].
Можно, конечно, трактовать это как выступление против республиканской формы правления. Но я вижу иное. Здесь автор выступает против власти, не ожидающей восхищений со стороны народа, а просто объявляющей о восхищении. Против использования тирании терминов, против несамокритичности. Может быть, Достоевский не прав по отношению к республиканской Франции. Но это ошибка первого круга. По кругу второму ошибки здесь нет. Такие черты могут быть присущи власти, и черты эти — негативные.
При размышлениях о бюрократизме Достоевский повторяет ранее высказанную мысль о единстве царя и народа. Мысль эта родилась, поддерживалась и насаждалась в недрах официозной печати. Об этом единстве говорили в России много. Это был краеугольный камень официальной идеологии. И Достоевский — в хоре официозов? Не думаю. Мне кажется, он понимал, что частое упоминание о единстве говорит о его отсутствии. То, что есть в действительности, — видно, и кричать о нем не надо. Ход мысли у Достоевского тот же, что и в случае с цензурой. Если едины, то доверяйте народу. А в статье о бюрократизме речь как раз и шла о недоверии.
При всей своей проницательности Достоевский не заметил, однако, одного вида деятельности государства: делание «воли народа». Более того, он выступил против Л. Толстого, заметившего в период балканских событий это делание.
Но Достоевский зорко увидел одну из опор государства в борьбе с теми, кто не разделяет сделанного «общественного мнения». Это донос.
- В «Мертвом доме» доносчика не презирают. Почему? Видимо, потому, что донос стал нормой, и к нему привыкли. Сбита система ценностей. А это проблема социальная. Далее, если есть доносчики, значит, есть и их работодатели. Как говорил Иван Карамазов, «у нас ведь тоже есть такое одно отделение, где принимают известные «сведения» .[10, 10, 171].
