В чертогах марсианских королей - Варли Джон Герберт (Херберт)

Я решил облегчить жизнь вашей бухгалтерии, которая выписывает мне чеки. В будущем я буду вместо подписи ставить мой универсальный писательский код (УКД), который я привожу ниже. Гильдия писателей недавно одобрила ЕГО. Так что прощай, Джон Варли, и здравствуй, 2100061161… но вы можете называть меня просто 210, если вы все еще считаете меня своим другом.

Валентинка

В соавторстве с П. Дж. Бизом

Холодным январским понедельником ровно через минуту после полуночи поэты объявили забастовку. В считаные часы вся стихотворная индустрия страны замерла.

Большинство американцев узнали эту новость за утренним кофе или при просмотре ранних ток-шоу по телевизору. Сто человек ходили по кругу, утаптывая снег перед Нью-Йоркской публичной библиотекой, в руках у них были плакаты с наспех нацарапанными лозунгами, и они скандировали: «Розы красные / Деньги зеленые / Мы отвергаем предложение ваше/ Оно слишком подлое».

Вашингтон пришел в замешательство. Ходили слухи, что обе стороны были уже готовы уладить разногласия. Кто-то даже говорил, что неофициальное соглашение было достигнуто, и поэтому рифмоплеты будут продолжать свою работу без контракта. А представитель Федеральной службы посредничества и примирения [18] уже ждал своего часа, чтобы выйти на сцену.

Затем незадолго до полуночи руководители компаний отказались менять свою позицию относительно предложенного им введения ограничений на импорт хайку и мантр, которые создавались с привлечением дешевой иностранной рабочей силы. Представители профсоюза спешно покинули переговоры, и через несколько часов пикеты возобновились.

Сначала никто не видел особых причин для тревоги. В ходе инвентаризации были выявлены значительные залежи стихотворных материалов. Работники поэтических хранилищ и дилеры утверждали, что можно продолжать деятельность, используя те стихи, которые уже имелись в наличии – их создали по условиям предыдущего контракта. Страна ненадолго смогла спокойно вздохнуть.

И хотя забастовки проходили повсеместно, в скором времени все внимание было приковано к городу Канзас-Сити. Местные поэты так и не вступили в профсоюз, и аналитики сходились во мнении, что, если «Поэтическая столица Америки» продолжит свою работу, это позволит переломить профсоюзу хребет.

В течение дня операторы с разных телеканалов осаждали ворота большого поэтического предприятия компании «Холлмарк» [19]. Профсоюз придумал короткие лозунги и речовки для трехсот бастующих. Особенно прессе понравились шесть плакатов, которые все вместе складывались в следующие строки: «Замена может / Еще хуже стать / Нашим стихам / Замену / Вам не сыскать. / «Бурма-шейв» [20].

К вечеру к большим воротам поэтического предприятия «Холлмарк» стали стекаться труженики второй смены, а работники первой смены направились к своим машинам. Пикетирующие, которых было намного меньше, оказались в центре этой толпы. Люди вели себя неспокойно, казалось, что в любой момент может начаться побоище. Когда с одной стороны кто-нибудь выкрикивал пылкий дифирамб, другая отвечала ему не менее остроумной каталектикой [21]. Полицейский отряд, вызванный для разгона демонстрации, был приведен в состояние боевой готовности.

Затем Онуса Трончи – президента местного профсоюза – водрузили себе на плечи два крепких стихоплета, еще несколько часов назад бывшие членами профсоюза водителей-дальнобойщиков, с которым был объединен поэтический профсоюз. Пронзительным, дрожащим от возбуждения голосом Трончи экспромтом зачитал свой «Сонет рабочих», которому в скором времени суждено было стать знаменитым:

Сонет произвел сногсшибательный эффект. Некоторые сравнивали его с драматичной импровизированной балладой Сирано в зрительном зале Бургундского отеля [22], другие – с речью Марка Антония на похоронах Цезаря [23]. Критики лишь презрительно усмехались подобным оценкам, но вторая смена так и не явилась за свои рабочие столы на предприятии «Холлмарк». В течение нескольких часов массивные печатные станки выпускали открытки без поздравительных стихотворений, а затем и вовсе остановились.

На следующий день в новостях сообщили о том, что поэты затеяли все это всерьез и надолго и что они не боятся играть жестко.

Большинство потребителей надеялись, что возникший в результате забастовки дефицит можно будет ликвидировать с помощью местных библиотек. Но ничего подобного не случилось. В последующие месяцы поэты организовали секретные группы, которые смели литературу с библиотечных полок по всей Америке. Как впоследствии удалось доказать, некоторые оформили на себя по две тысячи книг. Разумеется, это невозможно было устроить без внутренней поддержки. Были опрошены сотни сочувствующих библиотекарей… и некоторые из них сами оказались членами профсоюза.

Но дело было сделано, и голодная до стихов нация лишилась доступа к выпущенным ранее поэтическим сборникам. Поэты поклялись, что не вернут книги до тех пор, пока не завершится забастовка. На первой странице «Washington Post» появилась фотография с пустыми полками в разделах «Литература» и «Американская литература» в Библиотеке Конгресса. Рядом можно было увидеть фото одинокого и несчастного сборника стихов Э. Э. Каммингса, который по ошибке попал в раздел «Грамматика и пунктуация» в филиале библиотеки в Цинциннати.

Президент объявил, что берет время для размышления до следующего понедельника, когда, по его словам, он ожидает, что противоборствующие стороны снова сядут за стол переговоров. Затем он пригрозил уволить каждого поэта, находящегося на государственной службе, если она или он не вернется к понедельнику на свое рабочее место. Он продолжал нелестно отзываться о людях, которые берут в библиотеках книги и не возвращают их вовремя. И назвал этот поступок антиамериканским. Многие американцы были с ним в этом солидарны.

К концу недели начали ощущаться экономические последствия забастовки.

Пять маленьких библиотек при художественных колледжах закрыли свои двери после занятий в пятницу. К середине следующей недели их численность выросла до пятнадцати. В государственных школах стали заменять самостоятельное прочтение книг на уроки литературы.

Участники мюзикла «Кошки» устроили коллективный кошачий протест. Они вышли на него, все до последнего кота. Старик Дьютерономи и Рамплтизер выступили от их лица и поклялись, что не покинут пикет до того момента, пока не завершится забастовка.

Журнал «The New Yorker» объявил, что после следующего еженедельного выпуска они приостанавливают публикации. Большинство его сотрудников уже вышли на пикеты. Новые поэтические материалы прекратили поступать, и это приводило к возникновению брешей в издании, которые руководству просто нечем было заполнить. Другие крупные журналы страны не пострадали… «что лишь доказывает нашу точку зрения», – заявляли лидеры протестующих.