Филип Пулман - Тень Полярной звезды (Салли Локхарт - 2)
Только видеть ее, наблюдать. Так он узнал, что днем она любит выезжать покататься, и догадался, что ездит она в парк. Это была правильная догадка. Самое подходящее место для прогулки. Мимо дерева Джима ехала очередная карета; он поднял глаза от листьев, которые перебирала его рука, и - понял, что смотрит ей прямо в лицо.
Она сидела в прелестной маленькой "виктории". Кучер в цилиндре смотрел прямо перед собой, надменно, под точно выверенным углом держа поводья в руках. Она сидела с безразличным видом, откинувшись назад, но, заметив Джима, выпрямилась, повернулась, словно хотела заговорить, даже протянула руку в его сторону, однако экипаж уже протрусил мимо, и его поднятый верх скрыл ее из виду.
Джим мгновенно вскочил на ноги, рванулся вслед, но, сделав шаг-другой, остановился: попытка догнать была безнадежна. И тут он увидел, что кучер слегка наклонил голову и чуть-чуть повернулся назад, словно что-то слушал; коляска замедлила ход и остановилась.
Джим зажмурился. Это было в тридцати метрах он него. Он услышал, как, переминаясь, цокают подковами остановленные лошади, и услышал её голос, коротко отдавший какое-то распоряжение кучеру; экипаж покатил дальше.
Она ждала его под деревьями. На ней была каракулевая шубка и муфта, тоже из каракуля; шляпка, перехваченная темно-зеленой лентой, венчала высокую корону ее волос. Она была само совершенство. Джим словно в трансе шел к ней, не зная, как, почему и что происходит. Он увидел, что его руки тянутся к ней, увидел и ее бессознательно протянутые к нему руки; и вдруг оба, словно опомнившись и придя в себя, осознали, кто они, и остановились друг перед другом в неловком молчании.
Джим сдернул кепи с головы. Так положено, когда встречаешься с леди, мелькнула мысль.
- Я сказала кучеру, что хочу погулять, - проговорила она.
Она была так же взволнована, как и он.
- Славный экипаж, - сказал он. Она кивнула.
- Вы поранили губы, - сказала она и, вспыхнув, отвела взгляд.
Словно сговорившись заранее, они медленно побрели среди деревьев.
- Вы всегда выезжаете одна? - спросил он.
- То есть без компаньонки? У меня была гувернантка, но ее уволили. У моего отца сейчас не так уж много денег. Или вообще мало. О, я не знаю, что делать...
Она говорила, будто маленький ребенок - робкий, доверчивый и настороженный, - да и в самой ее необычайной красоте тоже было что-то не совсем сформировавшееся. Казалось, она была просто растеряна; как будто ее только что окунули в жизнь.
- Сколько вам лет?
- Семнадцать.
- Видите ли, - сказал он бережно, - мы кое-что узнали о Макинноне.
Она остановилась и закрыла глаза.
- Он знает? - прошептала она.
- Беллман? Да. Он охотится за ним. Прошлой ночью едва не поймал, там-то я и потерял зуб. В конце концов, нельзя же было надеяться, что это сохранится в тайне. Ваш отец знает, так ведь?
Она кивком подтвердила это. Они медленно шли по парку.
- Что мне делать? - проговорила она. - Я чувствую себя узницей. Осужденной на... на смерть, можно сказать. И я ничего не могу предпринять, чтобы избежать этого. Я словно в кошмарном сне.
- Расскажите мне о Макинноне, - попросил Джим.
- Мы встретились на благотворительном представлении, которое он давал в нашем особняке, недалеко от Незербригга... Мы уговорились повидаться позднее. И я... я ничего не могла поделать... я влюбилась. Это было так внезапно. Мы собирались пожениться и уехать в Америку. Одна женщина, миссис Бад, помогла все устроить, нашла адвоката и все что нужно. Ну а потом, когда уже пора было отправляться в путь, Алистер все как-то не мог решиться, и вдруг оказалось, что я тоже не могла получить мои деньги, - словом, у нас ничего не было... Мой отец что-то предпринимал, чтобы наш брак признали недействительным. Но для этого не было никаких оснований, потому что мы... мы провели ночь в том доме, где он остановился. Так что брак был законным со всех точек зрения. Думаю, он и сейчас действителен. И теперь...
Ее голос оборвался, и она тихо заплакала. Он не мог удержаться, обнял ее обеими руками и прижал ее лицо к своему плечу. Она была такая легенькая... ее нежные чистые волосы были такие мягкие - и все было как-то странно, эти мгновения... такое бывает только во сне. Не успев даже понять, что он делает, Джим поцеловал ее.
И ничего не случилось. Мгновение умчалось; она слегка отстранилась, и они опять стояли, отделенные друг от друга.
- Но ваш отец... - запинаясь, выговорил Джим. - Если он знает...
- Это все деньги, - сказала она. - Мистер Беллман собирается заплатить ему уйму денег, когда мы поженимся. Он не знает, что мне все известно, но ведь это очевидно. И он так глубоко увяз в долгах, что отказаться не может. Сейчас он тоже разыскивает Алистера. Если они не найдут его скоро...
У нее опять прервался голос, она была в полном отчаянии. Он хотел опять обнять ее, но она ласково отстранилась, покачав головой.
- Если я выйду замуж за Беллмана, я преступница, - сказала она. Двоемужница, или как там... А если не выйду, тогда папу посадят в тюрьму. И я никому не могу рассказать об этом. Но если они найдут Алистера, они сделают что-то ужасное, сделают, я знаю...
Они шли и шли. Где-то пела птица. Солнце, освещавшее ее лицо ясным зимним светом, лишний раз подчеркивало, как совершенны нежные краски ее кожи, как изящно очерчены ее виски, щеки, скулы. У Джима слегка кружилась голова, он чувствовал себя слабым, словно после серьезной болезни, и он знал, что эти мгновения продлятся недолго; кучер сделает полный круг и скоро подъедет к ним сзади. Она сказала:
- Здесь как в нашем зимнем саду. Будто ничего другого не существует. Я с вами, но чувствую себя совсем одинокой. Как жалко, что теперь нет старых увеселительных садов. Как Воксхолл или Креморн. Я ходила бы туда переодетой и любовалась бы фейерверками, и как играют лучи на деревьях, и смотрела бы, как танцуют...
- Вам не понравился бы Креморн. Под конец, перед тем как его закрыли, он стал совсем никудышный, дешевый и грязный. Хотя ночью, когда грязи не видно, он был совсем недурен. А вы не любите делать что-то, верно? Только наблюдать. Я не прав?
Она кивнула:
- Да, вы совершенно правы. Не думаю, что я хоть когда-нибудь в жизни сделала что-то хорошее. - Она говорила не потому, что жалела себя, просто рассказывала ему то, что было на самом деле.
- Но все-таки вы остановили свой экипаж.
- Да. И рада, что сделала это. Я не знаю, что он скажет. Может быть, расскажет моему отцу, о; конечно, расскажет. А я скажу, что мне захотелось погулять.
Они свернули на узкую дорожку, и тут она сказала:
- А вот вы любите делать. Вы детектив... и фотограф.
- На самом-то деле я не фотограф. Я... я пишу пьесы.
