Алексей Смирнов - Натюр Морт (сборник)
— Если можно, доктор, — общий наркоз. Прошу вас. Не умножайте мои страдания физической болью!
Врач безмолвствовал. Он машинально сворачивал справку в трубочку и смотрел в пол.
— Целая операционная! — сказал он отчаянно, обращаясь сам к себе. Переведя взгляд на N., стоматолог воскликнул: — Как же вы без зубов-то будете, а? Перейдете на каши и кисели?
N., чувствуя, что выиграл схватку, пожал плечами:
— Что такое кисель по сравнению с чистой совестью? Поживем — увидим. Возможно, протезы…Да! — спохватился он, хватаясь за бумажник. — Не сочтите за провокацию — я в долгу не останусь!
Доктор отмахнулся, невольно решая, как бы половчее отказаться, чтоб все же взять.
— Идемте, — сердито сказал он, избегая прямого ответа. — Честное слово, я ощущаю себя преступником! Ох! — вдруг ударил он по лбу. — Как я мог забыть — наркоз ведь дело нешуточное! Мне понадобятся сведения о вашем сердце, давлении… — он поперхнулся, увидев, как N. склоняется над пакетом и извлекает оттуда толстую медицинскую карту. Почему-то доктор знал, что все анализы свежие, сделаны накануне. Не обращая больше внимания на документы, он вышел в коридор. На ходу доктор щелкнул пальцами, предлагая N. поторопиться.
…N. шагнул в белоснежную комнату, любовно окинул взором строгий операционный стол. Во рту пересохло — рот словно готовился к агрессии, живя по своим нехитрым законам и не завися от воли хозяина.
* * *Супруга N., дородная властная дама, присела на тахту, раскрыла записную книжку. Близилась торжественная дата: день их с N. серебряной свадьбы, нужно было всех обзвонить и пригласить — список насчитывал двадцать четыре персоны.
Госпожа N. сняла трубку, набрала первый номер. С минуту она слушала протяжные гудки, затем в раздражении отключилась. Та же история вышла со следующим номером, потом — с третьим, восьмым…
"Повымерли они все, что ли?" — подумала госпожа N. недоуменно. Ее чувства пришли в расстройство. Начиная закипать, она снова и снова крутила телефонный диск.
* * *Стоматолог усиленно моргал, пот плавно тек ему в глаза. Доктор трудился на совесть, под пальцами похрустывало и похлюпывало.
N. лежал неподвижно. Наркоз оказался волшебной штукой — совершенно фантастические, неземные краски, захватывающие звездные дали, блаженство свободного парения. Собственный голос, звучавший со стороны, убаюкивал вкрадчивым счетом:…четырнадцать…девятнадцать…двадцать три…двадцать четыре…
N. снилось, что ему вырывают зубы.
март 1998
Каприз воплощения
Меня зовут Пьеро. Сейчас мне, как водится, надают затрещин. Я буду стоять, унылый и несчастный, буду терпеливо сносить оскорбления и оплеухи. Моя единственная любовь скрывается в лесах, сопровождаемая косматым зверем. Ее преследует бессовестный бугай, спившийся директор кукольного театра. В подручных у него отвязанный кидала с сачком… М-да. Пожалуй, я не подумал. Не слишком-то привлекательная роль. Более того — совершенно идиотская. Я раздраженно помахал рукавами артистического балахона — длинными, как у смирительной рубашки, перевел взгляд на часы. Менять что-либо было уже поздно, я и без того задержался. Чертов провайдер!.. Я хватил кулаком по крышке стола, отключился от системы и обратился к зеркалу.
Ну да, как мне и хотелось — белая напудренная физиономия, уголки губ опущены, словно у депрессивного больного, а глаза, как у гея, подведены. Может быть, не подведены, может, это просто синяки от онанизма. Жабо — к чему, интересно? Чтобы слюни не капали на паркет? Туберкулезные румяна. Высокий колпак, пуговицы с ладонь. И все это — расплата за скверное утреннее настроение.
Вообще-то обычно меня зовут Буль. Сегодня, поднявшись пораньше и даже не умываясь, я подключился к новенькому биомодему, рассчитывая осуществить давно задуманную трансформацию. С недавних пор утренний макияж уже не сводится к пещерному умыванию, допотопному бритью и примитивной чистке зубов. Полная расшифровка генетического кода свела, наконец, воедино дорожки науки и магии, что разошлись давным-давно, однако у человечества имелась-таки цель, и конечный результат был предопределен свыше. Не мытьем, так катаньем, не магией, так биомодемом — короче говоря, теперь за полчаса возможно изменить свой облик в любом желательном направлении. Не нужно биться лбом об пол, чтобы обернуться вороной. Не нужно заклинаний, чтобы сделаться волком или белкой — достаточно сунуть руку в членоприемник, и компьютер, считав генетический код, посредством трансформера сотворит из вас все, что душеньке угодно. Правда, абсолютная трансформация запрещена международным законом, так что волк-то он волк, но мозги у него останутся человеческими. Иначе, мол, вообще людей не останется. Между нами говоря, не всех этот запрет устраивает.
И вот недавно мне стало обидно. Я вдоволь насмотрелся на глупых сограждан, которые, ошалев от новых горизонтов, пустились кто во что горазд. Больше всего меня раздражали сослуживцы — сослуживицы, если быть точным. Бабы — отдельная статья. Эти обезьяны, дорвавшись, окончательно обезумели, и теперь плевать им было на помаду, лак, бигуди и тени. Дня не проходит, чтобы какая-нибудь ослиха не явилась в присутственное место при радужных крылышках за плечами, с козьими копытцами вместо каблуков, с лисьим или павлиньим хвостом. Терпел я долго, и вот не выдержал — решился на грубую, но доступную даже примитивному уму демонстрацию. Придумал сделаться настоящим бревном без всяких там прикрас, свежих побегов, сердечек со стрелами, которые вырезает на стволах молодняк в пору гона — нет! Грубым, неотесанным бревном о двух ногах, тупым и молчаливым. Явился бы в таком угрюмом виде на службу, сел, ни слова не говоря, на свое рабочее место — по-моему, вполне понятный намек. Дескать, не заслуживает ваше безмозглое общество иной компании. А с другой стороны — не подкопаешься. Свобода генетического маневра дарована демократическими нормами каждому совершеннолетнему члену общества.
Приняв решение, я подключился к провайдеру, вложил в модем левую кисть, выбрал опцию "комплексная метаморфоза". Компьютер запросил ключевое слово — иными словами, нужно было написать, во что мне угодно превратиться. Я так и написал, просто и доходчиво: бревно. Занудная машина, дрожа за свою задницу, подстраховалась и переспросила: "Вы уверены? " Enter, Enter! Не тут-то было. Компьютер выдал новую отписку: "Данная операция требует изменения структуры локуса 3456/67 гена HLA 3456587-9. Вы согласны произвести трансформацию? " Я почесал подбородок, клюнул маркером в выделенный синим цветом ген и запросил справку. Выяснилось, что вмешательство в структуру указанного гена повлечет за собой расстройство тазовых функций — в частности, недержание мочи. Я представил себе бревно, страдающее подобным недугом, ходящее прямо под себя на глазах у коллег, и мысленно обматерил провайдера. Хотя я понимаю, что он-то здесь не при чем. Но надо же кого-то выругать! Разумеется, я отказался. Правда, мне не хотелось сдаваться без боя, и я предпринял новые попытки. Прогулялся по опциям, залез зачем-то в стандартные программы и даже сунулся в Сеть — может быть, кто подскажет, как проще объехать чертов ген и стать бревном с нормально функционирующей системой мочеиспускания. Все напрасно! Я впал в депрессию, и образ печальной куклы — время шло, кем-то стать рано или поздно придется! — показался мне вполне подходящим. Теперь же он меня ужасно раздражал. Компьютер — не трикотажная фабрика, и балахон, равно как и жабо с колпаком, являлись производными моей собственной кожи. Свойства последней, естественно, сильно изменились, но дела это не меняло — при всем желании я не сумел бы избавиться от клоунского наряда и был Пьеро, если можно так выразиться, цельным, совершенным, от которого уже ничего не убавить и ничего не прибавить. Конечно, возможности биомодема фантастические, я мог бы выбрать что-нибудь получше, но времени оставалось в обрез, и мне пора было отправляться на службу. Чертыхаясь и отплевываясь, я вырубил систему и стал собираться. Рукава отчаянно мешали, я то и дело в них путался; кроме того — они, хоть и лишенные болевых рецепторов, натягивали кожу в тех местах, где она оставалась обычной. Вдобавок потекла тушь — вернее, ее биологический аналог. Где-то произошла маленькая накладочка, и черный, без запаха и вкуса секрет начал течь. Я наспех утерся белоснежным рукавом и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. В конце концов, решил я, вокруг развелось такое количество диковинных, нелепых тварей, что можно было извинить некоторое несовершенство моего нового обличья.
