Эллис Питерс - Один лишний труп (Хроники брата Кадфаэля - 2)
- Слава Богу! - вскричал Кадфаэль, поднявшись с лавки, и быстро втащил Торольда в сарайчик. - Я так и думал, что ты нацелишься сюда, и все время был начеку. Присаживайся, отдохни и успокойся - мы выпутались из большой передряги.
Тихо, но настойчиво Торольд задал единственный вопрос, имевший для него значение:
- Где Годит?
Глава девятая
Если бы Торольд только знал, что в этот самый момент Годит любовалась своим отражением в зеркале, которое перед ней держала Констанс. Она умылась, причесалась и нарядилась в парчовое с золотой нитью платье Элин, тонкий золотой обруч охватывал ее кудри. Она восхищенно вертелась перед зеркалом, довольная тем, что снова видит себя в своем настоящем виде, и на нее смотрит не мальчишеская физиономия, а строгое, исполненное достоинства, лицо молодой леди. Тусклый свет свечей придавал ей какую-то таинственность, отчего она казалась себе еще более привлекательной.
- Жаль, что он не видит меня сейчас, - мечтательно произнесла Годит, забыв, что еще не упоминала Элин ни о ком, кроме брата Кадфаэля, и не могла открыть ей ничего, касающегося Торольда, кроме его имени. Правда, о себе, в знак признательности за то, что сделала для нее Элин, девушка рассказала почти все.
- Он? Так значит, есть еще и он? - спросила Элин, сгорал от любопытства. - И он, конечно, поедет с тобой? Будет сопровождать тебя, куда бы ты ни отправилась? Нет, я не должна приставать к тебе с вопросами - это было бы нечестно. Но почему бы тебе не взять с собой это платье, чтобы покрасоваться перед ним? Когда вы отъедете подальше, тебе вовсе незачем будет носить мужскую одежду.
- Я в этом не уверена, - грустно отозвалась Годит, - ведь нам предстоит не простая прогулка.
- Ну и что, все равно возьми. Запихни его в этот свой сверток. У меня их много, а тебе нечего взять в дорогу. Рано или поздно платье тебе все равно понадобится.
- Ох, Элин, ну зачем ты меня искушаешь? Ты такая добрая! Но я не могу взять это - нам и без того придется тащить изрядный груз, особенно на первых порах. Дорога нас ждет нелегкая, но я благодарю тебя от всего сердца и никогда не забуду того, что ты для меня сделала.
Впрочем, мысли о предстоящей тяжелой дороге не помешали Годит с помощью Констанс перемерить чуть ли не все платья Элин и, надевая новое, всякий раз воображать, какое изумленное и восхищенное лицо было бы у Торольда, если бы он только ее увидел. И несмотря на то, что Годит не знала, где он и что с ним случилось, весь день она была в превосходном настроении, и сомнения ее не терзали. Конечно же, когда-нибудь он непременно ее увидит в таком вот чудесном платье, с драгоценностями, с длинными волосами, заплетенными в косы и перехваченными золотым обручем. Потом она вспомнила, как они сидели рядом, уплетали сливы и швыряли косточки сквозь щели в полу мельницы, и расхохоталась. Нашла перед кем важничать - перед Торольдом!
Годит снимала с головы обруч, когда вдруг послышался осторожный стук в дверь. На какой-то момент обе девушки застыли, пораженные страхом, глядя друг на друга.
- Неужели они все-таки решили искать меня и здесь? - прошептала трепещущая Годит.
- Не может быть! Сегодня утром Адам уверял, что меня не побеспокоят. Элин решительно встала: - Оставайся здесь, с Констанс, и закрой дверь на засов, а я выгляну. Может, это брат Кадфаэль за тобой пришел?
- Нет, еще слишком рано. Наверняка это люди короля.
Стук повторился, самый почтительный стук, какой только можно себе представить. Годит напряженно замерла за запертой дверью, вслушиваясь в доносившиеся обрывки разговора. Элин пригласила своего гостя в комнату. Вперемежку с ее голосом слышался мужской - пылкий, но негромкий и обходительный.
- Адам Курсель, - почти неслышно произнесла Констанс и понимающе улыбнулась. - Он так влюблен, что без нее места себе не находит.
- А Элин? - полюбопытствовала Годит.
- Кто знает! Но думаю, пока нет.
Годит уже слышала голос этого человека: сегодня утром у ворот он обращался к привратникам и служкам, но совсем другим тоном. Правда, тогда он исполнял свои обязанности, притом такие, что вряд ли могут доставить удовольствие и способны даже неплохого человека заставить вести себя заносчиво и грубо. Может быть, та деликатность, с которой он заботливо справлялся о самочувствии Элин, более свойственна его настоящей натуре.
- Я надеюсь, - говорил Курсель, - что вся эта сумятица не слишком вас утомила. Заверяю вас, больше никакого беспокойства не будет. Отдыхайте спокойно.
- Мне все это вовсе не досаждало, - отозвалась Элин ровным тоном, мне не на что жаловаться. Со мной ваши воины вели себя сдержанно и учтиво. Но мне жаль тех несчастных, которые лишились своего добра. Неужели и в городе творится то же самое?
- Да, - ответил он с сожалением в голосе, - это будет продолжаться еще и завтра, но в аббатстве уже могут вздохнуть свободно. Здесь мы закончили.
- А вы нашли ее? Ту девушку, которую разыскивали по приказу короля?
- Нет, ее так и не нашли.
- А что бы вы сказали, - осторожно осведомилась Элин, - если бы узнали, что я этому только рада?
- Я бы сказал, что ничего другого от вас и не ожидал, и лишь утвердился в своем почтении к вам. Я знаю, что вы не способны пожелать ничего дурного любому существу, а уж тем паче невинной девушке... Я так много узнал о вас, Элин...
Последовала краткая пауза, а когда Курсель заговорил снова, голос его звучал так тихо, что Годит не могла разобрать ни слова. Да она и не хотела этого, ибо сам тон голоса был слишком настойчивым и интимным. Но через несколько мгновений она услышала нежный голосок Элин:
- Нет, и не просите, сегодня вечером я не смогу вас принять. Этот день был таким тяжелым для многих. Я и сама чувствую усталость, да и вы, конечно, тоже. Сегодня я собралась пораньше лечь спать, а поговорить об этом у нас еще будет время.
- Вы правы, - отозвался он тоном солдата, получившего приказ, простите меня, я и впрямь выбрал не лучшее время. Большинство моих людей уже покинуло аббатство, я сейчас последую за ними и не буду вам мешать. Еще с четверть часа здесь будет немного шумно - пока отряды пройдут да подводы проедут - а там все уляжется.
Голоса удалились по направлению к двери. Годит услышала, как дверь открылась, донеслось еще несколько неразборчивых слов, и дверь закрылась снова. Послышался звук задвигаемой щеколды, и почти сразу же Элин постучала в дверь спальни.
- Открывай, не бойся, он ушел.
Элин стояла на пороге, раскрасневшаяся и нахмуренная скорее от смущения, чем от неудовольствия.
- Мне кажется, - проговорила она с улыбкой, которую был бы счастлив увидеть Курсель, - что, укрыв тебя, я не сделала ему ничего плохого. По-моему, у него даже легче на душе, что тебя не нашли. Во всяком случае, обыск окончен, и они уходят. Теперь нам осталось лишь дожидаться полной темноты и брата Кадфаэля.
