Юрий Мишин - Третья книга трилогии «Секретный Дозор»
— Нет, нахмурился Сергей. — Я знал, что произойдет в будущем с моими друзьями. Только и всего.
— Ну а родители? Другие родственники. Алена?
— Подразумевалось, что они в городе. Все кроме Алены. Я чувствовал это… Нет, не так. Не чувствовал. Я знал. Что они занимаются своими делами. Это был выходной, Владимир, и я был на аэродроме. У меня должен был быть первый самостоятельный вылет.
Инквизитор передал подошедшей стюардессе их давно уже опустевшие стаканы и решительно сказал:
— Если все, так как ты говоришь, то я не знаю, что это было. У меня есть лишь теория, точнее гипотеза… Вот, пожалуйста! Пообщался в свое время с учеными мужами, пока работал над тобой и набрался… Само вылетает. Так как я сказал? Гипотеза? Ну, пусть будет гипотеза, хотя раствори меня Сумрак, если я знаю, что это слово означает на самом деле. В общем, тебе показали, или ты сам себе показал свое же альтернативное будущее. Точнее прошлое. Понимаешь? — Владимир воззрился на Сергея.
Муромцев отрицательно помотал головой.
— Ну, если бы твои родители не вошли в нашу программу по созданию предсказанного Радомиром иночеловека, если бы они продолжали жить своей, нескорректированной Иными жизнью, то очень может быть они родили тебя значительно раньше. Могли бы переехать жить в привидевшийся тебе город. Тогда то, что ты видел и есть твоя несостоявшаяся судьба. Теперь понял?
— Теперь, да, но не очень верится.
— Это не важно, — сказал Владимир и полез за, куда-то запропастившимся ремнем безопасности. — Сейчас все неважно кроме твоей миссии. Кроме того, мы все равно не сможем это проверить, ведь так? — глухо донеслось почти, что из-под кресла. — Хотя интересно было бы запросить данные о твоих возможных друзьях. Действительно с ними случилось то, что тебе привиделось? Советую, кстати, пристегнуться. Пока ты спал, наш командир объявил, что будет сильно болтать.
— Я так и сделаю по возвращении, — согласился Муромцев и тоже пристегнулся. Он уже и без проверки линий реальности сам видел, что посадка будет не самая мягкая.
В иллюминатор было хорошо заметно, что внизу сильно штормит. Болтанка то стихала, то усиливалась. Пилоты видимо делали все возможное, что бы не доставлять пассажирам слишком большие неудобства, но у них это плохо получалось. Огромный лайнер, мотало словно «кукурузник». «Боинг» то проваливался на десятки метров вниз, то его вновь поднимало и тогда Сергея довольно чувствительно вжимало в спинку кресла. Позади него кто-то вскрикнул, кого-то тошнило. Лайнер, вибрируя, медленно разворачиваясь, поэтапно выпускал посадочную механизацию. Муромцев посмотрел вниз. Высота была около шестисот-семисот метров, а значит они уже на предпосадочной прямой. Чем ниже опускался самолет, тем явственнее было видно, как его болтает и Сергей уже начал опасаться за благополучный исход их рейса, но все закончилось хорошо. Пассажиры ощутили довольно чувствительный толчок — пилот совершенно правильно основательно припечатал шасси лайнера к бетону. В противном случае самолет мог под действием случайного порыва ветра вновь воспарить, и уже окончательно потеряв скорость, рухнуть на полосу.
Как обычно в салоне раздались вполне заслуженные аплодисменты пилотам. Лет пять назад один знакомый Муромцева, москвич, врач-психиатр по специальности, возмутился, мол, чему здесь хлопать? Сергей тогда промолчал. Надо просто понять, прочувствовать всю сложность посадки, особенно в таких условиях. Знать меру напряжения командира огромного пассажирского лайнера с парой сотен человеческих жизней за спиной.
Местная непогода в виде сильного дождя и ураганного ветра, можно сказать, обошла их стороной. Вернее это они миновали ее, нырнув сразу из здания аэровокзала международного аэропорта имени Кеннеди в теплый салон Нью-Йоркского такси, а потом сразу в штаб-квартиру Всемирной Инквизиции. Огромный холл старого, неоднократно перестроенного небоскреба был битком забит людьми. В здании кроме Инквизиции находилось еще много других человеческих учреждений.
Инквизиция занимала верхние три этажа и почти весь подвал, куда можно было попасть на двух скоростных лифтах индивидуального пользования. Лифты были заговорены и работали только если в них заходили работники Инквизиции, либо специально приглашенные Иные. Для остальных кабины находились в вечном ремонте. Впрочем, посетители здания не страдали. На их долю приходилось еще шесть вполне исправных подъемников.
Вознесясь на тридцать четвертый этаж, первый из принадлежащих Инквизиции, Владимир и Муромцев минут пятнадцать проходили многоступенчатый контроль. После южноамериканских и европейских событий десятилетней давности Всемирная Инквизиция охранялась очень хорошо. А с массовым появлением Других охрана была еще больше усилена.
После тщательного контроля Сергей в сопровождении Владимира уже просто по лестнице поднялись еще на один этаж и, Муромцев впервые в своей жизни попал в самое логово Великого Инквизитора. В холлах и коридорах через каждые три — пять метров с каменными лицами стояли на страже балахонщики из так называемой «зондеркоманды». Под одеждой они с головы до ног были увешанные защитными и боевыми амулетами.
Владимир провел Муромцева в комнату для гостей и, предложив немного подождать, скрылся за дверьми. Его «немного» растянулось почти на час, но зато когда он вернулся уже переодетый в серую мантию, томительное ожидание сразу закончилось.
— Нас ждут, Сережа, — сказал Владимир. — Пора.
Пока они шли к лифту, он в полголоса наставлял Муромцева:
— Будь спокоен. С тобой просто хотят познакомиться. Как-никак ты у нас уникум. И не подведи меня. Многие из древних опасаются науки, а значит и ее результатов. То есть в нашем случае — тебя. Они знают, что возможны, как в прочем и в любом другом деле осложнения. И наша с тобой задача их разубедить. Тем более, что они наслышаны о твоей силе и о некоторых ее э… побочных эффектах.
— Мне что, изображать перед ними божьего одуванчика?
— Если хочешь, то да, — Инквизитор неожиданно хмыкнул. — Можешь даже попробовать втолковать Совету, что такое «божий одуванчик». Они наверняка будут полагать, что это растение, которое сам старикан Саваоф с присущей ему любовью выращивает в небесных садах. Или кущах? Впрочем, я не силен в теологии. Да, что касается Великого, то его там не будет. Он никогда не рискует. Мы идем на заседание Высшего Совета, заседание «Исхода».
— Послушайте, Владимир, вам не кажется что для меня это унизительно? Кого-то там представлять. Да и не только для меня. Для любого Иного?
Владимир вызвал лифт и, взяв Сергея под локоть, сказал:
