Николай Петри - Зеркало в руках
Артог попытался наиболее полно воспроизвести в памяти недавний случай. Выходила полная нелепица: всё завертелось вокруг безобиднейшего происшествия — человек упал! Крактэн вертел произошедшее и так и эдак, но каждый раз убеждался, что случившееся не стоит и выеденного яйца двухголовой черепахи!
Задумчивую самосозерцательность воина-артога нарушил новый звук.
Веки дрогнули — Крактэн увидел девушку. В первое мгновение ему показалось, будто беломраморная статуя непостижимым образом ожила и теперь из собственного фонтана набирает воду в высокий кувшин. Секунду спустя Крактэн понял, что живая богиня намного красивее изваянной из розового схрилового мрамора. За три десятка зим, оставивших в его сильном сердце и на могучем теле множество отметин, Крактэн видел немало красивых женщин. Однако ни одна из них не сумела пробудить в его душе дремлющий до поры до времени вулкан любовных чувств.
Крактэн непроизвольно подался вперёд. Зрение и слух многократно обострились, словно воину-артогу предстояла нелёгкая схватка с близнецами-дживами — хранителями Заоблачного Перевала.
Девушка наполнила кувшин доверху, продолжая вполголоса напевать смутно-знакомый мотив. Артог заставил сердце биться ровнее, чтобы его гулкие удары не мешали наслаждаться райским напевом прекрасной незнакомки. Неожиданно девушка оборвала пение, а её взгляд затравленно заметался по небольшой площади.
Крактэн, думая, что это он невольно явился причиной беспокойства, постарался вжаться в росший возле скамьи колючий кустарник. Но девушка испугалась вовсе не его. Рядом со статуей возник неясный контур, сотканный из паутинно-тонких нитей. Девушка, закрыв ладонью рот, рванула из квадратной чаши кувшин и бросилась бежать, при этом вода толчками выплёскивалась из горлышка, орошая босые ступни. Крактэн вскочил на ноги и устремился следом.
Он пробежал не больше десяти шагов, когда в его уши проник шёпот:
— Не всегда бегущий догоняет…
Артог резко остановился.
Недавнее идиллистическое выражение лица сменилось хищной маской Зверя Рвущего Плоть. Крактэн повернулся с намерением немедленно покарать надоедливого шутника, но за спиной никого не было… Артог заскрежетал зубами от бессильной ярости. Оказалось, что пока он искал невидимку, девушка успела исчезнуть в одном из многочисленных проулков. Вернувшись к знакомому фонтану, Крактэн долгое время просидел на скамейке в надежде вновь увидеть незнакомку. Но она так и не пришла, видимо, испугавшись встречи с неуловимым шептуном…
Несколько часов Крактэн бесцельно бродил по улицам, приглядываясь и прислушиваясь. Жизнь города текла словно горная река — быстро, стремительно, многоводно. Если отбросить не поддающиеся объяснению реплики невидимого шутника, то город выглядел как десятки ему подобных — ничем не лучше и не хуже остальных. Однако что-то в нём было не так…
Сразу заметить несоответствия было непросто, но воин-артог умел подмечать мелкие, казалось бы, несущественные детали и складывать из них осмысленный рисунок. Скоро он понял, чем именно этот город разительно отличается от остальных: за всё время блуждания Крактэн ни разу не услышал ни криков, ни ссор, ни ругани, ни драк. Везде царила непонятная, а оттого подозрительная учтивость и предупредительность. Повсеместно горожане друг другу уступали место на узких улочках, с охотой давали милостыню немногочисленным нищим и калекам, непрерывно улыбались каждому встречному. В то же время вся эта показная вежливость и обходительность так и разила явной неискренностью.
Крактэн, несмотря на то, что принадлежал к элите ратного братства, никогда не кичился своим положением, оставаясь одинаково ровным со всеми. Он не любил внешней бравады и глупого хвастовства, предпочитая разбираться с обидчиками неприлюдно. (Этому были свои веские причины.) С простыми обывателями, а тем более — женщинами, он вёл себя более чем достойно. Поэтому Крактэн без труда смог разобраться в фальшивости поведения горожан.
Чтобы окончательно понять происходящее, артог решил отправиться туда, где искренняя улыбка чаще всего может стоить радостному зубоскалу одного поломанного ребра, двум выбитым зубам, а то и целой жизни, — Крактэн направился в ближайшую таверну. (Или как там называется по местным обычаям дом, где подают вкусную еду и хмельное питьё?)
Не без труда узнав у горожанина, где можно перекусить, артог размеренным шагом направился в нужную сторону. Он прошёл более половины пути, когда неожиданно встретился с утренним мальчуганом. На этот раз ребёнок был не один. Рядом с ним шёл верзила, и Крактэн мог поклясться, что на ногах рыхлого здоровяка надеты те же сандалии, которые и стали причиной всех его бед!
По рукам воина пробежала нервная дрожь, требуя немедленных действий. Но Крактэн первый порыв слепой ярости погасил, решив немного понаблюдать за странной парой. Держась на большом расстоянии, он последовал за ними.
Пока мужчина и ребёнок шли по улочке, всё было спокойно. Но едва они свернули во двор, в центре которого высилась круглая постройка, верзила словно взбесился. Он схватил мальчишку за руку, поднял его в воздух и наотмашь ударил по лицу — мальчуган полетел в распахнутые ворота башни. Мальчик не плакал, не умолял, он лишь тихо всхлипывал и размазывал по щекам крупные солёные капли. Верзила в два прыжка оказался рядом с ним, намереваясь продолжить избиение.
Он и руку занёс для хлёсткого удара, вот только опустить её не успел: пальцы артога стальным обручем сжали горло верзилы, без труда подняв большое тело в воздух. Здоровяк захрипел, забулькал передавленным горлом; ноги задёргались, пытаясь обрести утраченную опору. Крактэн развернул верзилу к себе лицом и ударом головы отправил его на истлевшие доски настила. Веса мужчины гнилые плахи не выдержали. Раздался сухой треск, и здоровяк, дрыгнув толстыми икрами, провалился в вонючую жижу сточной канавы. Артог сморщился от смрадного запаха, вырвавшегося из пролома, после чего медленно повернулся к мальчику.
Ребёнка нигде не было. Зато там, где мгновением раньше сидел сжавшийся в комочек мальчуган, теперь плыли перья бледного тумана.
Крактэн узнал его.
— Ты всё-таки сделал это, и теперь заплатишь!..
Шёпот угас, оставив непривычное для артога чувство обречённости.
Крактэн неторопливо обошёл безлюдный двор, внимательно ко всему приглядываясь. Не найдя ничего стоящего, вернулся к здоровяку, успевшему выбраться из смрадного заточения. Подойти к нему ближе пяти шагов воин не рискнул: невыносимый запах выдавливал на глаза слёзы, рвотными спазмами выворачивал внутренности. О еде артог теперь и не помышлял.
