Ричард Матесон - Куда приводят мечты
Теперь колесики у меня в голове поворачивались медленней. Ничего нового на ум не приходило, так что я вернулся к прежнему подходу. Может, стоит надавить посильней.
– Вы так и не сказали мне, как зовут ваших детей, – молвил я.
– Вам не пора уходить? – спросила она.
Я вздрогнул от неожиданности. Я позабыл о том, что для нее это была жизнь. В жизни она бы удивилась, зачем в ее доме надолго задержался незнакомый мужчина.
– Я скоро уйду, – сказал я. – Просто хочу с вами поговорить еще немного.
– Зачем?
Я сглотнул.
– Потому что я здесь новый человек. – Ответ, наверное, прозвучал невнятно, но по какой-то причине она не стала его оспаривать. – Как, вы сказали, зовут ваших детей? – спросил я.
Она отвернулась от окна и пошла в сторону гостиной.
Я отметил про себя, что она впервые проигнорировала вопрос, отказавшись на него отвечать. Было ли это позитивным знаком? Я пошел вслед за ней и Джин-джер, спрашивая:
– Вашего младшего сына зовут Йен?
– Он сейчас в школе, – ответила она.
– Его зовут Йен?
– Он придет позже.
– Его зовут Йен?
– Вам лучше уйти. Он очень сильный.
– Его зовут Йен?
– Да!
– Моего сына тоже зовут Йен, – молвил я.
– Правда?
В ее голосе прозвучало равнодушие. Притворное или настоящее?
– Вашу старшую дочь зовут Луизой? – спросил я.
Войдя в гостиную, она бросила взгляд через плечо.
– Почему бы вам не…
– Луиза?
– А что, если и так? – с вызовом спросила она.
– Мою старшую дочь тоже зовут Луизой.
– До чего интересно.
Теперь ее оружием был сарказм. Она подошла к стеклянной двери; Джинджер следовала за ней по пятам. Пряталась ли она от меня теперь и в физическом смысле? И понимала ли она, что делает?
– Вашего старшего сына зовут Ричард?
– Взгляните на этот бассейн, – пробормотала она.
– Вашего старшего сына зовут Ричард?
Она повернулась ко мне; лицо ее выражало негодование.
– Послушайте, что вам надо? – спросила она, повышая голос.
Сильно раздосадованный, я едва не выложил все без обиняков. Но тут меня что-то остановило. Удивительно было, что интуиция меня не подвела. Ибо с течением времени мое восприятие все больше притуплялось.
Я улыбнулся как можно более приветливо. «Любовь, – подумал я. – Надо это делать с любовью».
– Просто меня заинтересовали удивительные совпадения в наших жизнях, – сказал я.
– Какие совпадения? – набросилась она на меня.
– Первое: то, что я похож на вашего мужа.
– Не похож, – прервала она меня. – Совсем не похож.
– Вы сказали, что похож.
– Нет, не говорила.
– Да, говорили.
– Я тогда ошибалась! – сердито произнесла она. Зарычав, Джинджер вновь оскалила зубы.
– Ладно, извините меня, – сказал я. Следовало быть более осторожным. – Я не хотел причинить вам беспокойство. Просто мне это показалось примечательным.
Она снова стала смотреть через стеклянную дверь.
– Не вижу ничего примечательного, – пробормотала она.
– Как же… мою жену зовут Энн. Детей зовут так же, как ваших.
Она снова повернулась ко мне.
– Кто сказал, что их так же зовут? – строго спросила она.
– А меня зовут Крис, – добавил я.
Она рванулась, в изумлении глядя на меня. На один миг в ее глазах что-то засветилось, пелена спала. Я почувствовал, как у меня подпрыгнуло сердце.
Это прошло так же быстро, как и возникло.
На меня нахлынула жгучая боль. «Черт бы побрал это мерзкое место!» – думал я. Меня трясло от гнева.
Я ощутил, как еще больше уплотняюсь.
«Хватит!» – решил я. Но мне было не остановиться. Вместо того чтобы ей помочь, я опускался до уровня ее мира.
«Нет, – уговаривал я себя. – Я не стану этого делать. Я здесь, чтобы вызволить ее из этого места, а не остаться с ней тут».
Она снова от меня отвернулась, глядя через тусклое стекло, продолжая распространять вокруг себя подавленное состояние, наподобие защитной оболочки.
– Не знаю, почему бы мне просто не выставить этот дом на продажу и не уехать, – сказала она. В ее голосе опять послышался горький юмор. – Но кто его купит? – продолжала она. – Самый лучший на свете агент по продаже не сможет его продать. – Она с отвращением покачала головой. – Самый лучший на свете агент не смог бы его даже отдать даром.
Теперь она закрыла глаза, опустив голову.
– Я все время вытираю мебель, – сказала она, – но пыль вновь садится. Так сухо, очень сухо. Уже очень давно не было ни капли дождя, и я…
Она умолкла. «И это тоже», – уныло подумал я. Разумеется, такой мир мог стать частью ада, предназначенного для Энн: редкие дожди и засохшая зелень.
– Не выношу грязи и беспорядка, – произнесла она прерывающимся голосом. – Но все, что вижу вокруг, – это грязь и беспорядок.
Я опять рванулся вперед, и Джинджер изготовилась к прыжку.
– Черт возьми, разве не видите, что я лишь хочу помочь? – сказал я, повысив голос.
Энн в страхе отскочила от меня, и я ощутил сильные угрызения совести. Джинджер с ворчанием направилась ко мне, и я быстро подался назад.
– Ладно, ладно, – пробубнил я, подняв ладони перед собой.
– Джинджер, – строго произнесла Энн. Собака остановилась и взглянула на нее.
От этой неудачи мой рассудок словно оцепенел. Все мои усилия пошли прахом. Теперь вот этот промах. Я знал только, что в тот момент оказался еще дальше от Энн, чем вначале. Как ясно я теперь представлял, что имел в виду Альберт.
Этот уровень был жестокой и коварной ловушкой.
– Люди берут почитать книги и не возвращают, – продолжала Энн, словно ничего не произошло. – Пропали мои лучшие украшения. Нигде не могу их найти. Исчезла лучшая одежда.
Я уставился на нее, не имея ни малейшего представления о том, что сказать или сделать. Она опять от меня пряталась, цепляясь за подробности своего существования и не желая правильно их истолковать.
– Не знаю также, кто взял эти шахматные фигуры, – сказала она.
– Моя жена заказала для меня такой же шахматный набор, – сказал я ей. – На Рождество. Его сделал мастер по имени Александр.
Энн вздрогнула.
– Почему вы никак не оставите меня в покое?
Я потерял над собой контроль.
– Ты должна знать, зачем я здесь, – сказал я. – Ты должна знать, кто я такой.
Опять этот безумный взгляд; пелена с ее глаз спала.
– Энн, – позвал я.
Протянув руку, я до нее дотронулся.
Она задохнулась, словно мои пальцы ее обожгли. Вдруг я почувствовал, как мне в руку с силой вонзаются зубы Джинджер. Я закричал и попробовал высвободиться, но собака сильней сжала челюсти, и я протащил ее за собой по ковровому покрытию.
– Джинджер! – заорал я.
Мой крик прозвучал одновременно с криком Энн. Собака немедленно выпустила мою руку и вернулась к Энн, дрожа от волнения.
Подняв руку, я взглянул на нее. Да, боль здесь определенно существовала. И кровь. Я смотрел, как она медленно сочится из мест укусов.
«Потусторонний мир», – думал я. Это казалось насмешкой.
Нет плоти, но есть боль и кровь.
ЕСТЬ ТОЛЬКО СМЕРТЬ!
Я поднял глаза и увидел, что Энн плачет. Она шла по комнате, пошатываясь, и по ее щекам катились слезы. Я смотрел, как она повалилась на диван, прижав к глазам левую руку.
Теперь боль в руке казалась ничтожной по сравнению с накатившим на меня новым приступом отчаяния. Я снова машинально направился к Энн, но резко остановился, когда Джинджер подалась в мою сторону. Теперь в ее рычании слышался яростный хрип, говорящий о сильном возбуждении. Я поспешно отступил назад, а Энн подняла на меня глаза. На ее лице отразился ужасный гнев.
– Вы уйдете наконец? – выкрикнула она.
Я медленно отступал назад, наблюдая за Джинджер. Когда она улеглась на пол в напряженной позе, я остановился. Оглянувшись, я увидел, что стою около банкетки перед фортепиано. Попятившись назад, я медленно на нее опустился, не сводя взгляда с собаки.
– Мне нужен Крис, – рыдая, пробормотала Энн. Я уставился на нее, чувствуя себя совершенно беспомощным.
– Я хочу, чтобы он вернулся. Он нужен мне, – молвила она. – Где он? О Господи, где он?
Я судорожно сглотнул. В горле пересохло; было больно. Рука болела от укуса. Возможно, я снова был живым. Этот уровень невероятно близок к жизни. И все же страшно далек – присутствуют лишь мучительные ощущения, никаких положительных эмоций.
– Расскажите мне о нем, – услышал я собственный голос.
Не знаю, зачем я это сказал. Теперь мне приходилось напрягаться. С каждым проходящим мгновением следующее усилие давалось с трудом.
Она продолжала рыдать.
– Как он выглядел? – спросил я.
И снова я понимал, что затеваю. Не знал только, получится ли. С чего бы вдруг? Раньше не получалось.
