Джек Вэнс - Галактический следопыт
Хетцель указал на софу: «Отдохни, присядь на этот предмет мебели. Я решил предложить тебе несколько даров, в качестве возмещения за причиненные неудобства». Хетцель достал чемодан и вынул из него переносной фонарь и нож с лезвием из протеума — такой, какими пользовались десантники-штурмовики. Хетцель объяснил гомазу, как включать и выключать фонарь, и предупредил об опасности лезвия: «Будь очень осторожен! Лезвие невидимо: оно режет все, к чему прикасается. Ты можешь разрезать им свой чугунный меч, как стебель цветка».
Юбайх торжествующе защебетал. В распечатке автомата-переводчика значилось: «Это акт умиротворения, заслуживающий одобрения».
«Надо полагать, так гомазы выражают благодарность», — отметил про себя Хетцель. Вслух он сказал: «Теперь я намерен помыться и переодеться. Сразу после этого мы займемся нашим делом».
«Мне не терпится скорее вернуться в лоно моего клана».
«Постараюсь свести к минимуму любые задержки. Отдыхай. Пожалуйста, не пробуй нож на мебели в этих помещениях. Не желаешь ли посмотреть книжку с картинками?»
«Не желаю».
Выкупавшись, Хетцель надел чистую свежую одежду и вернулся в гостиную. Судя по всему, вождь юбайхов за все это время не сдвинулся с места. Хетцель спросил: «Требуются ли тебе пища или освежающий напиток?»
«Не требуются».
Хетцель опустился — почти упал — в мягкое кресло. Горячий душ производил снотворное действие — веки самопроизвольно смежались. Хетцель взглянул на часы: до тех пор, когда можно было ожидать появления сэра Эстевана Тристо в Трискелионе, оставался еще примерно час. Нагнувшись к микрофону автомата-переводчика, Хетцель спросил: «Почему юбайхи развязали „войну ненависти“ с кзыками?»
«Кзыки снюхались с людьми из Ойкумены. Они согласились на унизительное сотрудничество в обмен на поставки „человеческих штуковин“, — это непереводимое выражение было распечатано красными буквами, — и люди учат их изготовлять лучевое оружие. Через пять лет непобедимые орды кзыков смогут повелевать всем Мазом, их детеныши станут носить лучеметы, летать, как горгульи, и уничтожать наше потомство. Кзыки завладеют всем нашим миром, если юбайхи не уничтожат их сегодня же — сами или в союзе с другими кланами, верными древним традициям».
«А „человеческие штуковины“ вы, конечно, оставите себе?»
«Врагу не подобает знать обо всем. Я разболтал достаточно».
Хетцель откинулся на спинку кресла. Где пропадал Гидион Дерби? Если лиссы или олефракты установили его личность — при том, что, по словам сэра Эстевана, им было известно все происходившее в Трискелионе и в отеле «Бейранион» — появившись в Собачьей слободе, Дерби мог нарваться на неприятности. Неприятности могли ожидать его даже в отеле, ни в коей мере не гарантировавшем неуязвимость постояльцев — как Хетцелю пришлось испытать на собственной шкуре. Дерби могли усыпить газом и уволочь туда, откуда никто не возвращался.
Зазвенел телефон. Хетцель выскочил из кресла и прикоснулся к кнопке приема: с экрана выглянуло лицо Джаники — лицо, изможденное усталостью и побледневшее от ужаса: «Висфера Бырриса убили! Здесь побывали грабители!»
«Откуда ты звонишь?»
«Я в агентстве».
«Что ты там делаешь?»
«Я пришла, чтобы уволиться. Хочу уехать из Аксистиля. Мне уже плевать на деньги, а висфер Быррис лежит, мертвый, на полу!» — ее голос дрожал и срывался.
Хетцель ненадолго задумался: «Как его убили?»
«Понятия не имею».
«Откуда ты знаешь, что в этом виноваты грабители?»
«Сейф открыт. Его кошелек, пустой, валяется на полу».
«И не осталось никаких денег?»
«Насколько я вижу, никаких. Что мне делать?»
«Думаю, что лучше всего позвонить приставу Собачьей слободы. Что еще тут можно сделать?»
«Я не хочу ввязываться в эту историю. Не хочу отвечать на вопросы. Я хочу убежать отсюда и улететь с этой планеты, вот и все!»
«Старик в лавке редкостей, конечно же, видел, как ты зашла в агентство. Если ты не сообщишь об убийстве в полицию, подумают, что ты замешана в преступлении. Позвони приставу и скажи правду. Тебе нечего скрывать».
«Верно. Хорошо. Хотела бы я, чтобы ты представлял мои интересы, а не интересы Гидиона Дерби».
«Я закончу расследование дела Дерби через несколько часов — и расследование компании „Истагам“ тоже. По меньшей мере надеюсь, что сегодня все кончится. После этого я смогу посвятить тебе все свое внимание».
«Если меня не бросят в кутузку Собачьей слободы».
«Я позвоню тебе, как только выйду из Трискелиона. Если тебя не будет ни дома, ни в агентстве, загляну в кутузку. Тебе лучше всего сразу позвонить в полицию, не откладывай».
Джаника уныло кивнула, экран погас. Обернувшись, Хетцель увидел, как в гостиную заходит Гидион Дерби. Молодой человек остановился в некотором замешательстве, переводя насмешливый взгляд с Хетцеля на юбайха и обратно.
«Кто это? — спросил Дерби. — Новый клиент?»
Хетцель ничего не ответил. Дерби сделал пару шагов — Хетцель не мог не заметить, что юноша порозовел от возбуждения, будто в нем переливала через край какая-то невысказанная эмоция. Гордость? Торжество? Хетцель угрюмо спросил: «Сколько ты у него взял?»
Дерби слегка отшатнулся, словно наткнувшись на невидимую преграду: «У кого?»
«У Бырриса».
Уголки рта Гидиона Дерби слегка опустились, после чего растянулись в улыбке: «Вы хотите сказать — у Бангхарта».
«Как бы его ни звали».
«Вас беспокоит ваш гонорар?»
«Нисколько».
«Может быть, вам следовало бы побеспокоиться. От вас практически нет никакого толку».
«Прежде всего, — возразил Хетцель, — я выслушал твою историю. Во-вторых, я не позволил Эолусу Шульту отдать тебя в руки капитана Боу. В-третьих, я нашел и привез свидетеля убийств». Хетцель кивком указал на юбайха: «Если ты невиновен, его показания это подтвердят. Так что мне придется снова спросить: сколько ты взял у Бырриса — или у Бангхарта?»
«В конце концов это не ваше дело! — упорствовал Дерби. — Сколько бы я ни взял, он мне должен».
«Заработная плата работницы, обслуживающей приемную агентства — две тысячи СЕРСов. Еще тысяча СЕРСов причитается мне. Остальные деньги меня не интересуют».
Лицо Гидиона Дерби помрачнело: «Не так уж много и останется после всех ваших вычетов. А что получу я, после всего, что со мной сотворили? Не забывайте, я тоже понес ущерб!»
«Излишне было бы тебе напоминать, — язвительно парировал Хетцель, — о том, что понесенный тобой „ущерб“ сводится к тому, что тебе не заплатили за контрабандную деятельность? А также о том, что ты только что убил человека, чтобы отобрать у него деньги?»
