Октавия Батлер - Рассвет
— Клонирование, — проговорила она бесцветным голосом. В ее левой руке пульсировал тихий огонь, и она потерла предплечье, не обращая внимания на боль.
— Нет, это не совсем так, — ответило ей Никани. — То, что мы сохраним из принадлежащего тебе, это не живая ткань. Это память. Генетическая структура, как назвали бы это вы, люди — хотя сами вы не никогда ничего такого не делали, у вас просто не было на это нужных способностей. Может быть здесь лучше подойдет сравнение с ментальной копией. Точный план, пользуясь которым, можно воссоздать точный дубликат человеческого бытия, в данном случае — тебя. Можно считать это способом воскрешения.
Несколько секунд в комнате висела тишина — Никани дало ей возможность переварить услышанное. Дождаться такой милости от людей почти невозможно — целых несколько минут для размышлений после слов правды.
— Если я попрошу вас об этом, вы уничтожите мой отпечаток? — спросила наконец она.
— Твой отпечаток хранится в памяти, Лилит, в живой памяти нескольких людей. Каким образом я смогу уничтожить живую память?
Вот в чем дело — оно говорит о живой памяти, а не о каких-то электронных носителях информации, не о записях на бумаге или магнитной ленте. Ну конечно же.
Через некоторое время, Никани снова заговорило.
— Может случится и так, что твоим отпечатком никогда не воспользуются. Но даже если это случится, это произойдет на борту корабля, этого или какого-нибудь другого, но никак не на Земле. Та женщина вырастет здесь, и люди, окружающие ее, будут подходящими для нее людьми. Можешь быть уверена, что они не причинят ей вреда.
Лилит вздохнула.
— У меня все это не укладывается в голове. Надеюсь, что они, эти в будущем, сделают все, чтобы она выросла счастливой. Да поможет ей Бог.
Никани присело рядом с ней и дотронулось до ее ноющей левой руки парой своих головных щупалец.
— Неужели это тебя в самом деле так сильно беспокоит? — спросило ее оно. — Ты хочешь узнать обо всем этом?
Никогда раньше оно ни о чем подобном ее не спрашивало. В течение нескольких секунд ее руку прожигала насквозь просто невыносимая боль, потом по плечу разлилось тепло и боль отступила. Она заставила себя сидеть спокойно и не отстраняться и вытерпела все до конца.
— Что ты со мной сделало? — спросила она.
— У тебя болела рука. Я облегчило твои страдания. Терпеть боль ни к чему.
— У меня болит повсюду.
— Я знаю. Я помогу тебе. Скоро ты снова заснешь, но сначала мы поговорим.
Несколько секунд она лежала спокойно, наслаждаясь тем, что боль из ее руки ушла. Пока Никани не заставило эту боль утихнуть, она даже не понимала, насколько страдала от нее, насколько та мешала ей сосредоточиться. Только теперь она сообразила, что эта боль была самой худшей из всех. Болело все, и локоть, и плечо, и кисть.
— У тебя было сломало запястье, — объяснило ей Никани. — К тому времени, когда ты снова проснешься, все полностью заживет.
Оно повторило свой вопрос:
— Ты действительно хочешь все знать, Лилит?
— Да, — решительно ответила она. — Я хочу знать все, что касается меня. Мне необходимо это знать.
Некоторое время Никани молчало, словно собираясь с мыслями, и Лилит молчала тоже, не мешая оолой думать.
— Я это вспомню, — наконец негромко объявило оно.
Лилит показалось, что она наконец узнала что-то необычайно важное. Наконец что-то.
— Откуда ты знало, что у меня болит рука?
— Обратив внимание, что ты все время трешь руку. Твоя рука была сломана, и мне было известно, что лечение ее еще не закончено. Можешь подвигать пальцами?
Лилит выполнила то, что от нее просили, и с приятным чувством убедилась, что пальцы ее движутся легко и безболезненно.
— Отлично. Теперь давай я помогу тебе заснуть — тебе нужно больше отдыхать.
— Никани, что стало с Полем?
Часть щупалец Никани переместилось с руки Лилит к ее лицу.
— Он спит.
Она нахмурилась.
— Почему? Я ведь ничего ему не сделала, даже не ударила как следует ни разу. Даже если бы захотела, то не смогла. С ним наверняка должно быть все в порядке.
— Он вышел из себя… был взбешен. Потерял над собой контроль. Когда члены его семьи попытались отнять тебя у него, он напал на них. Они рассказывали, что он наверное убил бы кого-нибудь, если бы смог. Они связали его, и тогда он разрыдался и принялся говорить бессвязно, выкрикивая неразборчивые фразы. Он отказывался разговаривать на оанкали, говорил только по-английски, при этом осыпал ругательствами и тебя и всю свою семью. И Тоахт пришлось его усыпить — он будет спать год или может быть дольше. Продолжительный сон отлично способствует излечению нефизических травм.
— Целый год?..
— С ним все будет в порядке. Этот год никто не собирается забирать из его жизни. Он ни на один день не постареет. Его семья с нетерпением будет ожидать его Пробуждения. Он и сам очень привязался к Тоахт — также как и они к нему. Семейные узы клана Тоахт очень крепки и поистине прекрасны и трогательны.
Она прижала ладонь правой руки ко лбу.
— Его семья, — с горечью повторила она. — Ты все время повторяешь эту фразу. На самом деле его семья погибла! Также как и моя, кстати. Также как и семья Фукумото. Как и всех остальных землян, кто сейчас находится на вашем корабле. В этом-то и состоит главная наша беда. У нас больше нет семьи, и нас больше ничего не удерживает в этой жизни.
— Но у Поля есть семья.
— У него ничего нет! И не было ничего никогда. Не было никого, кто бы смог научить его тому, что означает быть мужчиной и, судя по его словам, он ни секунды не сомневается, что не станет оанкали никогда, поэтому оставь эти разговоры о семье!
— И тем не менее я продолжаю утверждать, что у всех вас, людей, есть семья, — мягко, но настойчиво продолжил Никани. — Тоахт приняли Поля, и он принял их. У него нет другой семьи, кроме Тоахт.
Лилит презрительно фыркнула и отвернулась лицом к стене. Что, интересно, Никани рассказывает о ней другим своим сородичам? Наверно он передает им все, что удается ему узнать от нее, о чем она рассказывает ему сама. Например о ее настоящей семье. Судя по ее новому имени, с недавних пор она приемная дочь. Она покачала головой, изнывая от горечи и обиды.
— Он сильно избил тебя, Лилит, — сказал ей Никани. — Он сломал тебе руку. Без должного ухода от полученных ран ты могла умереть.
— Он сделал то, на что вы и его так называемая семья подспудно настраивали его все эти годы!
Никани пошуршало щупальцами.
— Знаешь, Лилит, хотя мне и неприятно это признавать, но в том, что ты сказала, содержится очень много истины. Вами, людьми Земли, непросто управлять. Я это понимаю, но многие из моих соплеменников — нет. Я часто говорю им об этом, но им кажется, что я слишком молод для того чтобы что-нибудь понимать. Например, я предупреждал их о том, что ты не захочешь остаться жить с Полем. Но я еще не считаюсь взрослым и половозрелым, и потому мое слово мало весит. Тоахт и моя семья просто заставляли меня делать то, что они считали необходимым. Но я теперь сделаю все, чтобы подобное больше не повторилось вновь.
