Октавия Батлер - Рассвет
— Почему ты не сказало мне, что это произойдет так скоро?
— Но ты была так раздражена.
Лилит вздохнула, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Она до сих пор еще не успокоилась, хотя раздражение отошло на второй план, затененное горечью и страхом.
Но она вернулась, несмотря на раздражение. Просто не смогла позволить себе оставить Никани одного, дрожать на кровати, пока сама наслаждается своим первым, самостоятельно организованным от начала до конца обедом.
Расправившись с апельсином, Никани принялось за бананы, которые тоже ело с кожурой.
— Можно посмотреть? — тихо спросила она.
Не переставая жевать, оно подняло руку и продемонстрировало ей участок уродливой, пятнистой кожи подмышкой диаметром, может быть, дюймов в шесть.
— Больно?
— Нет. В английском нет такого слова, которым можно было бы описать мои ощущения. Ближайшим будет… сексуальное возбуждение, может быть.
Она отпрянула от него и отступила на несколько шагов, почувствовав испуг.
— Спасибо, что вернулась ко мне.
Лилит кивнула.
— И ты возбуждаешься уже и от моего присутствия тоже?
— Я выхожу на ступень половой зрелости. По мере перемен, происходящих в моем теле, время от времени и еще неоднократно я буду переживать подъем подобных ощущений, хотя органов, обычно использующихся для половой связи, у меня может еще и не быть. Для сравнения можно также привести ощущения в ампутированной конечности, которой уже нет, но рецепторные сигналы от которой все еще поступают. Нога, которой нет, но которая по-прежнему чешется. Я слышало, что у вас людей, так иногда бывает.
— Я об этом слышала, но…
— Я буду испытывать возбуждение, даже если останусь одно. И в твоем присутствии, Лилит, я испытываю не большее возбуждение, чем в полном одиночестве. Хотя с тобой мне лучше, чем одному — я уже говорило тебе об этом.
Внезапно голова и тело Никани покрылись узлами, свившимися из всех имеющихся щупалец.
— Дай мне еще поесть!
Она отдала ему папайю и все орехи, которые принесла с собой. Никани расправился с ними в два счета.
— Так немного лучше, — сказало оно. — Еда немного отвлекает, дает возможность ненадолго забыться.
Они присела к оолой на кровать и спросила:
— Что же с тобой творится?
— Когда мои родители узнают, что происходит со мной, они тут же пошлют за Ахайясу и Дайчаан.
— Хочешь, я поищу их где-нибудь? Твоих родителей.
— Не нужно.
Никани потерло руками платформу кровати под собой.
— Они и так все узнают — стены предупредят их. Наверняка они уже в курсе. Материал стен тут же реагирует на начало метаморфозы.
— И что же такое происходит со стенами — они по-другому выглядят или иначе пахнут?
— Да.
— Что «да» — и то и другое? Но я не замечаю в стенах ничего необычного.
— Со временем ты научишься это видеть, потому что стены очень сильно меняются.
Внезапно оолой резко сменило тему разговора:
— Сон во время метаморфозы бывает очень глубоким, Лилит, — сообщило оно. — Поэтому не пугайся если вдруг тебе покажется, что я долгое время никак не реагирую на твое присутствие.
— Хорошо.
— Ты останешься со мной?
— Я же сказала, что останусь.
— А я боялось… но теперь все хорошо. Ляг со мной и подожди, пока не придут Дайчаан или Ахайясу.
У нее не было никакого желания ложиться, она уже и без того отлежала себе все бока, но послушно растянулась рядом с Никани.
— Когда они придут и соберутся нести меня к Ло, помоги им. Сделай так, и они поймут о тебе все, что им нужно знать.
11Проводы.
Никакой особой церемонии не было. Когда наконец появились Ахайясу и Дайчаан, Никани давно уже глубоко спало, его щупальца все до одного свешивались с кровати к полу, расслабленно поникнув.
Ахайясу могла унести Никани одна. Подобно всем женским особям оанкали, она была очень крупной и сильной, по мнению Лилит, даже сильнее и крупнее Тедиин. Ахайясу и Дайчаан были братом и сестрой, как то и было заведено в семьях оанкали. Мужская и женская особи являлись близкими родственниками, в то время как оолой приглашался со стороны. Одним из переводов слова оолой было «долгожданный чужак». По словам Никани, такое сочетание близко родственной с совершенно чужой кровью было наилучшим в том случае, когда появившийся на свет ребенок предназначался для заранее определенного специального рода деятельности, в данном случае для налаживания связей по обмену с другими цивилизациями. Мужчина и женщина каждый давали от себя в необходимой доле нужные качества, а оолой следило за тем, чтобы равновесие было достигнуто в полной мере. Тедиин и Йядайя были двоюродными братом и сестрой. К своим детям они не питали особенно горячих чувств, что также было обычно.
Ахайясу легко, словно маленького ребенка, подняла Никани и без труда держала его, пока Лилит и Дайчаан подхватывали оолой за плечи. Ни Дайчаан, ни Ахайясу не выказали удивления по поводу участия Лилит.
— Оно рассказывало нам про тебя, — сказала ей Ахайясу, когда они несли Никани по длинному низкому коридору. Процессию возглавляло Кахгуяхт, открывающее перед ними двери. Позади шли Йядайя и Тедиин.
— Оно мне тоже немного рассказывало о вас, — отозвалась Лилит, впрочем не очень уверенно. Ход развития событий был слишком быстрым для нее. Просыпаясь сегодня, она даже не представляла себе, что через несколько часов покинет Каал — расстанется с Тедиин и Йядайей, ставшими для нее такими привычными, частью уюта. О том, что она расстается с Кахгуяхтом, Лилит конечно же не сожалела ни на секунду, тем более что, к большому ее раздражению, оолой, приведшее Ахайясу и Дайчаан, сообщило ей, что довольно скоро они, скорее всего, снова встретятся. Обычай и этические условности позволяли Кахгуяхту навещать Никани во время метаморфозы. Как и Лилит, Кахгуяхт пахло для Никани нейтрально, не вызывало в нем нежелательных эмоций и не возбуждало.
Вместе с двумя оанкали Лилит помогла водрузить Никани на плоского тиллио, ожидающего их у стены общественного коридора. Потом она некоторое время стояла в стороне одна, наблюдая за тем, как пятеро оанкали молниеносно общаются, спутав как попало головные щупальца и щупальцевидные отростки на теле. Кахгуяхт стояло между Тедиин и Йядайей. Ахайясу и Дайчаан стояли рядом и одновременно касались щупальцами Тедиин и Йядайи. Казалось, что они избегают прикасаться к Кахгуяхту. Таким было безмолвное общение оанкали, путем которого они могли свободно обмениваться мыслями почти со скоростью зарождения тех — по крайней мере так утверждало Никани. По мнению Лилит это было ближайшим в мире приближением к телепатии, которое ей удавалось увидеть своими глазами. Некоторое время назад Никани обещало ей, что, повзрослев, оно поможет и ей овладеть этим искусством общения. Однако до полного взросления Никани оставались еще долгие месяцы. Она снова осталась одна — чужеродный, никому непонятный аутсайдер. Вот кем и ничем иным она станет в доме Дайчаан и Ахайясу.
