Юрий Мишин - Чекист
— Я тоже так думаю, — сказал шеф. — Из того, что ты, молодой человек, накопал за один вечер, если, конечно, это, правда, — Данилов воззрился на меня с подозрением, — у меня создалось впечатление, что это очень серьезные ребята. И контора у них серьезная. Как, говоришь, она называется? Ночной Патруль? Никогда не слышал. Думаю, слов на ветер они бросать не будут. Подождем рассвета, тем более, — шеф заглянул в настольные часы, — тем более, что ждать осталось недолго.
— Василий Петрович, — совсем расстроился я, — клянусь. Не выдумал ни слова. Все так и было. Мне самому до сих пор кажется, особенно когда рассказывал вам, что я тот самый ежик в тумане.
— Тогда уже не еж, а ежи. И вообще, это тема для мультика «ФСБ в тумане». Представляешь? Анекдот!
Я только сокрушенно покачал головой и ничего не сказал.
— Да верю я тебе, верю. А знаешь, почему?
— Я только отрицательно покачал головой.
— Да, потому, что выдумать всю эту мерзость ты бы просто не смог. Не я ожидал такого поворота событий… Не ожидал, Сергей, — почти обиженно сказал Данилов. — Вместо людей — невидимок какие-то Иные. Вместо шпионов — вампиры, оборотни, маги, колдуны, домовые…
— Про домовых мне ничего не говорили.
— Не говорили… Ну так скажут! А то и что похлеще домовых найдется. Или думаешь, что тебе сразу раскрыли все карты? Так просто взяли и рассказали обо всем. Шиш! И этот как его… этот… ну где они гнездятся…
— Патруль, — подсказал я.
— Да, Патруль. А точнее, если хочешь знать, то Патрули. Потому что, если у Светлых есть Ночной Патруль, то у Темных соответственно, должен быть… Дневной. Логично? Как полагаешь? — Данилов хрустнул пальцами и продолжил. — Ты понял, что это за организации? Нет? А я понял. Это их службы безопасности… Спецслужбы так сказать.
— Они работают друг против друга, Василий Петрович.
— Друг против друга, как же! Конечно друг против друга, как мы против ЦРУ. Но есть и иные… А черт их побрал! Везде лезет это слово. Другие задачи, где мы с ними сотрудничаем. Пример? Борьба с террористами. Так и у наших с тобой подопечных. Оба Патруля занимаются обеспечением безопасности этих нелюдей от нас, от людей. Вот это и есть их основная их задача.
— Про это мне Соколов не говорил, — робко вставил я. — И еще, помните, он рассказывал, что им лгать нельзя. Ложь наказуема. Только я не совсем понял, кем наказуема или чем, — закончил я виновато.
— Соколов ему не говорил! — совсем по-бабьи всплеснул руками шеф и, вскочив, заходил по кабинету. — Врать им, видите ли, нельзя.
Он остановился и вдруг резко повернулся ко мне:
— А мне или тебе можно!?
Я молчал.
— То-то, сынок. Лгать может и нельзя, а вот манипулировать словами в интересах дела можно и даже должно. Иначе, какие мы с тобой тогда оперативники?
Он помолчал, прохаживаясь по кабинету. Я ждал. Мне было понятно состояние шефа. Вместо некоторого количества людей с аномальными способностями мы получили как минимум две сильные организации неизвестно кого, и с неизвестными целями.
— А вообще молодец, — неожиданно сказал Данилов. — Для одного вечера ты собрал огромный объем информации. Не ожидал!
— Мне почти ничего не пришлось делать. Все происходило само собой, а я лишь плыл по течению.
— Не скромничай, — возмутился шеф. — Другой бы мог и не справиться. А как ты разметал этого Юсупова! Кстати, надо выяснить, кто он в реальной жизни. А кто тебе посоветовал? А? — старый седой генерал просто сиял от удовольствия. — Старый конь борозды не испортит! Так то. Я порекомендовал вооружиться, а ты творчески доработал и вместо табельного пистолета взял ружье. Выходит мы оба молодцы. Вот он союз поколений, вот его плоды! Да нам никакие невидимки не страшны!
Данилов подошел к бару и залез в него чуть ли не пояс.
— По этому поводу надо выпить, — глухо объявил он, копаясь в многочисленных бутылках, которые были мне слегка видны сквозь щель между дверцей и необъятной спиной шефа. — Тем более тебе сейчас нужна разрядка.
Наконец он достал бутылку армянского коньяка, пару рюмок и блюдечко с нарезанным лимоном.
— Двадцать пять лет выдержки, — похвалился он, разливая коньяк.
— Я думал вы пьете французский. Какой — нибудь «Мартель», — сказал я, с благодарностью принимая из рук Данилова янтарную жидкость.
— Ну и молодежь нынче наглая пошла, — сообщил мне Василий Петрович. — Мало того, что у своего начальства дома коньяк пьют, да еще им французский подавай.
Я понял, что он шутит и, протягивая к нему рюмку, спросил:
— За успех операции?
— Нет, лейтенант. Чокаться мы не будем. За Фадеева. Давай помянем его, как человека, — не согласился со мной Данилов и, выпив коньяк, сказал. — Он хоть и был нашим противником, как теперь оказалось. Кротом. Но в управлении работал хорошо. Претензий у меня к Борису не было никаких. Кстати надо не забыть проверить, как Фадееву удалось на протяжении трехсот лет, а особенно последние семьдесят — восемьдесят так хорошо маскироваться. Тем более работать у нас. Интересно… — задумался шеф. — Впрочем, с их-то возможностями, — Данилов разлил еще по рюмке и убрал бутылку, давая понять, что все, бар закрыт.
— А вот теперь за нас. За успех операции, которой еще не было в истории мировых спецслужб. За исключением может быть святой инквизиции, — усмехнулся он. — За твой успех. И не спорь, Сергей, — остановил меня Василий Петрович, видя мое желание протестовать. — Реальное начало было только сегодня. А до этого все так… одни потуги, возня и беспочвенное теоретизирование… За один вечер, как бы он ни был для тебя тяжел, мы узнали о противнике во много раз больше, чем за все предыдущие годы.
— Однако, без московских ученых, вряд ли этот прорыв стал возможен, — возразил я.
— Все так, — согласился шеф, — но, то Москва, а про наши заслуги забывать тоже неможно. Кстати, о Москве. Завтра, — Данилов опять посмотрел на часы, — то есть уже сегодня я улетаю с докладом о твоих похождениях. Тебе же санкционирую согласие на обучение в их школе…
— Курсах, — машинально поправил я.
— Хорошо, пусть курсах. Хоть в академии. Может у них и такая есть. Остальное на твое усмотрение. Как показала практика, ситуация может меняться слишком быстро и времени на размышления и тем более на мои советы может не быть. Так что учись принимать решения сам. Тем более, что сегодня ты был, — тут шеф не преминул вставить шпильку, — если конечно, это тебе это не приснилось… то не постесняюсь сказать — на высоте.
— Василий Петрович, — возмущенно начал я, но Данилов прервал меня:
— Здоровая толика сомнений должна быть в нашей работе, лейтенант. Как, впрочем, и во всякой другой. Еще Борода… Карл Маркс говорил, что все надо подвергать сомнению. Ты классиков уже верно не учил, а вот мне довелось знакомиться с их трудами. Преполезнейшие документы, доложу я тебе. Напрасно их сейчас забросили. Еще каяться будут.
