Александр Громов - Ребус-фактор
Дом тоже слегка покосился, как после землетрясения, хотя его точно не было. Твердь вообще малосейсмическая планета. Когда сто миллионов лет назад Северному материку неизвестно зачем вздумалось отколоться от Большого – тогда трясло, наверное, будь здоров. Но теперь у нас тихо, только по периферии обоих континентов иногда потряхивает да еще в окрестностях Бездонного озера. Геологи говорят, что там рифт, который миллионов через двадцать лет порвет Большой материк надвое. Геологи и астрономы горазды пророчить – поди проверь их прогнозы!
Судя по хрюканью и возне в свинарнике, мама кормила скотину. Я было направился прямиком туда, но тут она сама вышла из дома.
– Ларс!
– Мама!
Мы обнялись. Она уткнулась мне в плечо, но уже через секунду стукнула меня кулачком по лбу – не нежничай, мол. Ну да, она у меня такая.
– А в свинарнике-то кто? – спросил я.
– Работник.
– Ого! Работника держишь?
– То поле, что за Сухим ручьем, отдала в аренду. Новые поселенцы, семья целая, народ глупый, хорошо, хоть старательный. Ничего, привыкают понемногу, учатся. Один из них у меня в работниках, я ему плачу половину того, что получаю от аренды.
– Не много ли?
– Так ведь и поле не ахти. Ничего, с тех пор как ты перебрался на казенные харчи, мне хватает. Много ли надо, чтобы жить?
Я вспомнил землян – большинству из них такая жизнь показалась бы сущим кошмаром. Я вспомнил колонистов с Саладины – для них такая жизнь была бы раем. Все в мире относительно.
– Я тебе денег привез, ма.
– Откуда у тебя деньги?
– В метрополии нам выдавали суточные.
Мама усмехнулась.
– Экономил?
– Все равно некогда было тратить.
– Что, все время учился?
– Почти. Для чего меня туда послали – отдыхать, что ли?
– Вымотался? Бледный стал, вижу…
– Кто вымотался? Я вымотался? Просто в метрополии солнце дохлое – вот загар и сошел… Давай-ка я прямо сейчас крышей займусь. Жаль, времени у меня мало, но крышу перекрыть хватит…
– Времени совсем нет, – очень серьезно сказала мама.
Я отступил на шаг. Она не шутила.
– Рассказывай, – потребовал я.
– Ты не здесь должен быть. Тебе надо ехать к дяде Варламу, и срочно. Прямо сейчас. Я не хотела говорить тебе это по телефону.
Мне очень не хотелось прямо сейчас ехать к дяде Варламу. Мне хотелось побыть дома.
– Ну, до завтра-то дело, наверное, терпит?
– Даже до вечера не терпит. Поешь, отдохни не больше часа – и гони.
– За час электроцикл не зарядится. Часа два, не меньше…
Только этот аргумент подействовал на маму. И то я видел: она чуть было не предложила мне взять лошадь. Спору нет, Зараза Младшая – хорошая кобыла, получше даже своей покойной мамаши, но никакой лошади не доставить меня в Штернбург меньше чем за трое суток, а на электроцикле я буду там к середине ночи, если только не сверну себе шею на рытвинах дороги. Ничего, справлюсь. Я вовсе не устал, только утомился слегка.
– Пойду заколю поросенка, – сказала мама, глядя, как я разматываю электрический шнур.
Я удержал ее.
– Пусть живет. Найдется какая-нибудь каша? Не поверишь, соскучился по простой пище. А тебе привез земных деликатесов. Только сейчас ты их не открывай, потом съешь.
Мама ахнула, когда я вывалил на стол содержимое сумки. Рыбка, икорка, грибочки, моллюски и много всякой всячины в консервах и сублиматах, а кое-что и условно живое, анабиозное. У нас это стоит бешеных денег и дальше Нового Пекина обычно не идет, а на Земле – пожалуйста. И не дорого. Наплевать, что половина этой вкуснятины искусственного происхождения, – на Тверди синтетической пищи вообще не делают, потому что какая же метрополия согласится развивать тонкие технологии в колониях? Я читал, что пробовали когда-то выпускать ценных рыб в наши реки, так они у нас все до единой передохли то ли от жары, то ли от паразитов, тем эксперимент и кончился.
– Что там у дяди Варлама стряслось, не знаешь? – спросил я, утолив в первом приближении голод.
– Не знаю, но ты нужен чем скорее, тем лучше…
Вполне могло быть, что она и впрямь не знала. Мама – среднее звено в организации, даже не имеющей названия. Какое еще подполье? Его просто нет. Конечно, есть патриоты Тверди, не особенно любящие метрополию, но ведь они всегда были. И кто может помешать этим людям сообщаться между собой? Не выдуман еще такой закон, чтобы о каждом телодвижении или слове докладывать полиции. Неприязнь к метрополии тоже не наказуема. Господь с вами, группа «Укоренение» давно разогнана, ее активисты покаялись в своих заблуждениях и ведут жизнь добропорядочных колонистов, а больше никаких групп и нет, вот так-то. С кем должна бороться Администрация, кого отлавливать и изолировать? Инакомыслящих? Ни для кого не секрет, что инакомыслящих на Тверди процентов девяносто от общего числа народонаселения. Инакодействующих? Позвольте, а кто действует? Несколько дураков вроде того, что выстрелил в задницу толстопяту, на котором ехал министр? А больше никто. Лишь невидимые ниточки тянутся между самыми разными людьми, фермерами и служащими, лесорубами и студентами, рыбаками на побережье и даже полицейскими. Наверное, от мамы тянутся ниточки к совсем уже низовым звеньям вроде меня, и минимум одна нить – выше. Может быть, эта нить тянется к дяде Варламу, а может быть, между ними горизонтальная связь. Собственно, не было ничего удивительного в том, что маму не посвятили в суть дела.
Мы поболтали о соседях, о моих одноклассниках, о даме Фарбергам, недавно сломавшей ногу на ступеньках школы, о Глисте Сорокине, заглянувшем к маме в прошлом месяце, о видах на урожай, о строительстве узкоколейки и еще о сотне мелочей. Два часа пролетели мгновенно.
Потом я оседлал электроцикл, и мама помахала с крыльца мне вслед. А я радовался, что дороги у нас не асфальтированы, как в Новом Пекине. От сытости слипались глаза, и если бы я гнал по асфальту, да еще на чем-нибудь четырехколесном, то наверняка уснул бы за рулем. Мне же приходилось со всем тщанием «обрабатывать» каждую кочку и рытвину, потому как много ли удовольствия вылететь из седла? Словом, я был очень занят.
Километрах в ста от Степнянска я начал посматривать направо – толпы землекопов с лопатами и мотыгами громоздили там насыпь будущей узкоколейки. Насыпь была невысокой, а толпы – многочисленными. Мигранты, конечно. Новопоселенцы. Того, кто уже устроился на Тверди и стоит на ней обеими ногами, на такую работу не заманишь, тем более что платят на ней гроши, а эти хотя бы избегнут голодной смерти. Впрочем, там, куда насыпь еще не дотянулась, пыхтел и дымил паровой экскаватор, понемногу срезая какой-то холмик.
Насыпь закрыла вид на буш. Потесненный полями и пастбищами, он все еще оставался бушем – тем самым бушем, по которому пробирались когда-то мы с Джафаром, мир его праху. Зато гряда, на которой мы ночевали, возвышалась над насыпью, как спина крокодила над мелкой речной волной. На Земле нам показывали крокодилов и в зоопарках, и так, на воле. В наших морях тоже водятся похожие звери, только без гребня.
