Александр Попов - 54 метра
Обзор книги Александр Попов - 54 метра
Александр Попов 54 метра
— Как будет называться твоя книжка?
— 54 метра.
— Это о погружении, как 72 метра?
— Нет, это про бумагу.
— ???
— Туалетную бумагу…
(Жизнь, она ведь как туалетная бумага — кажется, длинная, а тратим на всякое г… Про жизнь книжка).
Описанные события реальны и произошли с автором. Имена персонажей изменены.
Раскрывается путь становления личности в военной системе с 1998 по 2004 год. Путь от мальчика-максималиста до мужчины-победителя. Герой из отдаленного гарнизона поступает в Нахимовское училище в Санкт-Петербурге и сталкивается с жесткими реалиями жизни, не совпадающими с его представлениями из книг. Герой поначалу теряется в новом для него мире, но позже принимает вызов ЖИЗНИ. Переживая разные этапы жизни, иногда невыносимо тяжелые, он стремится оставаться человеком, балансируя порой на грани сумасшествия.
В произведении есть юмор, сарказм, мистика — все то, что помогает выживать. События описаны фрагментарно, но они заставляют плакать и смеяться, потому что все это — правда.
НАСЛАЖДАЙТЕСЬ
Вместо предисловия
Мне становится смешно, когда смотрю или читаю очередную «лабуду» про супер-героя вооруженных (и не очень) сил, валящего врагов государства (которые обязательно негодяи по сценарию: курят, пьют и ругаются нехорошими словами) сотнями, а иногда и тысячами. «Главный» — обязательно с волевым лицом и неполным набором хромосом — изрекает библейские высказывания в стиле «захочешь жить — и не так раскорячишься». При этом массовые убийства осуществляются подручными средствами, начиная от ведра для мусора и пластмассового совочка и заканчивая пистолетом Макарова. Герой стреляет из него короткими и длинными очередями с двухсот метров и более в плохих дяденек (у коих имеется реально опасное оружие, а не пукалки и рогатки с радиусом действия, исчисляющимся в сантиметрах). И всегда побеждает. И какие-нибудь пельмени-спонсоры крупным планом в руках у героя, появляющиеся на протяжении кино раз десять или больше, и не менее рекламные слоганы из уст героя, чешущего символику компании сотовой связи по утрам, и имеющим за это неплохие деньги после премьеры произведения.
Реалии жизни таковы, что их очень сложно переложить на экран телевизора. Пытались, конечно, но идеи показать правду споткнулись о преграду цензуры и государственного заказа по привлечению молодежи в ряды вооруженных сил. Так появились сериалы:
«Солдаты» — сериал, исключающий сцены насилия и издевательств (все вечером хотят позитива у голубых экранов). Если синяк и появляется на одном из героев, то совершенно заслуженно, и через несколько минут его уже нет. Командиры — вполне адекватные люди с жизненными приоритетами, своими плюсами и небольшими минусами, без отклонений. Дедовщина показана смешно… ХА-ХА! — смеются люди с бутылкой пива, сидя у себя дома.
«Кадетство» — приводит в неописуемый восторг малышей с фатальной формой умственного отставания. Я бы не смог на это смотреть по телевизору без автомобильных дворников, которые со скрипом бы протирали экран от моих многочисленных плевков в адрес создателей… Где правда? Неужели все подобные вещи создаются по мотивам анекдотов?
Я расскажу, каково это — быть героем сериалов в жизни в моей интерпретации.
Глава 1. Вступительная
Родился я в Севастополе. Это было еще в «соцстране», когда не писали в учебниках истории дружественных нам государств, что мы — Россия и русские люди — враги и захватчики.
Спустя немного времени (как только стал транспортабельным и аэродинамичным) я переехал вместе с родителями в гарнизон, на Север.
Гарнизон — это полугородок, полудеревня, набитый военными. Если и были гражданские лица, то либо отставные военные, либо их жены и родственники. Так что легче сказать, что были только ОНИ везде и всюду. Я тогда еще не догадывался о существовании других типов людей, ну, кроме отдельной расы гигантских габаритных тетенек, продававших в «Военторге» петушков из жженого сахара на палочках с занозами, впивающихся в язык при активном сосании сладостей. Но и их лиц я не запомнил — всех вытеснили из памяти петушки и занозы. Гарнизон в простонародье называли «город летающих собак» из-за сильных ветров, сбивающих с ног всякую живность. А в официальных документах — Мурманск-140. Это такая военная хитрость для врага, который, если и попадет на нашу территорию, то заблудится и потеряется среди 140 городов с одинаковыми названиями.
При коммунизме из поселения, наверное, хотели сделать мегаполис, поэтому школ было целых три. Или ученые посчитали, что в районе Крайнего Севера, да еще и при частом отключении электричества и отопления, просто больше нечего будет делать, как согревать друг друга в сладострастных объятиях. И, конечно же, не без последствий. В общем, все школы пригодились.
В этом месте я любил всего две вещи, и обе они были халявными. Во-первых, северное сияние, которое раскидывалось на все небо и дышало, переливаясь всеми цветами радуги, словно живое существо, принимая различные формы с каждым вздохом. Во-вторых, снег — белый, чистый, коего было много. Весь снег, который не достался африканским детям, был безвозмездно подарен детям военных.
И еще я любил… Ах да, всего две вещи! Поэтому больше ничего не любил я в этих бескрайних сопках, потерянных в полярной ночи по пять месяцев в году, очерченных мазутным побережьем в стиле голливудских фильмов про техногенный конец света. И бесконечный мох да тучи мошкары в полярном дне, длящемся столько же месяцев. Мошкара — это теща комаров. Если комар, кусая, оставляет маленький зудящий бугорок на вашей коже, то мошкара просто отщипывает от вас маленький кусочек, оставляя на теле приличную шишку. Так что, прогулявшись в летний, редко погожий день, можно стать похожим на увеличенную форму апельсиновой кожуры с еле открывающимися глазами…
Каждый из нас когда-то был в 6-7-летнем возрасте. И родители с лицами инквизиторов средневековья, чтобы не объяснять, откуда берутся дети, с обреченным вздохом клали перед нашим носом литературу, которая по замыслу должна прояснить ситуацию с дальнейшей половой жизнью. В данных литературных произведениях фантастически описаны толпы беленьких человечков с хвостиками, наперегонки бегущих к заветной матке. Я лично даже и не думал обо всем этом, пока не прочитал описание данного «фэнтези» (Блин! Ни слова об оргазме). Все, покой ребенка потерян. ОТКУДА БЕРУТСЯ, БЛИН, ЭТИ ДЕТИ??? Ну а правду, как сейчас помню, узнают в школе от более «продвинутых» чилдренов.
— Ты серьезно? — с округленными глазами спросил я.
— Конечно! — с умным видом Димка Зинатулин закончил свой пояснительный рисунок палкой на снегу. — Я это в кино видал, пошли, покажу, пока предков дома нет…
Так оно и было, наверное, во все времена. В общем, рос себе, рос, ходил в школу, играл в снежки на зависть южным селениям по 8 месяцев в году. И тут мне стукнуло 13. Не то чтобы стукнуло, и я был суеверным, просто именно в этом возрасте отец откопал где-то несколько книжек, подробно и жизнерадостно описывающих быт и легкость существования курсантов Нахимовского училища. Мечта ребенка, описанная в одной из них, представляла собой в основном игры в «Зарницу» и мальчишескую крепкую дружбу. Без родителей, под присмотром достойнейших офицеров, прошедших войну. О чем еще может мечтать 13-летний парень, окруженный попечительством и наказами родителей, которым, естественно, виднее, что лучше для их сына. Демократия в нашей семье царила, как и во всем мире, военно-патриотическая.
Вспоминается бородатый анекдот, в котором корреспонденты спрашивают пятилетнюю девочку, у которой папа — подводник:
— Скажи, тяжело быть дочкой военного?
— Так точно!!! — проорала девочка, прижав руки «по швам».
Примерно так все и было…
А во второй книге было написано, какие именно документы и экзамены нужно сдавать в это заведение, и до какого числа. Трехразовое питание, одежда, обувь, отличное образование, посещение культурно-выставочных центров, бесплатный проезд и поступление в высший Военно-морской институт без экзаменов — вот почти все, что описывалось в ней. Сказка! Супер! А может, ну его? Тут половое созревание на носу, а меня в казармы… Окончательную точку в моих терзаниях поставил отец, начавший реальное давление на мой хрупкий детский мозг своими лекциями о вреде гражданской жизни…
Р.S. Блин, только девчонки стали с интересом смотреть на меня…Эх…
Глава 2. В которой я понимаю, что что-то случилось, но уже поздно
1 августа 1998 года…
Год пролетел незаметно…
Я стою на плацу (О, Боже, откуда я уже знаю это слово? Так и подмывает сказать — «в лыжи обутый») в рабочем темно-синем «платье» (не, они правда так называют это антибутиковое чудо). ПЛАТЬЕ — уже звучит как призыв к насилию, задрав подол этого самого «кружевного». И в кирзовых ботинках.
