Вольдемар Грилелави - Сайт двойников
— Объявляется перерыв до завтра, — неожиданно произнес судья. — Господин прокурор, подготовьтесь к завтрашнему дню более основательней. Нам хотелось бы видеть конкретные и явные обвинения, а не предположения и догадки. Даже если они вам кажутся слишком очевидные.
Мать Сергея вскочила с места и подбежала к сыну. Охрана пыталась воспрепятствовать их общению, но прокурор подал сигнал, позволяющий встрече сына с матерью.
— Одну минуту, — распорядился он.
— Сыночек, — схватила за руки сквозь решетки мать Сергея. — Ну, как ты себя чувствуешь? Да что я спрашиваю, сама вижу как плохо, исхудал весь, бедненький. Не волнуйся и ничего не бойся, мы тебя вытащим, ничего не пожалеем. Все продадим, но тебя спасем. Этот адвокат — очень хороший и самый грамотный. Он обязательно добьется оправдания. Ты еще немножко потерпи, держись, не сдавайся и слушайся, что говорит Виктор Афанасьевич. Я тебе сигарет и покушать принесла.
— Мама, мне ужасно плохо, я больше не выдержу. Здесь все так мерзко и гадко воняет. И эта еда паршивая, невкусная, у меня уже живот от нее болит. Я домой хочу.
— Скоро, очень скоро. Видишь, они уже засомневались, а немножко пройдет, так еще и извиняться будут. Ты старайся не есть их баланду. Я договорюсь, чтобы разрешили у меня принимать. Я каждый день приносить буду, если потребуется.
— А как там Наташка? Совсем забыла про меня? Она только и ждала этого момента, чтобы сбагрить меня.
— Ой, сынок, лучше бы не вспоминал. Не нужен ты ей совершенно. Ждет, стерва, не дождется приговора, чтобы поскорее избавиться от тебя. Сколько раз говорю, говорю тебе, а не хотел слушаться, вцепился в эту дуру, как клещ, а она сама себе на уме. Только ради квартиры и терпела тебя, все ждала удобного случая, чтобы избавиться. А сейчас радуется, что так все случилось с тобой. А может это все ее козни?
— Мамочка, вот только вырвусь, сразу выброшу ее на улицу вместе с ее уродами. Никто не нужен мне, кроме тебя. Я вообще хочу все время жить с тобой.
— Сынок, так они же, вроде, как дети твои, внуки наши. Так сразу не надо рвать, подумаем еще.
— Нагуляла она их. Не мои это дети, точно, мамочка. Так зачем нам чужие, неродные?
— Хорошо, сынку, хорошо, все, до завтра, забирай пакет, — мать протянула ему через решетку пакет с сигаретами и продуктами и поцеловала сына в губы. — До завтра. Держись.
К Екатерине Константиновне подошел адвокат Гречишников и, взяв ее под локоток, предложил проводить до дома и обсудить кое-какие проблемы, возникшие в ходе судебного процесса.
— Мы можем рассчитывать на успех? — с надеждой и металлом в голосе спросила Митяева адвоката.
— Даже представить себе не могу, как можно в этой ситуации доказывать и оправдывать вашего сына, — тяжело вздыхал Гречишников. — Все шатко и весьма зыбко. Нужна поддержка. Судья, как мне показалось, слегка засомневался и принял мою версию. Но сынок ваш так сильно наследил, что теперь страшно сложно доказывать обратное.
— Ну, как вы только можете говорить такое, да я даже слушать не желаю эти нелепые обвинения. Сережа ни в чем не виновен. Если так рассуждать, так зачем тогда платить мне такие сумасшедшие деньги вам? Вы защищайте сына, а нечего обвинять. Он невиновен.
— Да как раз я его и пытаюсь защитить, спасти из капкана прокурора. И от суда, а не от вас. Поэтому, позвольте, Екатерина Константиновна, не лукавить. И вам не следует играться передо мной. Будем честны — ваш сын убийца. Я не собираюсь спорить, что все произошло случайно и спонтанно, непреднамеренно. Но это произошло. Так давайте без рисовки друг перед другом мыслить и рассуждать о спасении. Вы не пожелали просто смягчить приговор. Можно легко и беспроблемно добиться мягкого приговора до восьми лет. А там и досрочное освобождение за примерное поведение. Но вам же хочется оправдательного приговора. А за это надо платить. Как говорится, по счетам. А вы как думали? За уши из тюрьмы вытаскиваем.
— Господи! — воскликнула Митяева. — Да сколько же еще? Я отдала все, что у меня было. Нам и продать больше нечего, а к невестке, так лучше не соваться, иначе все достигнутое испортит.
— Вы не совсем правильно поняли меня, Екатерина Константиновна. Не о деньгах в данном случае идет разговор. А ваши деньги я отработаю. Но мне сейчас не хватает одного свидетеля. Подтвердить один мелкий фактик, что ваш сын прошел мимо этого проклятого дома стариков, а потом пришел в сильном опьянении домой. И по времени, чтобы это случилось еще до убийства. Надеюсь, вы меня поняли.
— Да, я все поняла, — побледнела от догадки Митяева. — Будет свидетель, хоть на завтра приглашайте. Сосед Клюквин за литр водки скажет все, как вы ему прикажете. Только я вам его подведу, а вы уж там с ним решите, что и как говорить.
— Тогда сегодня же, обязательно сегодня с ним я и должен встретиться, — облегченно вздохнул Гречишников.
— Хорошо, прямо сейчас и бегу к нему. А потом я вам позвоню, где и когда вы с ним встретитесь.
Утром еще до начала заседания Екатерина Константиновна пришла с маленьким, потрепанным жизнью и алкоголем, человечком. Она боялась отпустить его от себя даже на миллиметр, поскольку после беседы с адвокатом, она его поила весь вечер, обещая уже после суда рассчитаться с ним более значительней. А сейчас Вася, так звали ее свидетеля, пытался сбежать за стаканом вина или кружкой пива. Но адвокат просил прийти на суд хотя бы по максимуму трезвым, или иметь приблизительно человеческий вид. Вот она с утра и караулит, показывая сумку, из которой торчала заветная голубенькая пробка от литровой бутылки вина.
— Ничего лишнего и никакой отсебятины, — проинструктировал адвокат нового своего свидетеля, который и должен подтвердить алиби Сергея. Мол, он видел его в тот злополучный вечер и смело утвердить, что самолично проводил до самого дома. — Будешь говорить лишь то, что я тебе сказал. Если не знаешь ответа, то вали на провалы памяти по причине сильного опьянения в тот день. Но сам факт встречи утверждай жестко и уверенно. Прокурор будет давить, путать, но не поддавайся.
Василий, облизывая пересохшие от вчерашнего перебора губы, согласно кивал головой, а Виктор Афанасьевич окончательно и бесповоротно разлюбил и разуважил себя за эти противные манипуляции и фальсификации. И на кой ему понадобилось связываться с этой истерической семейкой? Да уж сильно много взял с мамаши, чтобы идти на попятную. Теперь уж придется трепыхаться до конца. Борьбой это не назовешь. Да если бы эта истеричка Митяева со своим придурком сыночком согласилась на покаяние и смягчение вины, то тут конечно он, Борисов, показал себя во всей красе.
