Алла Марковская - Волны. Сэнп
— Разуди Айрэ и собери вещи, я оседлаю коня. Нужно быстрее убраться отсюда, пока мы не оказались в центре битвы.
— Как… в центре битвы? — растерялся халкеец.
— Вот так, — ухмыльнулся нодиец, — да вставай же ты, собираемся, сядешь на Огонька и вывезешь Айрэ. Я выберусь сам. Подождешь меня в лесу, вон видишь, темная масса за полем, туда! Ты понял?!
— Где лес? Я не вижу! — Растерялся Кэрфи.
Гэл поднял Айрэ и ткнул ребенка в руки халкейца:
— Я задам направление, главное — не свались с коня.
— Но я же не умею ездить на нем! — Кэрфи закутал Айрэ в плащ Ларсарда и прижал к себе. — Давай я останусь, а ты увезешь ребенка!
— Не спорь! — Гэл схватил уздечку, содрал с испуганной конской головы недоуздок.
Рог вновь протрубил. Гэл почувствовал — начинает нервничать. Огонек неосознанно позволил надеть на себя узду. Стоял, нетерпеливо перебирал ногами, уже в мыле, был боевым конем, знал, что такое битва, и не хотел в этом участвовать больше никогда. На его шее полосой светлой шерсти остался шрам от меча. Гэл быстро накинул на коня меховой потник, седло и затянул подпругу. Огонек забыл кусаться. Кэрфи дрожащими руками взялся за гриву на холке. Гэл не дал халкейцу опомниться, закинул в седло, проверил, чтобы тот ноги поставил в стремена, привязал седельную сумку с посохом и посадил Айрэ впереди. Уже слышал ржание коней, крики. Он с закрытыми глазами мог видеть картину перед боем. Сколько раз сам участвовал в сражениях, чувствовал, как воздух наполняется энергией боя, как человеческая ярость и агрессия вливается в почву, витает в воздухе, делая поле битвы особым полем, полем, готовым поглотить жизнь, впитать боль и кровь.
— Туда! — Гэл указал рукой в сторону, где чувствовал спокойную размеренность мирного селения, — ты почувствуешь сам, вперед. Толкни его ногой, он на взводе, сам поскачет, не отрывайся от седла, держись коленями. И не падай, пока не въедешь в лес. Старайся немного стоять в стременах, а впрочем, галоп у него мягкий. Сиди!!!
Халкеец плохо воспринимал смысл слов, но кивал головой как игрушка на пружинах. Гэл сам развернул Огонька.
— Но у него круп прострелен! — крикнул Кэрфи.
— Папа! — Очнулся Айрэ, — А ты?! Ты с нами?
— Я догоню малыш. Я стану котиком. Слушайся дядю Кэрфи. — Гэл ударил коня по крупу. Огонек рванул с места, буксуя на мокрой траве, вырывая ее из почвы клоками. Кэрфи пошатнулся, его начало качать и подбрасывать. Гэл хотел закрыть глаза и не видеть этот первый урок верховой езды.
А две армии уже пошли в атаку. Крик сотен глоток. Топот копыт множества коней сотряс «землю».
Гэл перевоплотился в зверя и рванул с поля боя. Вслед за сыном, конем и халкейцем.
А интересно было бы посмотреть, как воюют сэнпийцы, но рискованно. Кэрфи не умеет ездить на коне, а тем более на Огоньке. Пока безумная лошадь испуганно уносит ноги, он еще продержится, а вот когда конь поймет, что опасность миновала, сбросит наездника, как лишний груз. Да еще так, что Айрэ останется в седле. Огонек унесет ребенка, потом бегай по этой равнине, ищи безумного огромного рыжего жеребца.
Рев трубы остался за спиной. Гэл мчался, догоняя одинокого всадника. Уже видел впереди потемневший от грязи хвост коня. Халкеец пока еще был в седле. Гэл знал, через минуту он догонит коня, все-таки тэйл быстрее жеребца, даже обезумевшего от страха. Огонек, умница, выбрался на дорогу и буквально летел по ней как гравитатор. Грязь раскисшей жижей обволакивала его круп.
Замелькали деревья. Кэрфи, скукожившись в седле, уже десятый раз пробовал остановить коня, тянул за повод, кричал, но Огонек мчался, для него опасность еще не миновала. Халкеец снова тянул повод, конь в повод уперся и продолжал скакать по дороге.
Гэл так сосредоточено гнался за Огоньком, что не почувствовал опасности. В его бок впилась стрела, в заднюю ногу — вторая, третья в шею, и еще три мимо. Уже спотыкаясь и кубарем скатываясь с дороги, Гэл увидел на обочине дороги стоянку. Три полотняных шатра, и навес над костром. Три лучника расстреливали его почти в упор. Огромный пес рванулся и, заливаясь лаем, помчался за оборотнем. Но учуял древнего, заскулил и лег на мокрую траву, едва ли не накрывая лапами пушистую морду. Гэл, ругая свою неосторожность, спрятался в кустах, вырвал стрелы со своего звериного тела зубами и похромал подальше от лучников. Не подставлять же Кэрфи… Да и больно… стрелы острые.
Один из сэнпийцев вскочил на своего коня без седла и узды, помчался за Огоньком. Свежий, отдохнувший, привычный к грязи, подкованный на шипы маленький конь догнал уставшего большого длинноногого горного коня. Когда чужак схватил Огонька за узду, Кэрфи оказался в грязи на «земле», Айрэ он прижимал к себе. Огонек заметался, повод порвался, и рыжий, больно ударив равнинную лошадь задними ногами, умчался по дороге, разбрызгивая грязь.
Гэл удостоверился, что сын цел, а отношение к Кэрфи и Айрэ в лагере благоприятное, в несколько прыжков обогнул лагерь, и помчался за своим безумным конем.
Конь далеко не убежал. Он поскользнулся на повороте и таки свалился. Гэл вернул себе человеческую форму и подскочил к жеребцу. Тот визжал и катался в грязи, пробуя подняться на ноги, поскальзывался и снова падал, глаза испуганные, рот открыт, дышит тяжело. Гэл подскочил к несчастному животному, рискуя получить копытом, разрезал когтями подпругу, седло отбросил в сторону. Огонек резко подорвался на ноги, задрал голову, Гэл повис на обрывке повода:
— Да успокойся ты! Ненормальная лошадь… — Он начал гладить коня по морде, по мокрому, грязному лбу, говорил с ним, пока не почувствовал — конь успокоился, и впервые потерся головой о плечо Гэла. Гэл обнял эту большую буйную голову.
Кэрфи испуганно осматривал Айрэ: руки, ноги, голову — цел. Над ним стояли сэнпийцы. Высокий бородатый мужчина, подобрав меховой плащ, присел перед халкейцем на корточки и спросил:
— Испугался?
— Чего? — переспросил ошалевший Кэрфи.
— Так… волколака, — улыбался бородатый сэнпиец.
Подскочил мальчишка лучник:
— Господин! Зверя нигде нет… убежал.
— Смотрите в оба. Этот, конечно, не похож на того зверя, но не помешает прогнать. Поймать бы. Они, звери, должны знать друг друга. А малец-то твой, даже не плачет.
— Это не мой сын… — ответил правдиво Кэрфи, и тут же опомнился, соврал, — друга моего, он меня с мальчиком на коня своего безумного посадил и приказал бежать, а сам собирался зверя остановить… Не смог, наверно.
— Геройский, наверно парень. Жаль… люблю смелых. Ну да ты не кручинься, сын друга — это и твой сын. Где дом твой?
— Нет у меня здесь дома, — ответил халкеец, опустив глаза.
