Сергей Герасимов - Единоборец
– Нам некуда их скачать. Если у тебя действительно есть пять гигатом, я могу позвать нужного человека.
Все так, как я и думал. Этих людей держат на голодном пайке. Пять гигатом это совсем немного по меркам нормального, верхнего мира. Большинство людей наверху имеют такой запас, на всякий случай. Хотя, конечно, и на поверхности это стоит определенную сумму. Интересно, насколько велики батареи у жителей этого домика?
– Некогда ждать, – говорю я. – Сколько вы можете взять?
Они поднимаются с пола и садятся.
– У меня батарея на шестьдесят кило, – говорит один. – Она почти пуста. У Лехи тоже самое. Мы можем взять пятьдесят килотом на двоих. Если продашь дешево, то шестьдесят.
Батареи этих людей рассчитаны лишь на заживление мелких повреждений кожи. На поверхности такие модели перестали покупать еще во времена моего детства. Такая батарея не сможет даже прирастить оторванный палец.
– Я вернулся из лесу, – говорю я, – там есть люди, которые погибают без витаминов. Мне нужно, чтобы вы прошлись по аптекам и купили как можно больше. И как можно быстрее.
– Не, ты не из лесу пришел, – говорит Леха. – Ты новенький, тебя только что привезли. У новеньких часто бывает большой заряд. Ты хорошо сделал, что к нам пришел. Жди тут.
И они уходят. Запирают за собой дверь. Я ложусь на пол и пытаюсь заснуть. Рядом в топке горит огонь, воздух в трубе гудит, и от этого простого звука в комнате становится уютно. Может быть, дело в том, что я отвык от простых вещей. Интересно, чем они топят? Скорее всего, углем. Я заглядываю в топку и разгребаю палочкой пепел. Под ним – полусырая картофелина. Значит, картофель здесь растет, при этом освещении.
В этот момент дверь отпирают, и в комнату входят несколько человек. В руках у них ломики и другие металлические инструменты. Я притворяюсь испуганным.
– Не надо меня бить! – говорю я. – Я и так все отдам.
– Это хорошо, что ты и так все отдашь, – говорит их предводитель, маленький округлый человечек со злым лицом. На его ногах кроссовки явно женского размера, тридцать седьмого, не больше. – Хорошо, что отдашь, но бить тебя мы все равно будем. Чтобы знал обычай. Не бойся, не насмерть.
– А, так это обряд инициации? – спрашиваю я.
Он смотрит на меня, как баран на новые ворота. Один из телохранителей замахивается ломиком. Я думаю, что самому себе он кажется просто верхом совершенства, но на самом деле он движется с грацией пьяной лягушки. Его движения такие медленные, что можно уснуть, прежде чем он ударит. Он собирается ударить своей железякой меня по плечу. Конечно же, не попадает.
– Эй, – удивленно говорит он, – эй, Сява, что это было? Сявой зовут предводителя.
– Не бейте меня, – прошу я, – я очень вас боюсь.
Он пробует пнуть меня ногой, но падает на спину.
– Он меня ударил!
– Я нечаянно, прошу вас, – умоляю я.
– Серж, я отдаю его тебе, – говорит Сява. – Научи его жизни.
Меня выводят в небольшой пыльный дворик. Серж принимается учить меня жизни. Для начала я просто ухожу от ударов, стараясь двигаться по возможности неуклюже. Первые несколько минут мне удается его обманывать. Как только он начинает догадываться, я его вырубаю. Но остальные уже тоже поняли, с кем имеют дело.
– Мужики, я не хотел ссориться, – говорю я. – Но теперь вы меня разозлили.
Я подсекаю стальным крюком одного, который хотел было удрать. Другой начинает звонить по мобильнику, но сразу же отбрасывает его, как только ловит мой взгляд.
– Молодец, – говорит Сява, – будешь работать на меня. Но пять мегатом все равно отдашь. Такой порядок.
Я бью его в живот, так, что он отлетает и ударяется о стену.
– Ты что, еще не понял, кто я такой?
Он поднимается. В его глазах не страх, а только тупое восхищение.
– Ты единоборец, – говорит он, – ты настоящий единоборец. Я видел тебя по телевизору.
– Может быть, – соглашаюсь я.
Время от времени дешевые каналы транслируют мои матчи. Так что этот тип на самом деле мог видеть меня. Хотя он вряд ли способен запомнить мое лицо: оно мало отличается от лиц других единоборцев.
Через десять минут мой рюкзак набит нужными медикаментами. Я взваливаю его на плечи.
– Мужик, мы еще не расплатились, – намекает предводитель.
– Это точно, – говорю я. – Не расплатились. Теперь я буду брать с вас дань. Кто-то возражает?
Никто не возражает.
– Чем будешь брать? – спрашивает Сява.
– Стихотворениями Пушкина. Будете учить по одному стихотворению в день. Вернусь – проверю. Пусть кто-то попробует не выучить. Включу счетчик.
Я ухожу в лес. Вернуться за двенадцать часов я уже не успеваю, но надеюсь, что опоздание будет небольшим. До крепости добираюсь без приключений, хотя и не так быстро, как хотелось бы: все же по пути приходилось опасаться встречи с карликами. Я не знаю, где они, но уверен, что они не ушли. Я взбираюсь по задней стене крепости и вхожу внутрь через тайный лаз, подготовленный заранее. Неожиданное возвращение всегда имеет свои преимущества. Неизвестно, какая встреча уготована мне внутри. Но, кажется, все спокойно. Пробираюсь в нижнюю комнату. Клара спит.
– Ты опоздал на полтора часа! – говорит она.
– Быстрее не мог.
– Если не мог, то не нужно было и обещать. Эти животные съели все мои консервы.
– Питаться консервами вредно для желудка, – говорю я.
– Но не питаться вообще тоже вредно для желудка!
– Ошибаешься. Умеренное голодание всегда полезно. Они не пытались съесть тебя?
– Пытались. Но для начала им хватило консервов. Они набили животы и сказали, что съедят меня за ужином. Я потеряла столько времени только для того, чтобы спасти этих скотов! И только потому, что тебя послушала.
– Возлюбите врагов своих, – говорю я.
– Что?
– Плохой человек хочет жить ровно столько же, сколько и хороший. Но если ты помогаешь плохому, тем больше тебе чести.
– Я бы обошлась и без такой чести.
– Ошибаешься, – говорю я. – Без чести обойтись невозможно. И потом, какая разница, что они сказали? Тяжелый недостаток витаминов расстраивает умственные способности. Ты разговаривала с сумасшедшими.
Мы сразу же отправляемся в путь. Я ничего не говорю Кларе о карликах, но сам все время настороже. Не нужно чтобы она волновалась. С каждым километром лес становится все темнее и все мертвее, если только можно так выразиться. Все больше мертвых неразложившихся стволов загромождают путь. Завалы становятся все выше, некоторые из них уже высотой с двухэтажный дом. Травы стало меньше; вместо почвы под ногами голый камень. Насекомые практически исчезли. Зато потолок стал выше, деревья тоже подросли.
– Почему потолок не падает нам на головы? – спрашиваю я Клару. – Он ведь ни на что не опирается. Здесь огромные пространства.
– Он армирован нейтронной тканью, – отвечает она. – А пространства не так уж и велики. Это просто иллюзия. Весь этот мир помещается в плоском тоннеле шириной всего километров семь или восемь. Если ты сейчас свернешь под прямым углом, то вскоре упрешься в стену. Ты не знал этого?
– Но я смотрел карту города.
– У города тоннель немного шире. Все равно здесь очень мало места. Существуют гораздо большие подземные горизонты. Нейтронная ткань позволяет строить арки в сотни километров шириной.
Может быть, в сотни, а, может быть, в тысячи. На самом деле прочность нейтронной ткани равна бесконечности. Это квантовый эффект сверхпрочности, открытый еще в прошлом веке, вместе со сверхпроводимостью, сверхтекучестью и сверхрастяжимостью.
Внезапно дорога становится намного легче. Завалов уже нет, а деревья растут не так близко друг к другу. Воздух здесь имеет странный цвет: он мутно-серый и будто поглощает световые лучи. Луч фонаря растворяется в нем, не уходя далеко. Тьма выглядит жутко, как будто вязкая тьма сна, в котором ты задыхаешься, но не можешь глубоко вдохнуть.
– Ты заметила? – спрашиваю я Клару.
– Конечно. Здесь включены генераторы защитного поля, которые изменяют структуру воздуха. Лес скоро закончится, и начнется пустыня. Поле защищает город от хищников, которые могут прийти из пустыни.
– Вы здесь часто бываете?
– Нет. Наверное, никогда. Разумным существам здесь нечего делать.
– В таком случае, чем питаются эти хищники?
– Я не знаю. Неразумными организмами.
– Но их тоже нет. Насекомые исчезли. За последние два часа мы не встретили ни одного животного. Здесь нет даже травы. Здесь не могут жить хищники.
– Не знаю, – отвечает она. – Но они точно здесь есть.
– Ты не боишься?
– Боюсь. Но я не буду выходить из лесу. Я останусь там, где поле будет меня защищать, и буду ждать тебя. Тебя хищники не тронут. Они не едят белковые организмы.
Вскоре мы добираемся до границы леса. Дальше простирается пустыня. Впрочем, она не так уж и пуста: то здесь, то там видны небольшие искривленные деревца, которые растут у каменистых горок, очень сильно напоминающих земные кучи строительного мусора. Я вижу несколько полуразрушенных построек, явно созданных руками человека. Но нужно будет подойти поближе, чтобы можно было сказать наверняка.
