Анастасия Галатенко - Нф-100: Адам в Аду
-- Нет, -- сказал он, наконец. -- Кристалл в теле -- даже интереснее. Для искусствоведа.
-- Их... надо защитить. Они сбежали и будут делать глупости... Они же вне закона! Их надо найти...
-- Это моя работа, -- сказал Бладхаунд. -- Я ищейка со стажем. У меня большие связи. Я смогу защитить их. И вас.
-- Меня?
-- Вы говорили про некоего Стаса. Его поменяли. Не вы, и не я. Кто? Значит, кто-то еще в курсе.
Жанна кивнула.
-- Теперь роботы сбежали. Цели их неизвестны, но вряд ли они собираются сидеть тихо. Значит, будет шум. Те, кто имеет к ним доступ, могут обвинить в этом вас. Вы не думали об этом?
Не думала. Побледнела, позеленела даже. Руку к горлу поднесла -- тошнит?
Влетела разъяренная Тоша.
-- Я же говорила -- не беспокоить больную! Ей нужен покой. Хватит разговоров!
-- Нет! -- это Жанна. -- Нет, пожалуйста... мне надо знать...
-- Чуть-чуть осталось, Тоша, -- примирительным тоном сказал Бладхаунд.
Тоша не сразу, но скрылась за дверью.
-- Вам не надо бояться, -- сказал Бладхаунд. -- Я могу защитить вас. И ваших друзей тоже. Но мне понадобится помощь.
-- Какая?
-- Когда заменили кристалл Стаса?
-- Недели... дайте вспомнить... с месяц, наверное... чуть меньше.
Как раз тогда пропал кристалл Разумовского.
-- Вам известно имя того, кто появился вместо него?
-- Имени... нет, он не говорил... Мы звали его Бунтарем.
-- Тот, кто бежал сегодня -- Бунтарь?
-- Да.
-- Ему кто-то помогал?
-- Не знаю.
-- Еще вопрос. Вы сегодня пришли к роботам. У вас был с собой нейрокристалл одного из них?
-- Откуда вы... да, был.
-- Я так и думал.
Бладхаунд поднялся.
-- Спасибо, Жанна. Больше я не стану мешать вам отдыхать. А то Тоша меня побьет, -- он растянул губы -- улыбнулся. -- Как только Тоша позволит, я отвезу вас домой.
Он приканчивал третью чашку кофе, когда раздался, наконец, звонок.
-- Что там? -- коротко спросил он.
-- Вышли. Точнее, сначала один вошел, через час где-то как вы уехали, а только что вышли. Трое.
-- Можешь их описать?
-- Невысокие, щуплые и какие-то... одинаковые, что ли. Лиц пока не видел -- темно, а они в капюшонах. У одного проблемы с левой рукой.
-- Проследи за ними. Узнаешь, куда они пошли -- дашь знать.
В следующий раз телефон зазвонил под утро.
Бладхаунд записал адрес и расхохотался отрывистым, похожим на собачий лай смехом.
-- Бладхаунд? -- собеседник явно не ждал подобной реакции.
-- Все в порядке, -- ответил Бладхаунд, прекращая смех. -- Отличная работа. Продолжайте слежку за домом и... всеми его обитателями.
Бладхаунд активизировал терминал и открыл папку с аудиозаписями. Новая информация автоматически сортировалась по времени поступления. Бладхаунд сперва решил разобраться с самыми свежими данными.
Откинулся на спинку кресла, потянулся, хрустнув суставами и позволил себе еще несколько глухих смешков. Разумовский и Левченко. И Кривцов, который одного полагает своей домашней прислугой, а о присутствии другого за стенкой даже не догадывается.
Задание выполнено. Положение объекта установлено. За домом ведется круглосуточная слежка. Бладхаунд может закончить охоту в любой момент.
Бладхаунд проснулся рано, но чувствовал себя выспавшимся. Первым делом потянулся к терминалу и прослушал записи из квартиры Кривцова. Ничего важного там не происходило, никто не звонил, и Бладхаунд с некоторой долей неудовольствия отметил, что делать ему нечего.
За стенкой зашевелилась Жанна. Бладхаунд слышал, как Тоша осматривает ее.
Бладхаунд встал, оделся и прошел в кухню. На плите в кастрюльке булькала каша, рядом лежали поджаренные ломтики бекона. Пахло свежемолотым кофе.
Появилась Тоша, забрала у него кастрюлю и налила кашу в тарелку.
-- Девочку надо кормить.
-- Как она?
-- Лучше. Но несколько дней ее не стоит тревожить. Я бы настоятельно рекомендовала осмотр доктора в больнице.
-- Подожди, -- попросил Бладхаунд. -- Я проясню обстановку и решу, насколько это безопасно.
-- У нее мама. Волнуется.
-- Пусть позвонит и что-нибудь придумает. Я не шучу про опасность.
Тоша удалилась к Жанне. Из приоткрытой двери донесся женский голос.
Странное ощущение. Женщин в этом доме не было никогда.
Раньше, еще когда он не был ищейкой, он коллекционировал женщин. Коллекционирование было его страстью, оно же сделало его искусствоведом. Картины, скульптуры, нейрокристаллы... Потом -- женщины. Он коллекционировал их взглядом и памятью, не желая обладать. Понимал, что красотой владеть нельзя. Красота существует в другом измерении, она обладает властью, и не стоит пытаться подчинить ее себе.
Он коллекционировал одних и спал с другими.
Так было до тех пор, пока он не предпочел первым нейрокристаллы, а вторым -- проституток. Это случилось после после того, как Бладхаунд повзрослел и, неожиданно для себя, сам стал объектом охоты. Это было странно -- Бладхаунд с детства привык не выделяться. Среднего роста и телосложения, самой обычной внешности и без особых примет -- он был таким сколько себя помнил. Даже в подростковом возрасте стремление выделяться обошло его стороной. Ему нравилась его неприметность, она позволяла замечать больше других, оставаясь в стороне. Ему нравилось замечать. И не нравилось пристальное внимание к его персоне.
Такое отношение к красоте позволило ему стать тем, кем он стал. Это -- и умение решать задачи. Он любил складывать, сопоставлять, находить ниточку -- и тянуть за нее, вытягивая очередной кусочек. Сколь сложна ни была задача, он стремился отыскать изящное решение. Это была его дань красоте. Найти, увидеть, причаститься -- и передать тому, кому больше нравится владеть.
Бладхаунд вернулся к себе и снова потянулся к терминалу, когда зазвонил телефон. Высветился номер Емельянова.
-- Наконец-то, -- сказал Бладхаунд в трубку.
-- Это невероятно! -- затрещал Емельянов. -- Я бы раньше позвонил, но тут, понимаешь ли, такая штука вскрылась, я же просто не мог не проверить! Слушай, я уж и так его, и эдак, и ничего, я уже отчаялся, ну, думаю, подведу Бладхаунда, собрался тебе звонить, а тут осенило меня! Я подумал, а проверю-ка я на органику раствор. Ну, это, который из него выходит, значит. А он -- выхолощенный, ну как будто после прошивки только что!
Емельянов замолчал. Ждал ответа. Бладхаунд молчал. Емельянов заговорил снова:
-- Я проверил и перепроверил, потом стал думать, что это значит. Ну, думаю, раз оно сработало и не вышло сразу, значит, кто-то пытался сымитировать процесс, значит, прошивки. Только как? Кристалл же уже готов... Окраска получается в результате химической реакции, которую можно, значит, провести и вне кристалла, но тогда цвет выйдет вместе с раствором, сразу... А главное, химический состав раствора будет другой! Ну, тут мне еще работы подвалили незапланированной, но знаешь, я все думал, думал, и общем, я, кажется, понял, что он сделал, этот твой чудо-прошивщик! Он умудрился в полости -- ну, ты знаешь -- запихнуть вещество, содержащее все необходимые реагенты для прошивки!
