Орсон Кард - Игра Эндера. Глашатай Мертвых
— Понятно.
— Я вижу, о чем вы думаете, вы, проходимец, вы думаете, что я ошибаюсь, что Эндер такой же, как Питер. Может быть, я — такая, как Питер, но только не Эндер. Он совсем не такой, и я много раз говорила ему это, когда он плакал, я говорила ему это тысячу раз, ты не похож на Питера, тебе не нравится мучить людей, ты хороший и добрый и вовсе не похож на Питера.
— И это правда.
Его согласие успокоило ее.
— Черт побери, это на самом деле правда. Самая что ни на есть правда.
— Вэлентайн, ты поможешь Эндеру?
— Сейчас я ничего не могу для него сделать.
— Нужно сделать то же самое, что ты делала для него раньше. Просто успокоить его и сказать ему, что ему никогда не нравилось мучить других людей, что он хороший и добрый и совсем не такой, как Питер. Последнее — самое важное. Скажи ему, что он нисколько не похож на Питера.
— Я смогу его увидеть?
— Нет. Я хочу, чтобы ты написала ему.
— Ну и что может из этого выйти? Эндер ни разу не ответил ни на одно из моих писем.
Грэфф вздохнул.
— Он отвечал на все письма, которые получал.
Чтобы понять, ей понадобилась всего секунда.
— Меня от вас тошнит.
— Изоляция — это лучшее условие для творчества. И нам нужны только его идеи, а не… Не обращай внимания. Я не обязан оправдываться перед тобой.
«Почему же тогда ты этим занимаешься?» — подумала она, но не спросила.
— Но ему вдруг стало на все наплевать. Он остановился на месте. Мы хотим, чтобы он двигался дальше, а он не желает делать этого.
— Может быть, я окажу Эндеру услугу, если я пошлю вас самого разбираться во всей этой муре.
— Ты и так уже помогла мне. Но ты могла бы помочь мне еще больше. Напиши ему.
— Обещайте, что ничего из того, что я напишу, не будет вырезано.
— Я не буду обещать ничего подобного.
— Тогда забудьте об этом.
— Никаких проблем. Я сам напишу за тебя. Мы можем использовать другие твои письма, чтобы сверить стиль. Нет ничего проще.
— Я хочу его увидеть.
— Он получит свой первый отпуск, когда ему будет восемнадцать.
— Вы сказали ему, что это случится, когда ему будет двенадцать.
— Мы изменили правила.
— Почему я должна вам помогать?
— Нам можешь не помогать. Помоги Эндеру. А если это поможет и нам, то что из того?
— Вы делаете с ним какие-то ужасные вещи в вашей школе?
Грэфф усмехнулся.
— Вэлентайн, моя девочка, ужасные вещи только начинаются.
Эндер прочитал целых четыре строчки письма и только тогда понял, что оно не от одного из солдат Боевой школы. Оно пришло обычным путем — когда он включил свою компьютерную доску, на ней было сообщение: «ЖДИТЕ ПИСЬМА». Прочитав первые четыре строчки, он сразу нашел конец и прочитал подпись. Затем он снова вернулся к началу и свернувшись калачиком на кровати, перечитывал его снова и снова.
«ЭНДЕР, МЕРЗАВЦЫ ДО СИХ ПОР НЕ ПЕРЕДАЛИ ТЕБЕ НИ ОДНОГО МОЕГО ПИСЬМА. Я, НАВЕРНОЕ, РАЗ СТО ПИСАЛА ТЕБЕ, НО ТЫ МОГ ПОДУМАТЬ, ЧТО Я ЭТОГО НЕ ДЕЛАЛА. НЕТ, Я ПИСАЛА. Я ТЕБЯ НЕ ЗАБЫЛА. Я ПОМНЮ ТВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. Я ПОМНЮ ВСЕ. НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ МОГУТ СЧИТАТЬ, ЧТО ЕСЛИ ТЫ СОЛДАТ, ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЖЕСТОКИМ И ТЯЖЕЛЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРОМУ НРАВИТСЯ ПРИЧИНЯТЬ ЛЮДЯМ БОЛЬ. КАК МОРСКИМ ПЕХОТИНЦАМ В ВИДЕОФИЛЬМАХ. НО Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО НЕПРАВДА. ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ НИЧЕГО ОБЩЕГО САМ ЗНАЕШЬ С КЕМ. ЭТОТ КТО-ТО СТАЛ С ВИДУ ГОРАЗДО ПРИЯТНЕЙ, НО НА САМОМ ДЕЛЕ ОСТАЛСЯ ТАКИМ ЖЕ ШЕЛУДИВЫМ ПСОМ. ВОЗМОЖНО, ТЫ И КАЖЕШЬСЯ ОПАСНЫМ. НО ЭТО МЕНЯ НЕ ОБМАНЫВАЕТ. ВСЕ ЕЩЕ ВОРОШУ НАШЕ ОБЩЕЕ ПРОШЛОЕ.
ВЭЛ.
ОТВЕЧАТЬ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО. ОНИ МОГУТ ПОДВЕРГНУТЬ ТВОИ ПИСЬМА ПСИХОВАНДАЛИЗУ».
Было очевидно, что письмо написано с полного одобрения учителей. Но не было никакого сомнения, что оно написано Вэл. Ее характерное словечко «психовандализ» вместо «психоанализа», эпитет «шелудивый пес», которым она наградила Питера, не могли быть написаны никем другим.
Но в целом письмо было написано так, как будто кто-то хотел быть на все сто уверен, что Эндер обязательно поверит в его подлинность. Но зачем им было так волноваться, если письмо и так самое настоящее?
Но на самом деле оно не настоящее. Даже если она написала его своей рукой, оно не настоящее, потому что они заставили ее сделать это. Она писала ему в прошлом, но ни одно из ее писем не было пропущено ими. Те письма могли быть настоящими, но это письмо было написано по их просьбе и является составной частью их плана.
И снова пришло отчаяние. И сейчас он знал его причину. Сейчас он знал, почему ему все это так ненавистно. Он не имел возможности самостоятельно строить свою жизнь. Они решали за него все. Они принимали за него все решения. Ему была оставлена одна игра, и ничего кроме нее. Все остальное решали они и их правила, их планы, их уроки и программы, и единственное, что он мог делать самостоятельно, — это выбирать, что ему делать во время игры. У него оставалась единственная реальность, самое дорогое воспоминание — Вэлентайн, человек, который любил его до того, как он начал играть в эту игру, который любил его независимо от того, будет война с чужаками или не будет, а они взяли и перетянули ее на свою сторону. Она была сейчас одной из них.
Он ненавидел их и все их игры. Он ненавидел их так сильно, что заплакал, когда в очередной раз прочел это пустое, написанное по заказу письмо. Другие мальчики из армии Феникса заметили это и отвели глаза. Плачущий Эндер Виггин? Это было немыслимо. Происходило что-то ужасное. Лучший солдат всех армий лежит на своей кровати и плачет. Комната погрузилась в глубокое молчание.
Эндер стер письмо, выбросил его из памяти, а затем вызвал личную игру. Он не смог бы объяснить, почему ему вдруг захотелось снова сыграть в нее, захотелось снова дойти до Конца Света, и он не терял времени зря по дороге туда. И лишь когда он уютно устроился на облаке, низко скользящем над осенними красками умиротворенного мира, только тогда он вдруг понял, что ему было более всего ненавистно в письме Вэлентайн. В нем говорилось только о Питере. И о том, что он совсем на него не похож. Это были те самые слова, которые она говорила ему чаще всего, когда держала его в своих руках, успокаивая в то время, как он дрожал от страха и ненависти после издевательств Питера. И письмо говорило только об этом.
И это было то, что они просили ее написать. Эти мерзавцы знали обо всем, и они знали про Питера в зеркале в одной из комнат замка, и Вэлентайн стала еще одним орудием, которое они использовали для более полного контроля над ним. Еще один их фокус. Динк был прав, врагами были они, они ничего не любили и ни о чем не заботились, и он не собирается делать то, что они от него хотят, он твердо решил не делать для них ничего. У него было единственное нетронутое воспоминание. Оно было всем, что у него было, и эти мерзавцы втоптали его в грязь — и теперь все кончено, он не собирается больше играть в их игры.
Как всегда, в башне его поджидала змея, расплетающая себя из коврика на полу. Но на этот раз Эндер не стал ее топтать и размазывать по полу. На этот раз он поймал ее голыми руками, встал перед ней на колени и осторожно, очень осторожно, поднес ее зияющую пасть к своим губам.
И поцеловал.
Он не собирался этого делать. Он хотел, чтобы змея ужалила его в рот. Или может быть он хотел съесть змею живьем, как это делал в зеркале Питер: подбородок в крови и змеиный хвост, торчащий между губами. Но вместо этого он ее поцеловал.
И змея в его руках стала толстеть и приобретать другую форму. Человеческую форму. Это была Вэлентайн, и она поцеловала его в ответ.
Змея не могла быть Вэлентайн. Он так часто убивал ее в прошлом, что она никак не могла быть его сестрой. Но, с другой стороны, Питер так часто пожирал ее, что это было вполне вероятным.
Чего же они все-таки хотели от него получить, давая прочесть ее письмо? Ему было все равно.
Она поднялась с пола и подошла к зеркалу. Эндер заставил свою фигурку подняться и последовать за ней. Они стояли перед зеркалом, где вместо жестокого отражения Питера они видели дракона и носорога. Эндер протянул руку и дотронулся до зеркала; стена вдруг открылась, и они очутились на широкой, покрытой ковром лестнице, ведущей вниз. Все пространство внизу было запружено ликующим народом. Вместе, рука в руке, он и Вэлентайн стали сходить вниз. Его глаза наполнились слезами, и это были слезы облегчения от того, что он наконец-то вырвался из этой комнаты на Конце Света. И эти слезы помешали ему заметить, что каждый человек в толпе имел лицо Питера. Но для него было важно лишь то, что Вэлентайн будет с ним, куда бы он ни отправился в этом мире.
Вэлентайн прочитала письмо, которое вручила ей доктор Лайнберри. «Дорогая Вэлентайн, — говорилось в нем, — мы благодарим Вас и вручаем Вам эту награду за Ваш вклад в защиту человечества. Этим письмом мы уведомляем Вас, что Вы награждены Звездой Порядка Лиги Человечества первой степени, которая является высочайшей военной наградой, вручаемой гражданскому лицу. К сожалению, Служба Безопасности МФ запретила оглашать это событие до успешного окончания текущих военных действий. Но мы хотим сообщить Вам, что Ваши усилия привели к полному успеху.
