Сергей Гатаулин - Вирусапиенс
— Ну и что с того? Тысячи лет жили, а сейчас на свалку, — пробурчал Илья.
Медведев, снисходительно глянув на недовольного богатыря, мгновенно превратился в преподавателя, несущего в мир знания.
— Мы не изменились сами, но до неузнаваемости изменили окружающий мир, — продолжал он. — Идея о главенствующей роли человеческого вида на планете Земля очевидна только для нас. Окружающие вирусы, бактерии, микробы, похоже, о ней ничего не знают. Они не раз сминали человеческую защиту.
— Но вот что странно! — воскликнул увлеченный лектор. — Всякий раз, когда до окончательной победы невидимым убийцам остаётся один шаг, они отступают, словно есть барьер, за который им выходить «строго запрещено». Но и люди их не уничтожают, давая возможность нападать, раз от раза увеличивая их приспособляемость. Мы летаем в космос — и продолжаем умирать от гриппа. Я не говорю о других, более опасных вирусах. Они используют наши тела как питательную среду или полигон для своей эволюции и развиваются. Многие из них настолько сложны, что понять, как они устроены, а тем более уничтожить их, у человечества просто нет сил.
Бейрут закивал, бросил короткое:
— Согласен!
— Иногда в голову приходят чудовищные мысли, — продолжал профессор. — А что, если они изучают нас и не уничтожают только оттого, что без нас не смогут достичь конечной точки своего развития?
— И вы, профессор! — укоризненно пробормотал Ванькин. — Ну ладно этот крысёныш, за что ни зацепится языком — всё дерьмо. А вы? Уважаемый ученый, а выступаете, как на кладбище!
— Послушаешь — и сразу в гроб! — поддержал его Анатолий.
Несмотря на разумность доводов, перспектива, нарисованная профессором, телохранителю ужасно не понравилась. Он брезгливо сморщился. Роль подопытного кролика, как и препарированной лягушки — его никак не устраивала.
Бейрут, разглядывая недовольные физиономии товарищей, громко рассмеялся — похоже, полностью пришел в себя.
— Ну, звиняйте, хлопци, бананив для вас у меня нэма! — заржал он, усаживаясь на диване.
— Что вы за люди — компьютерщики? — прорычал Ванькин, сдерживая улыбку. — В компьютерах у вас дерьмо на первом плане: в червях да вирусах ковыряетесь, и в реальной жизни скоро жить в мусорных бачках будете.
Принимая условия игры, атлет подмигнул хакеру, оторопевшему от его пугающего многословия.
— Ладно, прости, здоровяк, — пробормотал Бейрут.
— Я перманентный — то бишь, вынужденный, телепат. Когда прижимает, начинаю слышать чужие мысли, иногда передаю свои.
— Пустобрёх ты первомайский! — зло прошипел Ванькин.
— Вот только ощущения при этом… Бррр! — Бейрут, не обратив внимания на выпад Ильи, передернул плечами. — Словно протискиваешься сквозь шершавую бетонную стену, царапаясь обнаженным мозгом по всем неровностям чужого сознания. Думаю, в обычных условиях я бы не смог этого проделать. Только экстрим!
— Насчёт стены ты прав, приятель, — подтвердил Анатолий. — Череп становится, словно бетонная скорлупа, в которую засунули гидроэлектростанцию или самолет с ревущими турбинами. Чем больше шума, тем больше изменений в окружающем пространстве.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался удивленный профессор.
— Защитная оболочка. — Анатолий словно вспоминал что-то. — И предметы! То исчезают, то появляются, но всего не помню. Отключаюсь.
— Я тоже отключаюсь, — подтвердил Ванькин. — Вижу какие-то миры. Потёмкина. Ну, я говорил! Последний раз почти ничего не помню, только бился с какими-то монстрами…
— Это я-то монстр? — возмутился телохранитель.
Поглядывая на забинтованную руку атлета, профессор улыбнулся: «Молодец Настя: и тут успела!»
— Ты был после них! Сразу после них, — оправдываясь, здоровяк хлопнул Анатолия по спине. — По инерции, чтобы сбросить пар, значит.
— Все! — устало подытожил Медведев. — Все, кроме меня!
— Я же говорил, шабаш на Лысой горе! — воскликнул Бейрут.
— Да вы не расстраивайтесь, Дмитрий Степанович! — ободряюще начал Жора и тут же осекся под холодным взглядом Бейрута.
— И ты! Стало быть, думаешь, что получил божий дар в подарок? — зловеще поинтересовался тот. — Может, хочешь поделиться с профессором? Или может, вам с Гераклом объединиться и дальше испытывать судьбу? Ты злишь монстров, а он с ними бьётся. Из вас неплохой «Твикс» получится. Два идиота в одной упаковке.
Жора слушая друга, щелкнул клавишами, поднимая валявшуюся на полу клавиатуру.
— Если бы не побочные эффекты, на которые лучше не обращать внимания, — пробормотал он.
— Ну, в общем-то, всё это не так уж и плохо.
Тело его непроизвольно дернулось, спина прогнулась, голова вжалась в плечи.
— Попробуй на убогого не обрати внимание! — Бейрут задрожал изображая товарища. — Тебя же до сих пор ломает! А ведь это только начало. Мы теперь уже не совсем люди — мы личинки!
— Может, ты и нелюдь, а я не согласен! — Ванькин шагнул навстречу хакеру, но его остановил профессор, мгновенно вклинившийся в исчезающий промежуток между молодыми людьми.
— Он прав, Илья! То, что с вами происходит, не совсем характерно для хомо сапиенс и очень напоминает метаморфоз насекомых.
— Насекомых? — усмехнулся Бейрут.
— Вы, конечно представили будущее имаго — прекрасную бабочку? — скривил он губы. — А если это будет ленточный червь, тогда как?
Медведев быстро замотал головой.
— Не может быть! Вы все — новая ветвь человечества! Та его часть, которая сможет противостоять будущим невзгодам.
— Или поможет ему благополучно загнуться, освобождая дорогу более приспособленным видам, — не уступал Бейрут.
— Я думаю, что те, кого зацепил Вирусапиенс, они, — попытался высказаться Жора, но Бейрут перебил.
— От лукавого? — возмутился он. — А те, кто от Потёмкина, значит, от святого духа?
Жора громко засопел, ища поддержки, оглядел замолчавших товарищей.
— Да ну тебя! — обиженно пробормотал он.
— А никто не подумал о том, что с вирусом — а точнее, с его защитой контактировали не только мы, но и святые отцы, — Бейрут надолго замолчал, после чего с силой хлопнул себя по лбу.
— Только не это! — застонал он.
— Полковник! — побледнел Жора.
— Ну спасибо! Обрадовал, — закивал Ванькин.
* * *— Не стоит благодарности, — буркнул боец, протискиваясь вслед за Вирусапиенсом.
Размягченная поверхность стены расступилась под натиском виртуального тела.
— Только не пойму, причем здесь я? — спросил Тромб, удивленно озираясь. После небольшой молельни гигантский зал с бесконечными рядами скамеек казался спортивным залом.
