Георгий Игнатьев - Цена чуда
Последняя строчка мне казалась чистой метафорой, естественным обращением к мысли о смерти перед лицом неумирающей Природы. Без мысленного обращения к смерти нет действительного ощущения жизни бесконечной ценности той самой минуты, в которой ты сейчас живешь. Жить надо здесь и теперь, ощущая иную размерность бытия. Кажется, будто можно жить как бы начерно, пробовать варианты. А вариантов нет, есть одна жизнь - скоротечная и прекрасная. В ней ничего нельзя перечеркнуть, сделать небывшим. Разучившись думать о смерти, теряешь способность ощущать биение жизни - ее удивительной неповторимости здесь и сейчас.
С моря я обычно возвращался через местное кладбище, где предусмотрительные вдовы заранее давали выбить свои имена рядом с именами усопших мужей, оставляя незаполненными лишь две последние цифры, полагающихся на могильном надгробии дат. Сами же ходили ухаживать за цветами на места будущего совместного упокоения.
Цветы нельзя только рассматривать. Их надо вдыхать. Я наклонился к цветку и зажал тремя пальцами хрупкий стебелек. Стебелек не выдержал и надломился. Поникшая чашечка беспомощно повисла. Я ощутил себя убийцей и страстно захотел, чтобы случившегося не было совсем. Я разжал пальцы. Стебелек с цветком на конце упруго качался под легким морским ветром. Осторожным касанием я прошелся пальцами по стебельку, ощущая каждое его сочленение. Коснуться самого цветка я не решился. Кажется, он цел - с души моей свалился тяжелый камень. Я пошарил рукой в траве, отыскивая другие стебельки и боясь ощутить ладонью острие сломанного мной растения. Но ни совесть, ни ладонь уколов не ощущали. Зелень была податливо мягкой. Только через несколько минут я сумел удивиться чуду исцеления цветка. Впрочем, сломанное растение могло сразу затеряться среди других и отказаться от попытки отомстить мне уколом. И все же я был уверен, что чудо совершилось. А собственно, почему бы и нет? Я сознательно жертвовал собой за истину, за то, чтобы донести до людей плоды мыслей. Это и есть условие возможности чуда. А то, что чудо произошло, когда я его не ждал, но только очень хотел, вполне соответствует природе вещей. Оставить происшествие в себе? Или я обязан описать, запротоколировать этот факт вместе с чудесным явлением солнечной погоды и отсутствия очереди за кофе в аэропорту? Честность исследователя требует, чтобы факты были предъявлены. Но есть опасность вызвать новую лавину неприятностей...
7. САВЕЛЬИЧ
Отчет Игнатова, представленный им после отпуска, шеф дал мне на отзыв. Шеф хорошо знает, что мы с Игнатовым вместе в рюмочную не раз ходили. Так что я - гарантия непредвзятого суждения. Написать рецензию - дело техники, хоть на самого Ньютона напишу: "В этой работе И.Ньютон вводит малообоснованную гипотезу о законе всемирного тяготения, которая уже была неудачно применена Гуком к теории падения тел. Однако за счет остроумного применения математического аппарата автору удается дать правдоподобный вывод соотношений, предложенных ранее И.Кеплером. Хотя это и не проясняет физический смысл последних, все же их удается описать в рамках единой математической модели. Публиковать работу пока преждевременно, но депонирование рукописи было бы полезно после необходимой редакционной обработки (см. замечания на полях). Автору целесообразно поработать в данном направлении, в частности, найти конкретные практические приложения своих результатов к проблеме освоения космического пространства. Целесообразно также сделать выводы более обозримыми за счет использования дифференциального и интегрального исчисления, предложенного известным немецким ученым Лейбницем". Так-то, товарищ И.Ньютон.
Вот и сейчас я отметил наличие в работе Г.Игнатова интересного общего принципа, на основе которого можно было бы создать общую математическую модель маловероятных явлений, хотя в работе нет ни общей теоретической концепции, воплощенной в развитых математических конструкциях, ни серьезных практических применений. Нуждается в доработке. Было бы полезно привлечь опытных специалистов. Следует выяснить патентоспособность основных идей, прежде чем ставить вопрос о публикации.
Разумеется, я писал этот отзыв из лучших чувств к старому другу. Публикация его последних идей погубила бы его окончательно. Ему необходимо как можно скорее признать свои заблуждения и объяснить их приличным способом. Ну, скажем, неконтролируемым любопытством ко всему тому, что стоит вне научной парадигмы. Тут не может быть никаких претензий: уже все знают, что оставаться внутри старой парадигмы - это плохо, хотя и вылезать из нее не очень рекомендуется. Я Георгию настоятельно советовал: поскорее докажи всем, что ты не верблюд. А он в ответ мне с эдакой блудливой улыбочкой: боюсь переусердствовать в отречении от верблюдства и тем незаслуженно оскорбить это благородное животное. Пусть уж лучше считают меня верблюдом. Ничего себе придумал жизненный принцип!
8. ИГНАТОВ
Мой преданный Савельич на сей раз сработал хорошо. Было очевидно, что отзыв разгромный. Но именно поэтому высветились положительные стороны моего отчета, его реальное содержание. Когда шеф прочитал это хитросплетение, до него дошло, что здесь есть нечто, над чем стоит поработать. О публикациях я и не мечтал. Публиковать это нельзя и долго будет нельзя. А то вся проблема превратится в сенсацию, каких уже на нашей памяти было немало. Не в публикации смак, а в возможности работать, в том, чтобы мимо не пройти. Шеф, как крупная личность, это усек с ходу. Мне сначала его референт по секрету позвонила, чтобы первой сообщить об успехе. Оказывается, уже заготовлен приказ о создании лаборатории, которую дают мне. Подумать только: после нелепых мучений в итоге своя лаборатория, желанная тематика и все прочее, что прилагается.
9. САВЕЛЬИЧ
Мой друг Игнатов попытался и невинность соблюсти, и капитал приобрести. Можно подумать, что он один среди нас такой честный и может не считаться с правилами игры в науке. Как будто ему одному диалектический материализм не писан. Я ему все время талдычил: "Плюнь, батюшка, и поцелуй злодею ручку, скажи, что чудо это только неудачная метафора, а на деле речь идет о свободе как осознанной необходимости". Мы ведь живем по правилу - думай себе что хочешь, но выражайся как принято. А он с этим не считается и ставит себя в положение, когда он не только для начальства неприемлем, но и своим мешает. Не гони волну, Георгий, тебя первого захлестнет!
10. ИГНАТОВ
Почему-то особенно мучительно переживаешь не просто неудачу, а несостоявшийся почти гарантированный успех. Так и начинаешь прокручивать в уме: где сделана ошибка, что надо было сделать не так, кто тебе подножку подставил. Как говорится, знал бы где падать - соломки бы подстелил. А если подумать, так нельзя было подстелить. Тогда уже был бы не ты, а кто-то другой, хоть и похожий. Самое страшное - это испугаться и отречься от самого себя. Такой ценой я бы мог купить расположение шефа, но не мог я на это пойти... Когда шеф понял, что поддерживать меня чревато для него неприятными объяснениями, он сразу забыл, что по делу я ему был нужен. Начальству всегда есть что терять, и тут у них спасительный инстинкт незамедлительно срабатывает, иначе они не только на своем месте не удержались бы, но и на это место не попали. Они на дух не переносят тех, кто не хочет превратиться в им подобного.
