Джон Пил - Времяточец: Бытие
— Хорошо, — сказала Иштар. Немного успокоившись, она добавила: — Не видели ли в городе Гильгамеша?
Думузи пожал плечами:
— Я ничего не слышал, госпожа. Как ты знаешь, на его поиски тоже высланы патрули.
— Меня окружают одни недоумки, — злобно сказала она. — Ну хоть кого-то эти идиоты могут найти?
Она быстро уползла размышлять во внутренние покои. В очередной раз давали о себе знать проблемы с её обработанными рабами. Без её руководства они мало на что годились. Единственным выходом было взять на себя полный контроль над их сознаниями, сколько бы сил на это не понадобилось. Разместившись напротив стены, она начала погружаться в нейронные сети, сканируя сознания различных солдат, к которым она Прикоснулась. Она начала направлять их, забыв обо всём, кроме своего желания отомстить тем, кто выступил против её воли, унизил её…
* * *Энкиду от отчаяния был готов заламывать свои волосатые руки. После ухода Эйс Гильгамеш снова вернулся к пиву. Он ненавидел когда ему перечили или отказывали, а Эйс, похоже, нравилось помыкать им. Отчего задача Энкиду легче не становилась. Зная Гильгамеша, он понимал, что задета гордость царя. Проблема была в том, что царю было свойственно вымещать своё недовольство на тех, кто был рядом.
Он был как ребёнок. Пока всё шло так, как ему хотелось, царь был сама доброта и жизнерадостность. В Уруке, понятное дело, всегда всё шло так, как ему хотелось. Многие, конечно, ворчали о его поведении. Но ворчали в основном мужчины, чьи жёны оказались соблазнены или изнасилованы, и ворчали они, естественно, там, где царь их не слышал. А женщин, разумеется, вообще никто не слушал. Но здесь, «в разведке», Гильгамеш не мог заявить о своём божественном статусе, особенно в случае с Эйс, поскольку она, вполне возможно, богиня. В результате он сидел надув губы и заливал свои печали пивом.
Сейчас Гильгамеш дошёл до той стадии опьянения, которой Энкиду боялся больше всего: ему хотелось с кем-нибудь подраться. Проблема была в том, что Гильгамеш мог кого-нибудь убить голыми руками, даже не заметив этого. А для того, чтобы это началось, достаточно было даже небольшой искры.
Один из выпивох за соседним столом неразумно предоставил эту искру. Сдвинувшись на табурете, чтобы удобнее было пить, он задел локтем бок Гильгамеша. Удар был несильный, царь его едва почувствовал, но всё равно недовольно заворчал.
— Прости, дружище, — сказал мужчина. — Но при твоих размерах тебя, наверное, всё время задевают.
Для Гильгамеша это было достаточным поводом.
— Что? — проревел он, вскакивая на ноги. — Думаешь, тебе можно бить царя и шутить об этом?
— Эй, — пробормотал мужчина. — Я же нечаянно, и извинился.
— Этого мало, — проревел Гильгамеш, и одной рукой схватил мужчину за горло, а второй замахнулся для удара.
Энкиду схватил его за руку, не давая ударить. Энкиду был единственным человеком, кто мог сравниться силой с Гильгамешем.
— Отпусти меня, — тихо сказал царь.
Боясь, что их легенда провалилась, и разведке пришёл конец, Энкиду всё-таки решил попробовать спасти положение.
— Господин, отпусти его. Он не стоит этого. Мне кажется, что нам лучше уйти и…
— Минуточку! — заорал один из мужчин. Плащ, которым неандерталец прикрывал своё волосатое тело, во время борьбы с Гильгамешем раскрылся. — Смотрите, какой мех! — продолжал мужчина. — Так может выглядеть только он — человек-обезьяна, которого держит у себя Гильгамеш из Урука!
Раздались возгласы согласия, которые быстро стихали по мере того, как толпа постепенно осознавала, кем должен быть этот великан, пытающийся задушить одного из их друзей. Люди отступили от них, и Энкиду понял, что они на грани того, чтобы послать за стражей. Дипломатия уже ничем не могла помочь, и он отпустил руку Гильгамеша.
— Кажется, мы тут засиделись, — вздохнув, сказал он.
Гильгамеш ударил свою жертву и отбросил в сторону, а Энкиду схватил за край стол, за которым они сидели, и замахнулся им на толпу. С треском дерева и костей стол опрокинул несколько человек.
Гильгамеш потянулся руками под плащ, вынул спрятанный боевой топор и взмахнул им.
— Итак! — усмехнулся он. — Кто хочет умереть?
Комната опустела. Те, кто смог, выбежали через дверь. Паре человек удалось протиснуться в окна. Трактирщик выбежал через задний вход. Хохоча, Гильгамеш подошёл к столу трактирщика и сгрёб все деньги, которые там были.
— Паршивое было пиво, — объяснил он. — Позволить этому мошеннику оставить себе наши деньги было бы оскорблением.
Энкиду было не до того. Пора было уходить из Киша, пока не прибыл патруль. Распахнув ногой дверь, он вышел на улицу. Сориентировавшись, он направился к воротам, через которые они зашли в город. Они должны быть заперты, и должна быть охрана, но охраняют их от нападения снаружи, а не изнутри.
Перед ними появилась группа солдат. Даже в слабом свете он смог различить не меньше дюжины. Энкиду выругался, но прикинул, что если они с Гильгамешем будут действовать быстро, то эти солдаты не успеют послать за подкреплением.
Гильгамеш же не стал рассуждать. Радостно крича, он побежал прямо на стражу. Его топор рассекал воздух, оставляя на своём пути кровь, кишки, и конечности. Энкиду пошёл следом, рубя мечом оставшихся солдат, чтобы те не могли подойти к царю со спины.
Все двенадцать человек патруля погибли в считанные секунды. Энкиду был немного разочарован, что они так плохо сопротивлялись. Большая часть удовольствия досталась Гильгамешу.
С другой стороны появился ещё один патруль. Энкиду нахмурился: откуда они знали, куда им идти? Командир нового отряда странно улыбнулся.
— Гильгамеш, — с угрозой сказал он. — Я ведь говорила, что отомщу тебе!
Царь фыркнул:
— Парень, я тебя первый раз вижу… раз ты ещё живой.
— О, царь, — с мрачной насмешкой сказал голос мужчины, — ты так быстро меня забыл? — Но когда ты видел меня, я была очаровательной женщиной, а мой зиккурат был развален.
— Иштар! — вырвалось у потрясённого Гильгамеша.
— Так, значит, всё-таки помнишь! — мужчина засмеялся, но его взгляд оставался мёртвым. — А теперь, о царь глупых слов, пора тебе умереть.
Энкиду мог бы сразу сказать этому бедолаге, что это ошибка — говорить с Гильгамешем, а не сражаться. Топор засвистел, и голова мужчины отделилась от его тела. Секунду труп стоял, изрыгая кровь, а затем упал на грязную дорогу.
— Тоже мне, месть! — закричал Гильгамеш и бросился на остальных солдат.
Энкиду хотел последовать за ним, но появился ещё один отряд — солдаты маршировали от туда же, откуда пришёл первый, разбитый патруль.
