Джордж Гайп - Гремлины
Билли молчал, боясь услышать, чем закончится рассказ, и в то же время с нетерпением ожидая, когда же она продолжит.
— В общем, мы не спали всю ночь… Он не пришел домой… Рождественский день тянулся вечно, не было никаких известий… Полиция начала поиски. Прошла неделя, две недели. Мама была близка к нервному срыву, и мы с ней не могли ни есть, ни спать… Потом, однажды в январе на улице шел снег. В доме было страшно холодно, и я попыталась разжечь огонь. Тогда я заметила…
— Заметила… что? — пробормотал Билли.
— Запах… Пришел пожарный и взломал верхнюю часть дымохода. Мы с мамой думали, что он вытащит дохлую птицу или кошку… Но вытащили моего отца.
Билли вздрогнул, глаза его расширились.
— Он был одет в костюм Деда Мороза, — продолжила Кейт. — Он лез через дымоход в сочельник, в руках у него было полно подарков. Он собирался удивить нас, но наверное, удивил самого себя… Он оступился… сорвался и сломал шею… и, наверное, умер тут же. По крайней мере, он не долго страдал… Его тело осталось там, застряв в дымоходе… Вот так я и узнала, что Дедов Морозов не бывает, и вот почему я не люблю Рождество.
Застывшие черты лица Билли смягчились, когда он увидел, что глаза ее заблестели.
— Это ужасно! — сказал Билли. Он коснулся ее руки.
Кейт шмыгнула носом, потом улыбнулась. Она пожала руку Билли.
— Вот это моя собственная рождественская песенка, которую я пересказываю, когда кто-нибудь спрашивает меня, почему я не люблю Рождество. Вообще-то ты один из немногих, кто не высказал сомнения. Большинство людей просто смотрят странно, а некоторые даже смеются.
Сознание того, что он более склонен к состраданию, чем средний человек, немного успокоило Билли. Удивительно было узнавать что-то о Кейт, которая обычно сохраняла в тайне свою личную и семейную жизнь.
— Я действительно очень тебе сочувствую, — сказал он. — Я чувствую себя как жалкий придурок, как всегда меня называет Джеральд.
Кейт засмеялась.
— Нет, ты не придурок. Ты просто думаешь о том, что чувствуют другие. Если это свойственно придурку, я готова с ним дружить.
— Вот один придурок уже с тобой.
Полоска решился. После того, как пятнадцать минут за ним по пятам ходил большой пес с печальной мордой, он решил, что пора принимать решительные меры. Недопустимо, чтобы этот шумный чурбан все время следил за ними, когда они решат действовать. Это было практическим аспектом ситуации; приятное состояло в том, что бороться с Барни будет весело, и на этом они потренируются.
Собрав остальных Могваев, Полоска набросал в общих чертах план действий, которые нужно было предпринять немедленно. Другие, как он и предполагал, восприняли все с радостным энтузиазмом.
— Как только женщина пойдет к соседям на чашечку кофе после обеда, — распоряжался Полоска, — мы соберемся. До тех пор мы поработаем по отдельности с помощью вот этого.
С этими словами он раздал длинные булавки, которые нашел в корзинке для рукоделия миссис Пельтцер.
— Еще кое-что есть в мусорном ведре под раковиной, — сказал он. — Собачьи объедки. Вы двое разжуйте их, а потом разбросайте это повсюду, чтобы так было, будто его вырвало.
Линн Пельтцер начала замечать необычное поведение Барни после обеда. Время от времени он издавал крик, для чего, казалось не было никакого повода. Могваи были на свободе, но ни один из них не приставал к Барни.
Самое худшее произошло около двух часов. Барни начал выть, несколько раз гавкнул, потом выскочил в гостиную, на носу у него были остатки еды.
— Что ты сделал? — спросила Линн с укором. Пройдя туда, где он был — в прихожую — она без труда обнаружила большую массу рвоты, стекающей по обоям. По ее новым обоям.
— Что происходит? — закричала она на Барии. — Почему ты не можешь плюнуть на пол, как другие собаки? Почему у меня пес, которого рвет на стену?
Прогнав Барни, она начала убирать. Пока она была занята, Полоска воспользовался случаем и потихоньку поздравил своих товарищей. Они положили руки друг другу на плечи, как футболисты, и он прошептал им дальнейший план.
Со стороны движения Могваев выглядели, как почти балетные — так хорошо они были скоординированы. Пока двое из них отвлекали Барни на достаточном расстоянии, третий вскочил на стул и одним махом отхватил кусок торта, который миссис Пельтцер покрывала глазурью. Двигаясь по направлению к Барни, Полоска схватил стул и сильно стукнул им об пол. Это было сигналом для двух Могваев, которые бросились к Барни с двух сторон, и пес громко заскреб когтями по плиткам пола.
— Что здесь происходит? — крикнула Линн.
Когда Барни повернулся на звук ее голоса, Могвай, державший кусок торта, запихнул его псу в рот. Беззвучно смеясь, все четверо ринулись из кухни со всех ног.
Все было совершенно очевидно, когда Линн вошла в кухню — ее торт был испорчен, крошки и глазурь все еще были у Барни на морде, а больше там никого не было.
— Что на тебя нашло? — закричала она.
Выбросив торт в мусорное ведро, она прогнала Барни в подвал, но не заперла его там. Лучше пусть он почувствует себя виноватым час-другой, а потом она снова пригласит его наверх. В конце концов, вполне возможно, что его странное поведение — результат действия вируса или какое-то временное помешательство. Собаки и даже Могвай, в конце концов, не очень отличаются от людей.
Через час, когда Линн Пельтцер была у соседей, Полоска привел свою армию к красиво украшенной рождественской елке в гостиной. Быстро работая, трое начали разматывать несколько гирлянд лампочек, а четвертый схватил нитки дождика и мелких украшений. Потом совместными усилиями они перевернули елку и потаскали ее туда-сюда по комнате, оставляя на полу осколки стекла и поломанные ветки.
— Теперь быстро, — приказал Полоска, ведя их к двери в подвал, которая была слегка приоткрыта.
Четверо Могваев скатились по лестнице, неся с собой гирлянды лампочек и дождика. Барни, свернувшийся в углу около масляной горелки, вскочил на ноги, глаза его загорелись. Развернувшись веером, Могваи подскочили к рычащему и оскалившемуся псу, как римские гладиаторы, вооруженные сетями и трезубцами, бросались на дикого зверя. Барни, боясь поранить их, лишь пытался уворачиваться. Некоторое время ему удавалось сбрасывать провода почти сразу же, как только они попадали ему на спину. Потом возникло затруднение: один из патронов застрял у него под ухом, а кусок провода обмотался вокруг лап. Могваи тем временем кололи его булавками. Вскоре Барни лежал на полу, полностью запутавшись в проводах. Согнув концы и сделав двойные петли, Полоска связал их так, что пес не смог бы освободиться без помощи людей.
