Энди Лэйн - Декалог 3: Последствия
Не совсем, но я прошу его продолжать.
— И очень скоро все всё делают по-эзмекски: думают, ведут себя, больше нет личностей, а лишь солидарный сгусток людей, следующих одним и тем же правилам, и без вопросов делающий то, что им сказали. И именно это с вами и произошло. И я могу это доказать.
В этот момент мне стало неспокойно. Что он может доказать? Додо сочувственно улыбается мне. Доктор хочет, чтобы я пошёл вместе с ним. Он обещает, что это будет безопасно. Я соглашаюсь.
— Этот Кракар Лунд такой вредный, — сказал Доктор.
— Ну, не знаю, — тихо сказала Додо. — Мне он понравился.
Доктор продолжал, как будто не слышал её:
— Самодовольный, заносчивый, язвительный…
Додо улыбнулась:
— И кого же он мне этим напоминает?
Доктор секунду посмотрел на неё, а затем вернулся к интервью.
Говорят, что преступник всегда возвращается на место преступления. Может быть, именно поэтому Доктор настаивает на возвращении туда, где он, по его словам, впервые ступил на эту планету. В Выставочный Центр.
Безлюдный Выставочный Центр выглядит довольно мрачно. Даже почти что страшно. Построенный для того, чтобы вмещать в себя множество суетящихся людей, он словно теряет свою душу, когда в нём никого нет. Доктор же, похоже, не ощущает того, что за ним следят тени, что эхо словно поддерживает разговор, а не просто повторяет сказанное. Понемногу привыкая к темноте, я начинаю что-то различать: высокие потолки, опустевшие и запылившиеся выставочные стенды. То, что совсем недавно казалось таким ярким и блестящим, внезапно стало казаться ветхим, и мне это не нравится. Я спрашиваю нельзя ли включить свет. Доктор отвечает, что электропитание, скорее всего, отключено. Он, наверное, прав.
Затем мы пришли к его синей будке. По его словам, он не хочет мне её показывать, но это единственный способ сделать так, чтобы я ему поверил. Я смотрю на эту будку, и всё равно ничего не понимаю. Она выглядит несколько изношенной, спереди на ней какие-то древние земные надписи. На вид она примитивна, не связана ни с какими технологиями. Когда я говорю им об этом, Доктор и Додо переглядываются и Доктор хихикает. Я не понимаю, что происходит.
Он заходит в будку, и она заходит за ним. Тесно там, наверное. Я задумываюсь над тем, что они там делают, и тут он выходит с каким-то ужасно сложным на вид прибором. В нём много каких-то колёс и мигающих огоньков. Он говорит мне, что это голозонд, но я возражаю, что он для этого слишком маленький.
— Ну, назовём его тогда чем-то, что такое же, как голозонд, только меньше, хм? — он игриво тычет меня в плечо, и я чувствую себя ребёнком в песочнице.
Он и Додо переглядываются, и у меня возникает чувство, что всё это время они меня разыгрывали. Он начинает настраивать то, что назвал голозондом, подключать к нему провода, переключать рычажки. В отличие от нашего голозонда, в его аппарате нет ничего, управляемого касанием.
— Чем сложнее система, тем чаще она ломается, мальчик мой, — говорит он. — Прибор должен быть научным инструментом, а не предметом искусства.
Наблюдая за ним, я опираюсь на будку. Я замечаю, что она гудит и немного дрожит. Меня это почему-то не удивляет.
Закончив, он отправляет Додо в будку (которую называет кораблём) с просьбой включить питание. Потирая руки, он негромко смеётся. Похоже, он уже забыл о важности происходящего, хотя именно он настаивал на том, что это всё очень серьёзно. Из кармана своего сюртука он вынимает диск. Диск кажется мне знакомым.
Это голографическая видеозапись речи нашего Основателя. Та самая, которую Совет Музея отказался улучшать, та, которая подтверждает права корпорации «Эзмек» на управление нашей планетой по своему усмотрению. Я спрашиваю его о том, как она к нему попала, а он бормочет в ответ что-то о том, что очень много глупых вопросов, так мало времени, у него есть связи, журналисты не раскрывают свои источники, и он не станет. Так хочу я увидеть этот головид, или нет? Хочу.
Он начинается. Изображение чёткое, но на нём не Основатель. Это изображение привлекательной женщины среднего возраста или немного моложе, с волнистыми волосами. Она наклоняется к нам, словно включая монитор. На ней, похоже, ночная рубашка. Я спрашиваю у Доктора, что это такое.
— Похоже, они использовали в качестве основы настоящую старую голограмму, — отвечает он. — Это решает проблему проверки возраста этой записи, согласны? Искажения подразумевают, что мощность сигнала была слабая. Быть может, они перехватили широко-направленную трансляцию, хм? Иронично, хм? Такая старая голограмма в любой другой части Вселенной была бы гораздо более ценной в качестве предмета старины. Им повезло, что они её нашли.
Об этой женщине я от него больше ничего не узнал.
А затем появился Основатель, и у меня сердце ёкнуло. Нам всегда говорили, что оригинальная запись находится в плохом состоянии. Столетия не были к ней милостивы, — говорили нам, — она поизносилась. И именно поэтому её видели исключительно как зернистое, поцарапанное изображение, продемонстрированное ошеломлённым учёным, пожелавшим приблизиться к прошлому. И вот я вижу её такой, какой её увидели бы люди тогда, когда она была новой, гляжу впервые на нашего так называемого Основателя.
Я говорю «так называемого», потому что фигура, произносящая громкие речи о том, что мы всем обязаны «Эзмек», не настоящий человек. Это анимация, рисунок на фоне говорящей что-то женщины и комнаты позади неё — возможно, это древний головид, который изготовитель подделки нашёл и использовал для того, чтобы придать своему изображению дополнительную глубину. Да и подделка-то, в общем, не бог весть какая хорошая. Чтобы кого-то этим обмануть, нужно было сделать ужасного качества копии, но ведь, в конце концов, ужасные копии — это всё, что нам до сих пор доводилось видеть, а Совет Музея отказал нам в возможности увидеть оригинал.
Я думал, что Доктор снова начнёт хихикать, но ошибся.
— Я очень сожалею, молодой человек, — сказал он. — Я бы предпочёл избавить вас от этого, но мне нужно было вас как-то убедить, понимаете?
Додо взяла меня за руку. Видимо, чтобы меня утешить.
Всё, во что мы верили. Всё, что мы делали, все указания, которые мы доверчиво исполнили. Всё это было по приказу людей, которые перехватили власть над планетой при помощи фальшивки, которую мог бы опознать даже ребёнок.
Меня ничто не могло утешить.
— Но…
— Но зачем? — перебивает Доктор Додо. — Очень хороший вопрос, дитя моё. Как и в случае любого другого заговора, поначалу это, наверное, казалось хорошей идеей. Много поколений назад корпорация «Эзмек» понимала, что если они подделают головид целиком, то подделку разоблачат очень быстро. У них просто не было технологий, позволяющих сделать это убедительно, понимаешь?
![Всеволод Фабричный - Вата и гвозди [сборник рассказов]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)