Виктор Колюжняк - Сентименталь
Клаус фон Дирк лежал в дорожной пыли. Волосы на затылке у него были в крови. Однако, к счастью, мой господин был жив, хотя и весьма слаб. Когда я перевернул его, он пришел в сознание и, старательно пытаясь рассмотреть меня, прошептал: «Предательство».
— Я знаю, господин, — ответил я и вкратце пересказал увиденное, а так же описал те чувства, которые испытал под взглядом зверя.
— Невероятно, — слабо пробормотал Клаус фон Дирк. — Великий Сентименталь. Страшная сущность. Керим Руфди приручил его.
После этого господин потерял сознание вновь. Мы внесли его в дом и поручили заботам Агнетт, как и герра Кноппа, который, несмотря на полученную рану, был жив, хотя и слаб. Чтобы не пугать гостей, мы со стражниками рассказали им только о нападении и похищении. Упоминать Великого Сентименталя мы не решились. Гости в замешательстве принялись расходиться, а мы оставили нескольких человек охранять дом, а сами сели на лошадей.
— Куда? — спросил командир стражи. По какой-то неведомой мне логике они признали меня имеющим право повелевать.
— Вы же были в доме Руфди? — спросил я его и, когда он кивнул, продолжил. — Едем туда. Сомневаюсь, что мы найдем там Керима Руфди, но его семья — единственные люди, которые могут знать, куда он отправился.
Однако прежде чем мы тронулись, командир сказал:
— Я готов сражаться с людьми, — твердо произнес он. — Но что делать с демоном, который заглядывает к тебе в сердце?
— Нужно быть крепким, как завещал нам Господь. И не поддаваться искушениям, как сделал это Иисус.
Командир кивнул, и мы отправились в путь. Мне хотелось бы верить, что я хотя бы на время изгнал его сомнения; но еще больше мне хотелось бы, чтобы в моих словах была хоть какая-то истина, а не только слепая вера.
Глава XIII
Путь к дому семьи Руфди сохранился в моей памяти смутно. Я помню, что мы неслись во весь опор, но улицы были похожи друг на друга, и казалось, что это одна лишь гигантская улица, которой не будет конца. Если бы не командир стражников, то, думаю, в одиночестве я бы не смог найти дорогу.
Герр Кнопп, которого мы оставили раненным; мой господин, ставший жертвой коварного удара; фрау Эльза, вынужденная во второй раз пережить похищение с еще большими последствиями. Судьба всех этих людей волновала меня, но все же сильнее был страх перед зверем, встреченным нами. Клаус фон Дирк назвал эту сущность Великим Сентименталем, хотя я думал, что это сам Сатана. Он читал мое сердце, как открытую книгу и, более того, он писал в нем так, будто имел на то право.
Когда ворота усадьбы возникли перед нами, то я так резко осадил лошадь, что едва не свалился с нее.
— Открывайте! Открывайте! — кричали мы наперебой, а взволнованные слуги суетились, не понимая, что от них требуется.
Наконец кто-то догадался, что они не понимают немецкого, и перевел на арабский. Тотчас же один из слуг поспешил к дому, но это было уже лишним. Услышав шум, к нам спешил Хасим Руфди.
— Что случилось? — произнес он, не удивляясь нашему визиту.
Я быстро пересказал ему произошедшие события и заметил, как загорелое лицо купца побледнело.
— Мой брат, — произнес он сокрушенно. — Мой брат, каких демонов ты выпустил?
— Нам надо спешить, — прервал я его. — Пока не случилось что-нибудь еще. С такой силой в руках он способен многое сотворить.
— Ваша правда, — кивнул купец.
Он обернулся и выкрикнул несколько слов на арабском. Из конюшни вывели коня, а вместе с ним вышел отец семьи Руфди. Они о чем-то заспорили с сыном. Несколько выражений были мне знакомы, но полностью я не улавливал суть.
— Они говорят о том, что гнилую ветвь давно пора отрезать. Сейчас или некогда, — шепнул мне командир стражников, заметив мое замешательство. — Хотя, признаюсь, я не очень-то им доверяю. Семейные узы — слишком прочная вещь, чтобы так вот просто от них отказаться.
— У нас нет другого выбора, — возразил я. — К тому же, один раз они уже спасли жизнь Кериму, когда ваш господин намеревался прикончить его. И этот урок ничему его не научил.
— Хотелось бы верить, что этот урок научил их. Как и в то, что они знают, что делать с демоном.
Тем временем Хасим Руфди закончил споры с отцом, вскочил на лошадь и выехал к нам.
— Скорее, — сказал он. — Мои люди догонят нас.
— Но как они найдут дорогу?
— Я думаю, это будет очень просто.
Купец ткнул пальцем куда-то за наши спины, и мы обернулись. Над городом светилось странное облако. Приглядевшись, я понял, что это и есть Великий Сентименталь, взлетевший вверх и ставший подобным облаку. Мало того, зарево поднималось с той стороны, словно там разгорался пожар.
— Не представляю, что там происходит, но в скором времени весь Багдад будет знать об этом, — сказал Хасим Руфди. — Люди устремятся туда, чтобы посмотреть на происходящее. Нужно поспешить, чтобы не попасть в давку.
— Скорее они будут бежать от этого места, как от чумы, — возразил командир стражников. — Вы не сталкивались с этим демоном. После одного общения с ним, желание встречаться еще раз пропадает.
— Тогда тем более надо поспешить. Пока толпа не хлынула нам навстречу.
Едва отдохнувшие от дикой скачки лошади с неохотой помчали нас навстречу опасности. Однако двигались мы все же быстро, несмотря на то, что животные боялись приближаться к огненному зареву. Вдобавок, люди действительно бежали нам навстречу, и немало их пострадало от копыт наших лошадей, а так же от ударов, которыми стражники, не церемонясь, разгоняли встававших на пути.
Добравшись, мы увидели площадь, а в центре ее Керима Руфди с клинком в руке и фрау Эльзу, лежавшую у ног своего пленителя. Великий Сентименталь взирал на все это с высоты, а в глазах его повелителя плясало безумие.
Заметив нас, Керим усмехнулся.
— Вот и ты, брат мой, пришел посмотреть на триумф дома Руфди.
— Я смотрю на его позор, — спокойно возразил Хасим. — На тот позор, который возможно смыть только кровью.
Он спрыгнул с лошади и обнажил меч. Мы все последовали его примеру, хотя, вынужден заметить, в наших действиях было меньше твердости, чем у купца. Все же мы, в отличие от него, уже встречались с Великим Сентименталем и понимали, что, как бы безумен Керим Руфди не был, он не станет драться без помощи этой силы.
И тут раздался громкий окрик, который показался мне смутно знакомым. Пока я вспоминал, где бы я его мог слышать, на площадь выехали копейщики. Их предводитель был немцем, и мне удалось его узнать…
— Зигфрид! — вскричал я радостно.
Душа моя преисполнилась надежды. Бывалый воин не собирался держаться в стороне и наблюдать за происходящим. Пускай в этом сражении он боролся не за себя и даже не за свою страну, я не сомневался, что Зигфрид — единственный, кто может сделать что-либо в такой ситуации.
