Филип Дик - Убик
— Я бы хотел присутствовать при этой процедуре, — сказал Джо. — Я хочу видеть, как ваши техники станут его оживлять.
— Может быть, вы сможете объяснить все вашему другу, — обратился фон Фогельсанг к Элу.
— Нам придется подождать в гостиной, Джо, — сказал Хэммонд.
— Ты ведешь себя как дядюшка Том, — ответил Джо Чип, бросив на него яростный взгляд.
— Все моратории работают одинаково, — сказал Эл. — Пошли в гостиную.
— Сколько это продлится? — осведомился Джо у владельца моратория.
— Мы будем точно знать ситуацию через пятнадцать минут. Если к этому времени нам не удастся получить зафиксированный сигнал…
— И на все про все вы собираетесь потратить пятнадцать минут? — спросил Джо и повернулся к Элу. — Всего лишь пятнадцать минут, чтобы оживить человека, который стоит больше, чем все мы, вместе взятые. — Ему хотелось плакать. Навзрыд. — Пойдем, Эл, — выдавил он. — Пойдем….
— Это ты иди за мной, — возразил Эл. — В гостиную.
Джо побрел за ним в указанную комнату.
— Сигарету? — спросил Эл, усаживаясь на диван, обтянутый искусственной кожей, и протягивая Джо пачку сигарет.
— Они истлели, — сказал Джо. Ему не нужно было проверять их на вкус, он знал наверняка.
— И в самом деле, — удивился Эл, пряча пачку в карман. — Как ты узнал? — Он не дождался ответа и снова заговорил: — Не знаю никого, кто впадал бы в отчаяние так легко, как ты. Нам повезло — мы остались живы. Ведь все мы сейчас могли бы лежать в холодильнике, а Ранкитер сидел бы в этой разрисованной дурацкими цветами комнате. — Он покосился на часы.
— Все сигареты в мире истлели, — сказал Джо. Посмотрел на часы — прошло уже десять минут — и погрузился в раздумье. Смутные мысли, печальные и бессвязные, плавали в его мозгу, как серебристые рыбки. Потом вместо серебристых рыбок в его мозгу появился страх, только страх. — Если бы Ранкитер был жив и сидел сейчас в этой гостиной, все было бы в порядке. Не знаю почему, но я в этом уверен. — Он попытался представить себе, что в этот момент делают техники моратория с телом Ранкитера.
— Ты помнишь дантистов? — спросил он Эла.
— Не знаю, но примерно знаю, чем они занимались.
— Раньше у людей портились зубы.
— Знаю, — ответил Эл.
— Отец мне рассказывал, как он переживал, сидя в приемной у дантиста. Каждый раз, когда медсестра открывала дверь, он думал: ну, вот, теперь моя очередь. Это у него осталось на всю жизнь.
— И ты чувствуешь сейчас то же? — спросил Эл.
— Сейчас я думаю: «Господи, почему этот глупый болван, здешний директор, не придет наконец и не скажет, что он жив. Что жив. Или — что мертв. Одно из двух. Да или нет».
— Ответ почти всегда положителен. Как говорил Фогельсанг, согласно статистике…
— На этот раз он будет отрицательным.
— Ты не можешь этого знать.
— Я тут прикидываю, — сказал Джо, — есть ли у Рэя Холлиса в Цюрихе свое отделение.
— Конечно. Но прежде чем ясновидящий будет здесь, мы и так все узнаем.
— Нет, все-таки я позвоню ясновидящему, — решил Джо, — и сразу с кем-нибудь из них поговорю. — Он поднялся, припоминая, где тут может быть видеофон. — Дай двадцать пять центов.
Эл отрицательно покачал головой.
— В некотором смысле, — сообщил ему Джо, — ты — мой сотрудник. И должен делать то, что я тебе велел, иначе тебя уволят. Сейчас, после смерти Ранкитера, я принял на себя управление фирмой. Я руковожу ею с момента взрыва бомбы; это я решил, что его необходимо доставить сюда, и я решил нанять на несколько минут ясновидящего. С тебя двадцать пять центов, — закончил он, протягивая руку.
— Подумать только, что «Корпорацией Ранкитера» управляет человек, у которого в кармане никогда не бывает даже пятидесяти центов, — сказал Эл. — На, держи. — Он отыскал в кармане монетку и протянул ее Джо. — Приплюсуй эту сумму к моей ближайшей получке.
Джо вышел из гостиной и потащился по коридору, задумчиво потирая лоб. «Нет, что ни говори, это все-таки странное место, — думал он, — остановка на полпути между жизнью и смертью. Теперь я и в самом деле шеф „Корпорации Ранкитера“, если не считать Эллы, которой нет в живых и голос которой можно учитывать, лишь когда я распоряжусь разбудить ее. Я знаю подробности завещания Глена Ранкитера, которое теперь автоматически стало основой наших действий: я должен управлять фирмой до тех пор, пока Элла или они вместе не назовут воспреемника Глена. Они оба должны выразить согласие — это отмечено в их завещаниях как необходимое условие. И не исключено, — подумал он, — что они придут к выводу, что ему следует остаться в этой должности навсегда. Надеюсь, до этого никогда не дойдет, — оборвал он себя, — человек, не способный привести в порядок собственные финансовые дела, не может занимать такое место. Ясновидящий Холлиса должен знать и это, — пришло ему в голову. — От него я и узнаю, стану ли я на какое-то время директором фирмы или нет. Хорошо бы знать об этом точно. Тем более что ясновидящий мне все равно требуется».
— Где здесь видеофон общего пользования? — спросил он одного из работников моратория, одетого в мундир. — Благодарю, — сказал Джо, когда тот указал ему нужное направление. Наконец он отыскал аппарат, поднял трубку, услышал сигнал и бросил полученную от Эла монетку.
— Извините, сэр, но я не могу принимать деньги, вышедшие из обращения, — сообщило устройство. Монета выскочила из прорези на корпусе и упала к ногам Джо, словно с отвращением вам швырнули ее.
— В чем дело? — спросил он, неловко нагибаясь, чтобы поднять монету. — С каких это пор двадцатипятицентовики Североамериканской Федерации вышли из обращения?
— Мне очень жаль, сэр, но то, что вы в меня опустили, это не двадцатипятицентовик Североамериканской Федерации, а старая монета Соединенных Штатов Америки, отштампованная в Филадельфии. Сейчас она обладает ценностью лишь для нумизматов.
Джо присмотрелся к монете. На ее потемневшей поверхности виднелся профиль Джорджа Вашингтона. Монете было больше сорока лет. И как проинформировал видеофон, она уже давно вышла из обращения.
— У вас какие-то сложности, сэр? — вежливо спросил работник моратория, подходя к Джо. — Я видел, что автомат выбросил вашу монету. Не мог бы я взглянуть на нее?
Он протянул руку, и Джо вручил ему два двадцатипятицентовика Соединенных Штатов.
— Я вам могу предложить за нее современную монету стоимостью в десять швейцарских франков, которой вы сможете заплатить за разговор.
— Договорились, — сказал Джо. Совершив обмен, он бросил десятифунтовик в щель автомата и набрал номер международной централи фирмы Холлиса.