Филип Дик - Убик
Обзор книги Филип Дик - Убик
Филип Дик
Убик
Тони Бучеру
Гляжу, стоит зеленый лес,
Залитый солнца светом.
Бежим туда — пришел наш час
Идти на встречу с летом.
I
Приятель, настало время распродажи, и именно поэтому мы понижаем цены на все наши бесшумные электрические аппараты «УБИК». Да, на указанную иену можно больше не смотреть. И помните: каждый аппарат «УБИК», находящийся у нас на складе, был проверен в действии согласно инструкции.
Пятого июня 1992 года в три тридцать утра ведущий телепат в зоне Солнечной системы исчез с карты нью-йоркского бюро фирмы «Корпорация Ранкитера». В связи с этим вовсю раззвонились видеофоны. За последние два месяца фирма Ранкитера потеряла след слишком многих людей Холлиса, чтобы смириться с новым случаем исчезновения.
— Мистер Ранкитер? Простите, что беспокою. — Техник, ответственный за работу ночной смены в зале карт, нервно откашлялся, когда массивная, неправильной формы голова Глена Ранкитера медленно вплыла на экран видеофона. — Мы получили сообщение от одного из наших инерциалов. Минуточку. — Он начал рыться в беспорядочной груде магнитофонных лент, на которые надиктовал поступающую информацию. — Это миссис Дорн. Может быть, помните, она отправилась вслед за ним в Грин Ривер, штат Юта, чтобы…
— За кем? — буркнул Ранкитер заспанным голосом. — Не могу же я держать в голове, какой инерциал каким телепатом или ясновидящим занимается. — Он пригладил непослушную массу седых жестких волос. — О деталях потом… Кто из людей Холлиса исчез на этот раз?
— С.Доул Мелипон, — сказал техник.
— Что? Мелипон исчез? Вы, верно, шутите.
— Я серьезно, — заверил его техник. — Эдди Дорн вместе с двумя другими инерциалами следили за ним вплоть до мотеля, известного под названием «Башня Разнообразнейшего Эротического Опыта». Это подземное сооружение, состоящее из шестидесяти апартаментов, предназначенное для бизнесменов, которые приезжают туда со своими девицами и не стесняются в развлечениях. Эдди и ее коллеги и мысли не допускают, чтобы он был в состоянии активности, но для гарантии мы все-таки послали туда одного из наших телепатов — мистера Г.Г. Эшвуда, чтобы тот провел измерения. Эшвуд подтвердил наличие зоны помех вокруг сознания Мелипона и, поскольку ничего не мог больше сделать, вернулся в Топеку, Канзас, где пытается завербовать для нас нового сотрудника.
Ранкитер, почти окончательно проснувшись, закурил сигарету; он сидел сгорбившись, упершись подбородком в ладони, и полосы дыма мешали смотреть на экран визира, установленного в его комнате.
— Вы уверены, что это Мелипон? Насколько мне известно, никто не знает, как он выглядит; он чуть ли не каждый месяц меняет свой физический шаблон. Каково было его поле?
— Мы направили туда Джо Чипа, чтобы он провел замеры напряженности поля в районе мотеля «Башня Разнообразнейшего Эротического Опыта». Чип говорит, что в максимальной точке он зарегистрировал 68,2 телепатической ауры. Из всех известных нам телепатов только Мелипон способен на такое. Поэтому мы и воткнули на нашей карте в этом месте значок, обозначающий его местонахождение. А теперь он… он исчез… — закончил техник.
— А на полу вы искали? Или за картой?
— Он исчез в электронном смысле. Человека, которого он обозначал, нет на поверхности Земли, нет его, насколько мы способны ориентироваться, и в зоне известных внеземных территорий.
— Я посоветуюсь по этому вопросу с моей умершей женой, — сказал Ранкитер.
— Сейчас полночь. В эту пору моратории закрыты.
— Но не в Швейцарии, — возразил Ранкитер, заменив улыбку гримасой, словно рот его был набит чем-то несъедобным, — спокойной ночи, — добавил он и отключился.
Герберт Шенгейт фон Фогельсанг, владелец Моратория Возлюбленных Собратьев, разумеется, приходил на работу раньше своих сотрудников. В эту пору движение внутри холодного гулкого здания только начиналось, и тем не менее в приемной его уже ждал с квитанцией в руке взволнованный, похожий на священника мужчина в очень темных очках. Одет он был в куртку из кошачьего меха и желтые остроносые ботинки. Похоже, что, пользуясь свободной минутой, он пришел навестить кого-то из родственников. Приближался День Воскрешения из мертвых, день, официально посвященный полуживым, и следовало ожидать наплыва посетителей.
— Слушаю вас, — вежливо улыбнулся Герберт. — Я лично приму ваш заказ.
— Это такая маленькая старенькая женщина, — пояснил клиент. — Маленькая и сухонькая. Моя бабушка.
— Минуточку. — Герберт направился в сторону холодильных блоков, чтобы отыскать номер 3 054 039-В.
Найдя нужного человека, он проверил данные по прикрепленной там же контрольной карточке. Получалось, что старушке оставалось находиться в состоянии полужизни всего только пятнадцать дней. Не так уж и много, подумал он, привычно прилаживая переносной усилитель протофазонов к прозрачному синтетическому материалу, из которого был сделан гроб. Он настроил усилитель на нужную частоту и прислушался, проверяя, как функционирует сознание.
Из динамика послышался слабый голос:
— …и как раз тогда Тилли сломала себе ногу в колене. Мы думали, что она никогда от этого не оправится, так глупо она себя вела, сразу же хотела начать ходить…
Удостоверившись, что все нормально, он отключил усилитель, связался с одним из членов обслуживающей бригады и попросил его доставить номер 3 054 039-В в гостиную, где клиент сможет побеседовать со старой дамой.
— Вы ее слышали, правда? — спросил посетитель, отсчитывая необходимую сумму.
— Да, лично я, — подтвердил Герберт. — Все функционирует надлежащим образом. — Он щелкнул несколькими переключателями и откланялся: — Желаю вам счастливого Дня Воскрешения, сэр.
— Благодарю…
Клиент сел лицом к гробу — от покрывающей его изоляционной прослойки поднимался пар, — прижал динамик к уху и громко заговорил в микрофон:
— Флора, милая, ты меня слышишь? Мне кажется, я уже различаю твой голос, Флора!
«Когда я умру, — подумал Герберт Шенгейт фон Фогельсанг, — то специально оговорю в завещании, чтобы потомки оживляли меня не чаще одного раза в сто лет. Таким образом, я смогу следить за судьбами человечества». Иначе это было бы слишком разорительно — уж он-то это знал. В конце концов потомки могли бы взбунтоваться и распорядиться, чтобы тело его извлекли из холодильника и — не дай бог! — похоронили.
