Скотт Вестерфельд - Мятежная
Она летала до тех пор, пока усталость не погнала ее домой.
А когда на заре она влезла в окно своей комнаты, оказалось, что кое-кто ждет ее там.
— Перис!
Его лицо озарилось лучистой улыбкой, большие глаза чудесно засверкали в предрассветном сумраке. Но он пригляделся к Тэлли получше, и его взгляд изменился.
— Что у тебя с лицом, Косоглазка?
Тэлли часто заморгала.
— Ты разве не слышал. Мне не стали делать…
— Я не об этом. — Перис протянул руку и прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке. Кожа отозвалась на прикосновение жгучей болью. — У тебя такой вид, будто ты всю ночь жонглировала кошками.
— Ох, да… — Тэлли пятерней прочесала взъерошенные волосы, выдвинула ящик стола, нашла в нем ранозаживляющий спрей, зажмурилась и набрызгала жидкость на лицо. — Ой! — вскрикнула она. Обезболивающее средство начало действовать только через несколько секунд. Тэлли обрызгала спреем и исцарапанные руки. — Просто немножко полуночного скайбординга.
— Немножко позднее полуночного, тебе не кажется?
За окном солнце начинало заливать нежно-розовым цветом башни Нью-Красотауна. Знакомый цвет кошачьей блевотины. Тэлли устремила на Периса взгляд, полный усталости и смятения.
— Ты давно здесь?
Он неловко поерзал на сиденье стула, стоявшего у окна.
— Довольно давно.
— Прости. Я же не знала, что ты придешь.
Он вздернул брови, демонстрируя красивое возмущение.
— Как я мог не прийти? Как только узнал, где ты, сразу пришел.
— Тэлли отвела взгляд. Расшнуровывая туфли-липучки, она собиралась с мыслями. Со дня своего рождения она чувствовала себя такой одинокой… Ей и в голову не могло прийти, что Перис захочет с ней повидаться, а уж особенно здесь, в Уродвилле. Но он сидел перед ней — встревоженный, взволнованный, красивый.
— Я так рада тебя видеть, — проговорила Тэлли, чувствуя, как глаза заволакивает слезами.
В последнее время она постоянно ходила с красными, припухшими от слез глазами.
Перис улыбнулся.
— Я тоже рад.
Мысль о том, как она, должно быть, выглядит, стала нестерпимой. Тэлли рухнула на кровать, закрыла лицо руками и разрыдалась. Перис сел рядом с ней, обнял ее, дал ей выплакаться, потом вытер ей нос и, приподняв, усадил.
— Полюбуйся на себя, Тэлли Янгблад.
Она помотала головой.
— Пожалуйста, не надо.
— У тебя волосы совсем растрепались.
Перис нашел щетку и стал причесывать Тэлли. Она не могла встретиться с ним взглядом и неотрывно смотрела в пол.
— Ну, скажи мне: ты всегда занимаешься скайбордингом внутри блендера?
Тэлли покачала головой и боязливо прикоснулась к царапинам на лице.
— Просто задевала за ветки. На большой скорости.
— Ага. Следовательно, ты придумала новый гениальный трюк и в следующий раз покончишь с собой. Нечего говорить, этот трюк будет еще лучше нынешнего.
— Чего нынешнего?
Перис сделал круглые глаза.
— Да всего этого, из-за чего ты до сих пор не стала красивой. Сплошные загадки.
— Ну да. Это получился тот еще трюк.
— С каких это пор ты стала такой скромницей, Косоглазка? Все мои друзья зачарованы.
Тэлли посмотрела на друга опухшими от слез глазами, пытаясь понять, шутит он или нет.
— Понимаешь, я уже всем рассказал о тебе после той ложной пожарной тревоги, и теперь все сгорают от нетерпения, так им хочется с тобой познакомиться. Ходят даже слухи, что к делу приложила руку чрезвычайная комиссия.
Тэлли озадаченно заморгала. Перис не шутил.
— Что ж, это правда, — сказала она. — Это из-за них я еще уродка.
Перис еще шире распахнул глаза.
— Правда? Вот это да!
Тэлли распрямила плечи и нахмурилась.
— Неужели о них знали все, кроме меня?
— Понимаешь, я понятия не имел, о чем все толкуют. Наверное, агенты этой комиссии, они как гремлины: стоит случиться чему-нибудь нехорошему — и обвиняют их. Некоторые считают их настоящими чудищами, а из моих знакомых своими глазами никто ни одного из этих агентов не видел.
Тэлли горько вздохнула.
— Выходит, мне повезло.
— Так они на самом деле существуют? — шепотом спросил Перис. — И они действительно выглядят не так, как надо? Ну, то есть они в самом деле некрасивые?
— Дело не в том, что они некрасивые, Перис. Но они вправду… — Тэлли посмотрела на него.
Он был великолепен, он слушал каждое ее слово. Было так чудесно сидеть с ним рядом, разговаривать с ним, прикасаться к нему, словно они и не разлучались. Она улыбнулась.
— Просто они не такие красивые, как ты.
Он рассмеялся.
— Ты должна рассказать мне все-все. Но только больше никому не рассказывай. Пока не надо. Все будут так заинтригованы. А как только ты похорошеешь, мы закатим грандиозную вечеринку.
Тэлли попыталась улыбнуться.
— Перис…
Понимаю, тебе, наверное, нельзя об этом говорить. Но как только ты пересечешь реку, ты только пару раз намекни насчет кое-кого-по-чрезвычайным-ну-вы-же-понимаете-чему, и ты станешь желанной гостьей на всех балах! Только меня не забывай брать с собой. — Он наклонился ближе к Тэлли. — Ходят даже такие слухи, будто тем, кто в детстве много безобразничал, потом достается самая крутая работа. Но что сейчас об этом думать. Сейчас самое главное, чтобы ты поскорее стала красоткой.
— Но Перис, — проговорила Тэлли. У нее тоскливо засосало под ложечкой. — Не думаю, что я…
— Тебе понравится, Тэлли. Быть красивым — лучше этого нет ничего на свете. И мне бы было намного чудеснее, если бы ты была там со мной.
— Я не могу.
Он удивленно сдвинул брови.
— Чего ты не можешь?
Тэлли заглянула Перису в глаза, сжала его руку.
— Понимаешь, они хотят, чтобы я проболталась про мою подругу. Одну девочку, с которой я очень подружилась. После того, как ты уехал.
— «Проболталась»? Только не говори, что речь о какой-то уродской шалости.
— В каком-то смысле.
— Ну так проболтайся. Наверняка ведь ничего такого…
Тэлли отвела взгляд.
— Это очень важно, Перис. Это не просто шалость. Я дала моей подруге клятву, что не выдам ее, сохраню ее тайну.
Перис прищурился и на мгновение вдруг стал похож на прежнего друга Тэлли — серьезного, задумчивого и даже немного грустного.
— Тэлли, мне ты тоже дала клятву.
Она сглотнула подступивший к горлу ком. В его глазах сверкали слезы.
— Ты обещала мне, что не натворишь никаких глупостей, Тэлли. Что скоро будешь со мной. Что мы вместе будем красивыми.
Она потрогала шрам на ладони. У Периса теперь такого шрама не было, а у нее остался. Он взял ее за руку.
