Мэтт Риз - Имя кровью. Тайна смерти Караваджо
– Ваша светлость всегда были ко мне несказанно добры, – Микеле отвесил ей насмешливо-церемонный поклон.
Он направился к двери, и Костанца прошептала ему вслед:
– Прости меня, Микеле.
– Я сам виноват, госпожа, – он взялся за ручку двери. – Как и прежде.
Караваджо вышел, не оборачиваясь.
* * *Летом 1605 года на улицах Рима участились стычки между сторонниками французского и испанского монархов. Караваджо был свидетелем боя, послужившего искрой для вспыхнувшего пожара, – в тот день конюх из дворца Фарнезе победил борца, выставленного семейством Колонна. После поединка на площади Святых Апостолов в кварталах, находящихся под властью обоих семейств, всю ночь не прекращались буйные потасовки. Если где-то в городе тлела вражда, теперь она разгорелась в полную силу – словно кто-то поджег ствол дерева, и пламя охватило его целиком, затронув самые дальние ветки и испепелив цветки, из которых могли бы вызреть плоды. Фарнезе и Колонна. Обитатели Квиринальского холма против жителей Кампо де Фиори. Французы против испанцев. И – среди многих распрей, что разгорелись тем летом, – вражда Караваджо и Рануччо Томассони.
Но однажды Костанца Колонна принесла от дель Монте весть о том, что драка на пьяцца Навона больше не интересует стражей порядка и Караваджо может покинуть свое убежище. Выйдя на волю, он направился прямиком к Лене. Она только что вернулась домой из палаццо Мадама, где по-прежнему работала. Снимая с головы платок, она увидела в дверях художника и улыбнулась. От мысли, что свет, озаривший ее лицо, предназначен ему, у него забилось сердце. Караваджо привык к восхищению, но сейчас он разглядел нечто другое. Лена потянула его за руку, приглашая в дом, встала на цыпочки и поцеловала.
Сейчас бы отвести ее в заднюю комнату, за занавеску, толкнуть на тюфяк, служивший ей ложем. Но дрожь похоти даже не коснулась его. Ему хотелось продлить это блаженное ощущение. Чего же? Целомудрия – нашел он нужное слово. Непривычное чувство наполнило его странной энергией. Неужели именно так чувствует себя тот, кто не совершил ничего дурного?
– Пойдем прогуляемся, – он обнял ее за талию.
Она выскользнула из его рук:
– Ты и впрямь хочешь гулять?
Караваджо опустил взгляд на ее грудь, смущенно улыбнулся и кивнул.
– Ну тогда отведи меня в свое любимое место, – сказала она. – Хочу больше узнать о тебе.
– Узнаешь в два счета – я человек простой.
– А люди говорят, что нет.
– И что же они говорят?
Она покрутила пальцем у виска, и оба засмеялись.
Он отвел ее к пьяцца Фарнезе. В ожидании драки по углам площади ошивались головорезы. Они то сжимали обтянутые перчатками пальцы в кулаки, то теребили рукояти шпаг, словно проверяли, не потеряли ли свои грозные клинки.
Караваджо позволил себе не замечать сгустившейся вокруг опасности. Он провел Лену под арку, ведущую во дворец Фарнезе. Девушка вскинула голову, разглядывая семейный герб, вырезанный на потолочных перемычках, и погладила колонны розового мрамора, вывезенные из терм императора Каракаллы.
– Зачем ты меня сюда привел? Им что, нужна уборщица?
– Хочу тебе объяснить, что если я и не в своем уме. – он в свою очередь покрутил пальцем у виска, – . то на это есть свои причины.
– Напрасно извиняешься. Послушаю с удовольствием.
Они подошли к широкой лестнице. На другой стороне двора возле мощных колонн сгрудились вооруженные шпагами молодцы в ожидании драки. Фонтан на площадке лестницы изливал струи в древний саркофаг. Лена зачерпнула воды, брызнула на Караваджо и рассмеялась. «Она не привыкла к тому, что во дворце можно вести себя свободно», – подумал он и со смехом побежал вслед за ней по лестнице.
Лестница вела на галерею, увешанную полотнами величайших мастеров минувшего века. Обычно здесь всегда прогуливались несколько знатных дам и господ, любуясь картинами. Но сейчас длинный зал был пуст. Забияки на площади распугали любителей искусства. Счастье омрачилось дурным предчувствием.
– А это что за рыба снулая? – с улыбкой спросила Лена.
Вытянув тонкую шею, с портрета надменно и недоверчиво смотрел кардинал.
– Алессандро Фарнезе кисти маэстро Рафаэля. Видишь, он словно выглядывает из картины! В то время такой прием был новинкой. Смотришь на картину, и кажется, что разговариваешь с художником и с тем, кто на портрете.
– Ну, этот вряд ли скажет мне что-нибудь хорошее.
– А вот опять он, – Караваджо перешел к следующему холсту: сгорбленный понтифик на троне, в окружении почтительных племянников. – Кардинал постарел и стал папой Павлом III. Этот портрет создал маэстро Тициан. Видишь, все в красных тонах?
– Здесь Его Святейшество похож на дикого зверя – настороже, но готов напасть.
– Все люди такие, если вглядеться пристальнее.
– Ты не такой.
– Ты мало меня знаешь.
Она коснулась пальцем кончика его носа, отступила назад и указала на картину, изображавшую Богородицу с младенцем, святую Анну и Иоанна Крестителя. Возле их ног сидела толстая кошка.
– Вот эта мне нравится.
– Это написал Джулио Романо, ученик маэстро Рафаэля. Композицию он позаимствовал у маэстро Леонардо. В то время художники просто копировали лучшие работы своих предшественников. Мадонна написана превосходно, но. Не очень выразительно, как по-твоему?
– Мне больше всего нравится кошка.
– Тогда назовем ее «Мадонна с кошкой».
Лена мурлыкнула.
– Все эти полотна символичны, – Караваджо обвел стену галереи широким жестом. – Они не просто рассказывают о том, что произошло. Чтобы понять смысл «Мадонны с кошкой», надо знать, что означает гроздь винограда в руках Крестителя. Сама, без подсказки, ни за что не догадаешься.
– Но откуда же мне знать?
– До тебя художникам и покупателям картин дела нет. Пойдем, я тебе покажу другого художника. Вот он хочет, чтобы его полотна понимали все.
Они пошли вдоль лоджии. Караваджо выглянул во двор: из сада позади дворца сюда подтянулись новые фехтовальщики. Он отвел девушку на узкую галерею над Тибром, в длину не больше двадцати пяти шагов. Потолок был расписан сценами любви и сражений греческих богов.
– Видишь, вон, в середине, Вакх и Ариадна? – пока она любовалась яркими оттенками, он следил за движениями ее глаз. – Ты можешь не знать мифов и даже имен богов, но поймешь, что происходит. Они сочетаются браком, наслаждаются радостями любви – и, чтобы это понять, тебе не нужны ни глубокие знания, ни понимание символов.
Лена задумчиво прижала руку к груди.
– Значит, эта галерея и есть твое любимое место?
– Да. Ты только подумай, какой простор открывает перед нами художник. Видишь, боги как будто вот-вот упадут с потолка прямо на тебя? Ты ощущаешь их вес, хоть они и написаны на плоской поверхности.
