Мишель Кондер - Неукротимая пленница
– Ну, вообще-то знаем, – лениво протянул он. – Но ты сейчас не об этом.
– Нет. – Ее улыбка стала натянутой.
– Ладно. Что ж, я знаю, что ты пьешь кофе со сливками, а ты знаешь, что я предпочитаю кофе без сливок. Что еще тебе хотелось бы выяснить?
– Понятия не имею, – скорчила гримасу Фарах. – Что ты любишь есть на завтрак?
– Бекон, – ответил он, кивнув в сторону почерневшей сковородки. – А ты?
Фарах рассмеялась, и Заким воспринял это как маленькую победу.
– Яйца с сумахом, хлеб с хумусом, йогурт и финики.
– Любимый цвет?
– Их слишком много, чтобы остановиться на каком-то одном. У тебя?
Заким посмотрел на волосы Фарах:
– Каштановый.
Она в ответ мило зарделась.
– Чем любишь заниматься в свободное время?
– Обожаю возиться с моторами. А ты?
– Я люблю читать.
Зак улыбнулся, почувствовав, что Фарах стала чуть более раскованной.
– Видишь? Наш брак работает.
– Как насчет любви?
Заким застыл, а его сердце гулко забилось. Неужели она собирается сказать, что для нее важна любовь и что она не любит его?
– А что любовь? – нахмурился он.
– Твоя мать сказала, что ты всегда хотел жениться по любви.
– Моя мать слишком много говорит. Лучше скажи мне, как ты научилась так хорошо владеть мечом.
Смена темы была слишком очевидной, но Фарах не стала возражать, потому что разговор о любви был для нее почему-то таким же неудобным, как и для Закима.
– Как твоя рука? – спросила Фарах. – Я заметила шрам. Прости, что поранила тебя.
– Это был всего лишь небольшой порез, но, должен признать, я тебя недооценил. Ты очень хорошо дерешься.
– Вряд ли.
Заким потянулся к ней и слегка ущипнул за нос.
– Это был комплимент. Так что натолкнуло тебя на мысль научиться владеть мечом?
Заким снова увидел промелькнувшую в ее глазах ранимость и беззащитность и почти пожалел, что начал этот разговор. Потом она пожала плечами, как будто это не имело никакого значения, но Заким понял, что все как раз наоборот.
– Когда умерла мать и мой неродившийся брат, отец пришел в отчаяние, и я ничем не могла ему помочь, как ни старалась. Однажды на рынке я увидела мальчишек, которые дрались на мечах. Это заставило меня возненавидеть себя за собственную слабость, и я попросилась к ним в компанию.
– Странно, что твой отец позволил этому случиться.
– Он не знал, – печально улыбнулась Фарах. – Долгое время он как будто отсутствовал в моей жизни. Я помнила, как отец мечтал о сыне, и хотела впечатлить его. Поэтому я усиленно занималась и приняла участие в турнире, который проводится в нашей деревне один раз в году. И я почти победила.
– Не сомневаюсь. Твой отец был впечатлен?
– Правильнее сказать «шокирован». – Фарах отвернулась, стараясь не вспоминать, как сильно ругал ее отец тогда и какой беспомощной она почувствовала себя. – Иногда казалось, что бы я ни делала, это было… – Ей показалось, что она обнажена гораздо больше, чем несколько часов назад в объятиях Зака.
– Недостаточно хорошо? – закончил за нее предложение принц. – Не надо так удивляться, любовь моя. Твой отец не единственный, чья любовь была слишком слабой, он просто боялся ее показать. – Выражение его лица стало мрачным. – Мой отец из того же теста.
Фарах понимала, что Заким прав. Раньше она всегда считала, что виновата сама, что это с ней что-то неладно.
– Ты хочешь сказать, что у тебя тоже не было доверительных отношений с отцом?
– Это мягко сказано, – резко рассмеялся Заким. – Его любимчиком всегда был Надир, а я считался своего рода запасным вариантом, и для общения со мной у него почти никогда не было времени.
Фарах услышала в его словах боль.
– И ты никогда не обижался на брата? – Она сама время от времени испытывала вину за свою обиду на не успевшего родиться брата, потому что считала, что ее собственная смерть вряд ли так сильно огорчила бы отца.
– Надир тут ни при чем. Моего отца растили без ласки, и он воспитывал своих сыновей, руководствуясь теми же принципами.
– И все же меня восхищает, что ты не чувствуешь себя второсортным.
– О, я чувствовал себя так. Часто. Второсортным. Третьесортным. Я делал все возможное, чтобы привлечь его внимание: был хорошим, плохим, забавным, умным, сильным… Потом я понял, что если буду биться об эту каменную стену, то пострадает моя голова, не его, поэтому прекратил всяческие попытки что-либо изменить. Я вступил в Иностранный легион, получил научную степень в инженерии и открыл собственную компанию. Когда я впервые вернулся в Бейкан, как ты знаешь, мне пришлось потрудиться, чтобы подавить беспорядки. Потом я увидел, насколько ужасно положение вещей в стране, и начал тайно делать то, что было в моих силах.
– Значит, это ты, – удивленно посмотрела на него Фарах. – Ты организовал поставки медицинских препаратов и образовательных материалов в наши деревни?
– Пожалуй, это все, что я мог сделать при жизни отца. Вскоре ситуация изменится.
– Спасибо тебе. Это было… – Фарах сглотнула, пытаясь сказать хоть слово. На протяжении многих лет она ненавидела Даркханов и обвиняла их в смерти своей матери и в том, что ее счастливой жизни пришел конец. Она не стала разбираться, а просто приняла на веру утверждения отца. Как она могла быть такой ограниченной? Как могла позволить прошлому так изменить ее внутренний мир? – Прости. Думаю, что я недооценивала тебя.
– Иди ко мне. Я хочу тебя обнять.
Фарах поднялась на ватных ногах и подошла к Закиму. Он потянул ее вниз и усадил к себе на колени, а потом поцеловал.
– Знаешь, с тех самых пор, как ты сказала мне, что это ты организовывала выпуск того журнала пять лет назад, меня не покидает одна мысль.
– Какая?
– Я хочу, чтобы Надир предложил тебе поработать с отдаленными регионами нашего королевства.
– Что?
– Любимая моя, у тебя острый ум, и было бы ошибкой не воспользоваться этим. Понятно, что преобразование в сфере культуры будет делом не из легких. Люди воспротивятся, поэтому нам нужен человек, которому они смогут доверять, поскольку нас с Надиром, скорее всего, не воспримут всерьез.
Он говорил разумные вещи, и Фарах с удовольствием приняла бы такое предложение, но…
– Ты позволил бы своей жене работать?
– Конечно, если только это не помешает ей выполнять обязанности по дому.
– И о чем речь? – с вызовом спросила Фарах.
– Убирать наш дом, стирать и гладить мою одежду, прислуживать мне всегда и везде и… Ай!
Фарах легонько ущипнула его, когда поняла, что он просто дразнится.
– Ты шутишь!
Он громко рассмеялся.
– Для человека, который ненавидит насилие, ты ущипнула меня довольно-таки больно.
