Филип Дик - Предпоследняя правда
И дальше он ехал уже весело насвистывая от охватившего его чувства радости и облегчения.
Теперь у Бруно Блутгельда больше не оставалось сомнений; он увидел непрерывный поток машин, направляющийся в одну сторону — на север, в направлении шоссе, ведущего прочь из города. Беркли превратился в сито, из всех ячеек которого сочились люди, выбирающиеся из своих убежищ, люди из Окленда, Сан-Леандро и Сан-Хосе. Все они теперь шагали по улицам, все только в одном направлении. «Это не я, — сказал себе доктор Блутгельд, стоя на тротуаре и видя, что не может перейти улицу, на другой стороне которой была припаркована его машина. И все же, — понял он, — пусть даже это означает конец всему, пусть города и люди и у них, и у нас уничтожены, я несу ответственность за это.
Все же в какой-то мере именно я виноват в происшедшем.
Я должен как-то исправить положение, — сказал он себе. Он стиснул руки, на лбу от напряжения вздулись вены. — Все должно стать как прежде, понял он. Я должен повернуть события вспять.
А случилось вот что, — решил Бруно. — Они заканчивали свои приготовления, намереваясь раз и навсегда покончить со мной, но недооценили моих экстраординарных возможностей, таящихся где-то на подсознательном уровне. Я лишь отчасти могу контролировать их, они проявляются в основном на надличностном уровне, который Юнг назвал бы коллективным бессознательным. Они не приняли в расчет практически безграничную мощь моей реактивной психической энергии, и теперь она обрушилась на них, в ответ на их приготовления. Я этого не желал, выброс этой энергии стал результатом психического закона реакции на раздражитель, однако я все равно не могу сложить с себя моральной ответственности за это, поскольку именно я, «Я» с большой буквы, мое эго, подавило мою личность. И теперь, когда реакция проявилась, я должен бороться с этим. Мое подсознание и так натворило дел, и ущерб даже слишком велик.
Впрочем, нет, в чисто физическом смысле, в плане действия и противодействия, не слишком велик. Тут в дело вступил закон сохранения энергии, равное соотношение; его коллективное бессознательное прореагировало соразмерно вреду, который собирались причинить мне другие. Однако теперь настало время компенсировать нанесенный ущерб. Это должно стать следующим шагом по логике вещей. Процесс разрушения исчерпал себя… или еще нет? — Блутгельд вдруг засомневался, и даже пришел в некоторое замешательство. Интересно, его метабиологическая защитная система, завершила реактивный процесс, или он будет продолжаться?
Бруно задумчиво хмыкнул, пытаясь предугадать, что будет дальше. Небо, было затянуто пылью, частичками столь легкими, что они могли долгое время висеть в воздухе. Чего же ожидать в дальнейшем, что еще таится в этой психической утробе? В духовной утробе, внутри меня, стоящего тут и размышляющего, что будет дальше. Интересно, знают ли все эти люди в машинах, эти бледные от страха мужчины и женщины — знают ли они кто я ? Известно ли им, что именно я и есть средоточие, центр всего этого катаклизма? Он некоторое время наблюдал за текущим мимо него потоком людей, и, в конце концов, пришел к выводу, что они знают о нем, знают о том, что причиной всего случившегося является именно он, но просто боятся попытаться причинить ему хоть какой-нибудь вред. Они хорошо усвоили урок.
Подняв руку, он крикнул им:
— Не бойтесь, больше ничего не случится. Обещаю!
Поняли они, поверили ему? Блутгельд ощущал их направленные на него мысли, их панику, их боль, а также их ненависть к нему, проявления которой сдерживались лишь воспоминанием об ужасной демонстрации его могущества. «Я-то знаю, какие чувства вы испытываете, — подумал, а, может — Бруно и сам бы не мог сказать точно — произнес вслух он. — Да, вы получили тяжелый жестокий урок. Впрочем, как и я сам. Мне следует лучше следить за собой; в будущем мне следует относиться к своей мощи с большей осторожностью, с большим почтением к дарованным мне силам.
«Куда же мне теперь податься? — спросил он себя. Подальше отсюда, с тем, чтобы все это постепенно затихло само собой? Это можно было бы сделать ради них; идея в принципе неплохая — гуманное, человечное, справедливое решение.
А могу я уехать? — задал он себе вопрос. — Разумеется, поскольку задействованные здесь силы были, по меньшей мере, до известной степени доступными. Теперь, когда ему известно об их существовании, он может воспользоваться ими снова. И то, что они натворили, явилось попросту следствием его неведения. Возможно, посредством интенсивного психоанализа он узнал бы о них и раньше, и тогда всех этих потрясений можно бы было избежать. Но теперь поздно сожалеть об этом. — Блутгельд повернулся и пошел в обратную сторону. — Я легко могу пройти сквозь этот поток машин и покинуть этот район, — уверил он себя. Чтобы доказать это, Бруно шагнул с тротуара прямо в плотную вереницу машин. Другие люди поступали так же — другие пешеходы, многие из которых тащили на себе разный домашний скарб, книги, лампы, даже птичьи клетки и кошек. Он сделал им знак, чтобы они следовали за ним, поскольку именно его воля позволит им всем преодолеть преграду.
Движение почти замерло. Можно было бы подумать, будто причиной тому поток машин, выворачивающих из боковой улицы, но так казалось лишь на первый взгляд. Он-то знал истинную причину — его желание перейти улицу. Прямо перед ним между двумя автомобилями вдруг образовался приличный зазор, и доктор Блутгельд перевел остальных на противоположную сторону.
«Куда же я отправлюсь? — спросил он себя, не обращая больше внимания на искренне благодарящих его людей, которые наперебой пытались сказать, как они ему обязаны. — В сельскую местность, подальше от города? Я слишком опасен для города, — осознал он. — Нужно отъехать миль на пятьдесят или шестьдесят на восток, возможно, даже добраться до гор, до какого-нибудь уединенного места. Или, можно бы было двинуться в Уэст-Марино. Там живет Бонни. Я мог бы пожить с ней и с Джорджем. Вроде бы это достаточно далеко отсюда, а если нет, я могу поехать дальше. Короче говоря. Я должен убраться как можно дальше от всех этих людей, которые не заслуживают дальнейшего наказания. Если нужно, я буду продолжать переезжать до конца дней своих. И никогда не стану подолгу задерживаться на одном месте.
Вот только, — вдруг понял он, — мне никогда не добраться до Уэст-Марино на машине. Все эти машины больше стоят, чем едут — уж слишком велики пробки. А мост Ричардсона наверняка рухнул. Придется идти пешком. Это займет несколько дней, но я все равно рано или поздно дойду. Сначала нужно добраться до Блэк-Пойнт-Роуд, потом до Вальехо, а дальше по проселочной дороге. Впрочем, там кругом поля, и я всегда запросто смогу срезать угол.
