Эрик Рассел - Алтарь страха
— Рад вас видеть, мистер Армстронг. — Наманикюренная рука указала на кресло. — Прошу садиться.
Осторожно присев, Армстронг проворчал:
— Так вы знаете меня?
— Разумеется, разумеется. — Хозяин комнаты натянуто улыбнулся: — Мы даже ожидали вас. С минуты на минуту подойдет мистер Ротман, чтобы познакомиться с вами. Ждать придется недолго, уверяю вас.
— Хорошо. — Армстронг, скрестив ноги, свирепо уставился на смуглого человека, который, не обращая на него внимания, занялся бумагами.
Мы даже ожидали вас. Как же это они могли его ожидать? Поднявшись с кресла, он подошел к двери, в которую вошел. Дернул. Как и ожидалось, дверь оказалась запертой. Он вернулся на место. Смуглый даже не поднял голову, продолжая невозмутимо заниматься какими-то документами.
— А где же наш мистер Хансен? — спросил у него Армстронг.
Смуглый поднял на него вопросительный взгляд:
— Мистер Хансен? — Он ненадолго задумался. — Ах да, мистер Хансен. Если понадобится, то мы пригласим его в нужное время. — Он перевел взгляд на боковую дверь: — А вот и мистер Ротман.
При появлении Ротмана Армстронг вскочил на ноги, сунув руку в карман. Вошедший оказался крепким, рослым, но уже начинающим полнеть мужчиной. Над красным лицом возвышалась копна кудрявых седых волос. Приветливо кивнув смуглому, он двинулся к Армстронгу, протягивая руку.
— Мой дорогой мистер Армстронг! Чрезвычайно рад знакомству с вами! — Пожатие руки оказалось крепким и сердечным. Посмеиваясь от радости, он похлопал Армстронга по спине: — Видите ли, я заключил небольшое пари, что вы окажетесь здесь в течение ближайших десяти дней.
— Вот как? — мрачно спросил Армстронг. Этот радушный прием выглядел полным безумием посреди всеобщего безумия последних дней. Он ничего не понимал. — И кто же вам сообщил о моем визите? Хансен?
— Бог мой, мистер Армстронг, неужели вы действительно ничего не понимаете? У нас имеются более надежные источники информации, — Продолжая улыбаться и дружески болтая, он подвел Армстронга ко второй двери.
Смуглый за своим столом, по-прежнему не обращая на них внимания, продолжал трудиться. Ротман сказал:
— Не сомневаюсь, что наша компания окажется совсем не такой, какой вы ее ожидали увидеть. Впрочем, то же самое испытывают почти все, кто попадает в поле нашего тяготения. Мы люди очень здравомыслящие, да, очень. — Ротман широко распахнул дверь.
Армстронг, оказавшись посреди дверного проема, успел лишь мельком разглядеть группу из полудюжины человек, столпившихся возле какого-то аппарата, похожего на гигантскую кинокамеру. Он не успел ни понять смысла происходящего, ни пустить в ход кулаки, ни отпрыгнуть в сторону или упасть на пол, потому что в это мгновение аппарат выпустил луч яркого зловещего голубого цвета. Сознание Армстронга устремилось к небесам, а тело рухнуло на пол и застыло там неподвижно. Воздух в помещении наполнился запахом озона. Смуглый за своим столом продолжал невозмутимо работать над бумагами.
Очнулся он в роскошно обставленной камере. Во рту пересохло, но никаких болезненных ощущений он не испытывал. Такие вещи, как инкрустированный столик, небольшой секретер, пара глубоких пружинистых кресел и полка с книгами, редко составляют обстановку тюремных камер. Оглядев окружающее затуманенным взором, он провел языком, сухим, как наждак, по пересохшему нёбу, добрался до умывальника в углу и чуть ли не минуту не отрывался от крана с холодной водой.
Дверь камеры отсутствовала, вместо нее стояла решетка из бериллиевых брусьев толщиной в дюйм. Подойдя к ней, он просунул голову между брусьями и оглядел коридор. Напротив располагалась глухая стена, а вот на его стороне по бокам находились такие же камеры, и, вероятно, они шли и дальше вдоль коридора.
Тряхнув решетку, он позвал:
— Есть тут кто-нибудь?
В правой камере тут же кто-то задвигался. Обитатель ее тоже подошел к решетке, но узники не смогли увидеть друг друга. Невидимый сосед Армстронга заговорил голосом пожилого человека:
— А, так вы пришли в себя? Я уж стал беспокоиться. За прошедшие пару часов я окликал вас раз десять. Как же они вас поймали?
— Сам не пойму. Что-то сверкнуло голубым светом, и я рухнул с таким ощущением, словно меня по башке шарахнули. Где это мы находимся?
— Это я мог бы и у вас спросить. — Сосед помолчал, затем сказал: — Во всяком случае, коли вы наконец пришли в себя, вы могли бы ответить мне на один вопрос, очень важный.
— Валяйте, — согласился Армстронг, безуспешно пытаясь просунуть голову еще дальше.
— Что такое жизнь?
— Простите?
— Что такое жизнь? — повторил сосед.
— А кого это волнует?
— Меня. И очень. Я должен получить ответ на этот вопрос любой ценой. Иначе я рискую шеей. Ее могут мне свернуть. А то и что-нибудь похуже сделать, если вообще существует что-то похуже. Не знаю. Но я должен получить ответ на вопрос. На этот вот вопрос: «Что такое жизнь?»
Ухватившись за решетку так, что побелели суставы, Армстронг проговорил сквозь сжатые зубы:
— А кто задает этот вопрос? И кто хочет получить ответ? Кто кому грозит свернуть шею и почему?
— Если я тебе все это расскажу, — огрызнулся человек из соседней камеры, — ты задумаешься над услышанным и перестанешь размышлять над моим вопросом. Так что дай мне хороший ответ на мой вопрос, а потом уж я расскажу тебе все то немногое, что знаю. — Он замолчал, закашлялся, затем продолжил: — Тебе придется поднапрячь мозги, ежели таковые у тебя существуют. И твоя очередь — следующая. Один вопрос — и, я надеюсь, ты отыщешь ответ!
— И что же это за игра такая? Викторина?
— Игра, в которой правила диктуют они! И проигравший отправляется в могилу!
— Да ты спятил! — решительно объявил Армстронг.
Он отошел от решетки, рухнул в кресло и злобно уставился в стену. Неужели его упрятали в психушку? А из таких заведений, судя по всему, выбраться почти невозможно. Но если так, кто его сюда посадил и с чьей санкции? Неужели с помощью таких методов власти убирают с пути нежелательных любопытных? А может быть, его пребывание как раз и является доказательством того безумия, что недавно овладело им?
Его задумчивый взгляд скользнул по книгам на полке, но глаза ничего не увидели, а слух улавливал лишь нескончаемое бормотание соседа по подземелью. Если бы с ним хотели расправиться, то давно бы уже сделали это. Разве что надеются что-то узнать, прежде чем отправить в вечность. Возможно, именно ту таинственную информацию, за которой охотился и светловолосый. Вряд ли от него потребуют удовлетворительного ответа лишь на один вопрос. Верх дебилизма — покупать жизнь ценой единственной мудрости. Его безумный сосед нес какую-то чушь!
