Майкл Суэнвик - Кости Земли
– Она очень неглупа, – сказал тощий и длинный Нильс, сидящий рядом с Мануэлем и Кати, хотя Молли показалось, что он испытывает симпатию к Тамаре, хозяйке Калигулы.
– Если эта Сэлли такая умная, почему она не запатентовала авторское право на детеныша? Плюшевые аллозавры с острыми пластиковыми зубами и синтетическими перьями. Страшно подумать, сколько она могла бы на них заработать!
– У меня была такая кукла в детстве.
– По-моему, она не натуральная блондинка.
– Если верить книге Каванага – натуральная.
Тамара достала очередную крысу для своего питомца и покрутила над его головой. Калигула схватил предложенную добычу и бросил перед собой на пол. Наступив ногой на голову крысы, он начал терзать клювом ее живот. Джамал поморщился:
– О Господи, гадость какая. Опять кругом будут крысиные кишки.
Конференц-зал был выстроен шестьдесят лет назад и оформлен настолько канцелярски безвкусно, что мог быть отнесен к любому времени. Молли проверила, выключена ли камера, и включила видео.
Перебежчик сидел за столом, напряженно вытянувшись на стуле, и, не моргая, смотрел перед собой.
– Когда появится Гриффин? – раздраженно поинтересовался он. Одетый во все черное, этот человек показался Молли похожим на самого настоящего сатаниста. Она даже удивилась – почему у него на шее не висит перевернутый крест на толстой цепочке. В руках перебежчик вертел маленькую фигурку козленка весьма дьявольского вида.
Сидящий по левую руку мужчины Том Наварро положил на стол какие-то бумаги, сдвинул очки на лоб и пробурчал:
– Потерпите немного.
Справа сидела Эми Чо, задумчиво улыбаясь ручке своей трости, на которой лежали бледные, в синих венах руки. Не поднимая глаз, она издала какое-то успокаивающее бурчание.
Перебежчик сморщился.
«О'кей, детки, – подумала Молли. – Шоу начинается!»
Она приглушила свет, чтобы оказаться в тени, положила ноутбук на стол перед собой, включила его, а затем – камеру.
– Итак, – сказала Молли, – что вы нам предлагаете?
– Кто это? – встревожено выкрикнул перебежчик. – Я хочу говорить только с Гриффином. Почему он не приехал?
Молли и сама хотела бы это знать.
– Я – ассистент мистера Гриффина, – бесстрастно сказала она. – К сожалению, он не приехал. Но вы можете сообщить мне все, что сообщили бы ему.
– Это нечестно! Я пришел сюда по собственному желанию, и вы...
– Мы все еще не знаем, расскажете ли вы нам что-нибудь стоящее об агенте, – сказал Том Наварро. – Мы ждем доказательств.
– И это тоже нечестно! Как бы я узнал о вашей операции, если бы не через двойного агента? Ваша пресс-конференция о путешествиях во времени проходит прямо сейчас! Не надо делать из меня идиота!
– Вы абсолютно правы, дорогой, – спокойно сказала Эми Чо. – Но вы уже здесь, и у вас есть сообщение, которое мы готовы выслушать. Так почему бы вам его не сделать? Мы ждем.
– Хорошо, – неохотно пробурчал мужчина. – Хорошо. Но только не надо больше этой ерунды с хорошим и плохим следователем, идет? Пусть вот эта, – он показал в сторону Молли, – держит рот на замке.
«Сработало!» – подумала Молли. Он признал ее авторитет, а это значило, что их маленькая психологическая драма удалась. Тем не менее она сдержала радость и ограничилась коротким кивком:
– Продолжайте.
– Хорошо. Я работаю на ранчо уже четыре года...
– С самого начала, пожалуйста, – потребовала Молли Герхард. – Чтобы у нас сложилась четкая и полная картина.
Перебежчик поморщился и приступил к подробному рассказу.
Он режиссер. Обучался в Лондоне, окончил университет в 2023 году. Затем вернулся в Штаты и занялся так называемым христианским кино. Добился некоторого успеха, выпуская фильмы для воскресных школ и молодых миссионеров, специализировался на высокоморальных темах о людях, спасшихся от наркотической и алкогольной зависимости путем усердного чтения Библии. В его фильмах чтецом всегда выступал строгий почтенный старец, который впоследствии разъяснял значение прозвучавших отрывков. В общем и целом он гордился своей работой.
Но денег она не приносила. Религиозные продюсеры были бедны как церковные мыши и вместо оплаты контрактов указывали режиссеру на явные преимущества бедности и тяжкого труда.
Не получил он и известности. Киноиндустрия, управляемая исповедовавшими иудаизм евреями, не обращала внимания на христианское кино. Ни один из его фильмов не был отрецензирован, замечен или хотя бы упомянут в кинематографических журналах. Награды? Забудьте.
Естественно, когда к нему обратился один из вербовщиков с ранчо, он заинтересовался. Деньги не огромные, но приличные, втолковывал ему тот. У него будет важная работа и собственная студия.
Первой работой была документальная съемка экспедиции, отправившейся на Арарат в поисках Ноева Ковчега. Шесть недель в Армении, ночевка в палатках и жизнь бок о бок с довольно специфическими археологами, которые даже не знали происхождения названия этой вершины. Потом режиссер сделал несколько фильмов, демонстрирующих изготовление фальшивых ископаемых, затем – отснял биографии Дарвина и Гексли[22], где они представали масонами, убийцами и отвратительными ничтожествами.
– Это вас не тревожило? – неприязненно спросил Том Наварро.
– Что это?
– Клевета на Дарвина и Гексли. Вы же прекрасно понимаете, что они не делали того, что вы приписали им в своих фильмах.
– Они могли это сделать. Где нет Бога – там возможно все. Они оба были атеистами и могли выполнить все, что только пришло бы в их головы.
– Но этого же не произошло.
– Но могло бы произойти.
– Давайте придерживаться темы, – строго произнесла Молли. Эми Чо выглядела так, будто еле сдерживается, чтобы не опустить трость на голову Тома Наварро. Молли обратилась к перебежчику: – Продолжайте.
– Как скажете, – ответил тот, сложив руки будто для молитвы. Затем он посмотрел на Молли из-под тяжелых бровей. Режиссер походил на второстепенного актера, исполнявшего роль волшебника и внезапно осознавшего, что забыл очередное заклинание.
В конце концов, рассказывал перебежчик, ему стали доверять настолько, что поручили снимать эксперта-взрывника, демонстрирующего процесс изготовления бомбы.
– Кто это был? – быстро спросил Том.
– Понятия не имею. Они его привели. Я снял. Все.
Фильм снимался в обстановке повышенной, почти карикатурной секретности. Режиссера с завязанными глазами привели в бункер в горах, где он снимал человека в маске и тонких перчатках, медленно и любовно собиравшего бомбу под аккомпанемент механического голоса, комментировавшего все действия. На роли руководителей ранчо он нанял актеров, уверенных, что участвуют в художественной постановке, а затем изменил их голоса к закрыл лица, чтобы законспирировать все окончательно.
