Майкл Суэнвик - Кости Земли
– Вы собираетесь взять его с собой? Я думал... Сэлли резко повернулась к Монку.
– Слушайте, Каванаг. Я перетряхнула перед вами все свое грязное белье. Я ответила на каждый из вопросов, который только пришел в вашу голову, вплоть до цвета волос у меня на лобке. Я не утаила ничего. Время платить по счетам. Как мы это сделаем?
Монк глубоко вздохнул.
– Я возьму с собой клетку, так как имею право проносить живых особей в любой год после 2034-го. В переходе мы обменяемся идентификационными картами – их не очень тщательно проверяют, когда вы уже возвращаетесь из прошлого, – и я отдам животное вам. Вы выйдете в 2034-м, а я – в вашем времени.
Внезапное сомнение овладело Сэлли.
– Слишком просто все выглядит. Вы уверены, что это сработает?
– Это уже сработало. В моем времени.
Яростный восторг наполнил Сэлли, и она, не в силах сдержаться, выкрикнула:
– Вы знали! Вы знали, что я собираюсь сделать!
Отвратительная ухмылка исказила лицо Монка.
– А вы что думали, деточка? Что я здесь, чтобы книжку писать?
5
С ОСТРОВА НА ОСТРОВ
Здание университета, штат Мэриленд: кайнозойская эра, четвертичный период, эпоха голоцена, современный век. 2034 год н. э.
Ричард Лейстер вернулся из триаса загорелым, обветренным и ужасно расстроенным. По дороге в университет Мэриленда он бесстрастно смотрел на поток машин и, только когда водитель уже заруливал на территорию, спросил:
– Вы когда-нибудь замечали, сколько лимузинов с затененными стеклами ездит по округу Колумбия?
– Послы из Центральной Африки. Министры, спешащие на совещания. Журналисты с манией величия, – небрежно ответила Молли Герхард, предупреждая следующие вопросы: «Сколько путешественников во времени шатается кругом? Откуда они? Зачем приехали?» Спрашивать об этом не было смысла. Гриффин все равно бы не ответил, а если долго думать на подобные темы, начинается нечто, очень похожее на паранойю. Молли сама прошла через это.
Чтобы отвлечь своего спутника, она сказала:
– Вы смотрите из окна так, будто современный мир вас пугает. Тяжело привыкнуть?
– Я забыл, как грязно здесь бывает летом. И лужи. Они везде. Вода лежит на земле и не впитывается. Как-то неестественно.
– Только что прошла гроза.
– Континентальные пустыни Пангеи[21] – самые суровые, иссушенные земли, какие только можно себе представить. Саговники там адаптировались к подобным условиям, на них нет листьев. Черные, будто кожаные стволы, торчат то тут, то там, а вокруг только скалы да красный песок. Больше ничего. Однако время от времени грозовые тучи умудряются добраться и туда. Ливень обрушивается на песок и промывает в нем глубокие протоки. Он заканчивается так же внезапно, как и начался, и в тот же миг пустыня возрождается. Я чуть не сказал: «расцветает», но это, конечно, не так. Цветущие растения еще не появились. Саговники выпускают листья, появляются пустынные папоротники – эфемерные растения, не сравнимые ни с какими из современных. Воздух наполняется целурозаврами.
– Это кто же такие?
– Примитивные животные, ребра у них торчат так, чтобы сверху натягивались складки кожи. Они залезают на верхушки деревьев и прыгают оттуда – маленькие жесткокрылые планеры. Их тучи, как комаров или мошек! Из-под земли тоже выползают животные – твердоклювые, с ладонь величиной. Они весело резвятся в озерцах шириной в милю и глубиной в дюйм. Их так много, что они взбивают воду в пену. А есть создания с головой, похожей на деревянный обрубок, – еще не черепахи, но уже что-то похожее, с панцирем и своим, только им присущим, неуклюжим шармом. Это день карнавалов и ярких красок, музыки и веселья, кругом все растет, летает, бросает в землю семена и откладывает яйца. И вдруг все заканчивается. Так же внезапно, как и началось, и вы можете поклясться, что по эту сторону горизонта нет и не было никакой жизни. Вот такая ни с чем не сравнимая красота.
– Здорово.
– Больше, чем здорово. И меня выдернули оттуда, чтобы... – Лейстер запнулся. – Простите, вы лично, наверное, ни в чем не виноваты. Вы – просто одна из подручных Гриффина. Что там с моим расписанием?
Заехав на стоянку, водитель выключил мотор и обошел лимузин кругом, чтобы открыть Лейстеру дверь. Перед ними, за рядами низеньких кустов, высилось невыразительное кирпичное здание. Не считая сохранившихся кое-где остатков старинного Сельскохозяйственного колледжа, все постройки университета относились к шестидесятым годам двадцатого века. Пока они шли через территорию, Молли открыла ноутбук и просмотрела расписание.
– Первым делом Лейстер должен был отправиться на неформальную встречу с лучшими выпускниками третьего поколения. Затем следовало чаепитие с главой министерства геологии, после которого он выступал перед группой рекрутов из поколения-два.
– В обеих группах одни новички, – проинформировала Молли. – Молодые люди второго поколения прибыли из недалекого прошлого, третьего – наоборот, из ближайшего будущего. Никто из них еще не бывал в мезозое, поэтому все очень взволнованы. Да, кстати, ни одна из групп не должна знать о существовании другой.
– А почему, во имя всего святого, вы запланировали две группы на одно и то же время?
Молли пожала плечами.
– Наверное, только на это время мы арендовали здание университета. А может, сделали так просто потому, что некогда мы уже это сделали. Значительная часть системы зиждется на предопределении.
Лейстер тихо зарычал.
– Все, что нужно сделать, – это просто пообщаться с ребятами. Ларри, ваш шофер, все время будет рядом и проследит, чтобы кто-нибудь не сболтнул лишнего. Я надеюсь, вы найдете третье поколение весьма забавным. Они первые среди рекрутированных, кто чуть ли не с рождения знал о путешествиях во времени. Эти дети росли, наблюдая за титанозаврами по телевизору и разглядывая цератопсов в зоопарках.
– Понятно.
Новички из группы третьего поколения заполнили комнату для студентов и расположились на диванах или просто на полу, скрестив ноги. Их взоры были прикованы к стоящему посреди комнаты телевизору. В углу, удерживаемый небольшой цепочкой возле куска бревна, сидел живой археоптерикс.
Лейстер затормозил на пороге:
– И они собираются стать палеонтологами, специализирующимися на позвоночных?
– А вы чего ожидали? Они ведь как-никак из 2040-х.
– Что они смотрят?
– Вас что, никто не предупредил? Ведь сегодня 17 июля 2034 года!
Если и существовал палеонтологический День Независимости, он состоялся именно тогда. В этот день Сэлли собрала пресс-конференцию и объявила – как будто бы она имела на это право, – что путешествия во времени возможны. С этих пор палеонтологи получили право публиковать работы, выступать во всеуслышание, демонстрировать отснятые кадры, подписывать контракты с продюсерами, организовывать сборы средств, становиться медиазвездами. С этого момента сухая и несколько скучноватая наука, воспринимавшаяся на одном уровне с коллекционированием марок, шагнула в Голливуд.
