Евгений Прошкин - Слой
На него посмотрело сразу несколько человек, но сотника среди них не оказалось. Померещилось?
— Петр!! — крикнул он.
Люди шарахнулись в стороны, кто-то принялся язвительно шутить, но Косте было не до условностей. Он отчаянно рвался туда, где только что стоял сотник или кто-то чертовски на него похожий. В этом вряд ли был какой-то смысл, ведь он сам все видел — тогда, на Кузнецком, но надежда на чудо, скверная черта русского характера, заставляла его пробиваться сквозь потную гущу дальше, к переходу на Кольцевую. Чем энергичней он работал локтями, тем скорей ему уступали дорогу, а всякие красноречивые покашливания его не волновали. Он был один — в целом мире, и он готов был с этим миром сразиться, лишь бы догнать своего сотника.
— Петр!! Ты где?! — исступленно заорал Костя. Теперь обернулись все, и он, пользуясь возникшим оцепенением, бешено завертел головой. Взгляд на миг выхватил из толпы знакомый профиль: покатый лоб, убегающие на затылок волосы, нос картошкой, круглый старушечий подбородок — все рубленое, контрастное, как на черно-белом снимке. Нет, это не Петр. Конечно, не он, это чья-то чужая морда, но почему она его так зацепила?
Константин моргнул, и морда исчезла, а через один удар сердца он уже не мог с уверенностью сказать, действительно ли там кто-то был или это ему пригрезилось. Стадо пришло в движение, и Костя понял, что никого не найдет.
Матеря себя за то, что отвлекся, он отступил к колонне. Если б он смог встретиться с сотником... Но как? В мире с действующим метро многое было по-другому. Многое находилось не на своем месте — члены Чрезвычайного Правительства работали черт знает кем, а от Народного Ополчения осталась лишь одноименная улица на «Октябрьском поле». Две трети черного списка он совершенно спокойно разыскал через справочное бюро на Киевском вокзале, но адрес Петра не спросил — он помнил его сам. И, конечно, ни разу к нему не ходил. К кому идти, если Петра убили?
А если нет?
Костя решительно вышел из-за колонны и влился в реку, текущую к эскалатору. Час пик — не лучшее время для поездок, особенно с двумя пересадками. До «Арбатской» он доедет и на тачке. В кармане похрустывали плотно сложенные четыре сотни, деньги, происхождение которых его так тревожило — совсем недавно. Давно. Это было давно. И, главное, не с ним. Тот малахольный географ удавится, но на тачку не разорится, а он, Костя Роговцев, может себе позволить. Тем более за счет беллетриста Валуева, царство ему небесное.
Машин в городе было пруд пруди, и на такси получилось еще дольше, зато с комфортом. Показывая, где свернуть, Костя на всякий случай пояснил:
— У магазина «Мелодия».
И по привычке добавил:
— Который взорвали прошлой зимой.
— Чего взорвали? — оторопел водитель.
— "Мелодию", — буднично ответил Константин. — Или у вас не взрывали? Значит, это только у нас.
Таксист поцокал языком, но промолчал. Он на своем веку слышал и не такое.
Костя велел остановиться у красной кирпичной школы с чудным номером «1234» и, заплатив сверх оговоренной суммы, зашел в подъезд старого пятиэтажного дома.
Сердце забилось сильней и чаще. Шансов было немного, но если он все же не обознался, если Петр жив... Что из этого следует. Костя так и не решил — он уже стоял у двери и давил на звонок. Лишь успел довести сладкую мысль до конца: если сотник жив — это здорово.
— Вы к кому? — осведомились из-за цепочки. Ну да, правильно. Петр обитал в коммуналке.
Это в отдельных квартирах спрашивают «Кто там?», а в коммунальных — «К кому?». Большая разница.
Константин рассмотрел жестяную табличку над звонком — в списке значилось шесть фамилий, но Еремина среди них не было.
— Я к Петру, — сказал он.
— Нет у нас никаких Петров, — недружелюбно отозвался некто, скрывавшийся за дверью.
— Откройте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.
— Нет у нас Петров, и говорить не о чем, — отрезал жилец.
В узкую щель был виден только кусок коридора и волосатое предплечье с бледной татуировкой «Сахалин 1957-1961». Не позволяя захлопнуть дверь, Костя выставил вперед ногу.
— Мне бы на два слова...
— Толик, что там? — раздался женский голос.
— Петю какого-то... С утра по телефону голову морочили, а теперь вон приперлись. Здрасьте.
— Небось опять к Петуховым.
— Да уж не ко мне, — поддержал Толик с Сахалина. — С этими Петуховыми никакого покоя. Базар, а не квартира.
— То у них племянники, то студенты психованные, то этот... полтора месяца околачивался.
— Норкин, — с фальшивым почтением подсказал Толик-Сахалин. — Ты с ним на «вы» и за ручку! Два образования высших, не смотри, что из себя мухомор.
Соседка неохотно гыгыкнула и, судя по звуку шагов, удалилась. Костя постоял еще несколько секунд, пока до него наконец не дошло.
— Норкин? Может, Нуркин? — спросил он, потешаясь над собственной наивностью. Надеяться на случайную встречу в десятимиллионном городе — это...
— Во-во, Нуркин, — чему-то обрадовался Толик. — Ты тоже к Петуховым? Не пущу. Нет их. Вот на лестнице и дожидайся.
— Хорошо, — легко согласился Константин. Он взялся за дверь и изо всех сил дернул ее на себя. Цепочка от подвесного унитаза лопнула, и Костя, ткнув негостеприимного соседа в солнечное сплетение, переступил через порог.
— Ты что это?.. — растерянно молвил Толик-Сахалин. — Ты драться, да? Ну я тебе щас...
Крепкий мужик в тренировочных штанах и майке на бретельках сжал кулачище и разудало, с каким-то бесшабашным «ы-ыых» размахнулся. Костя одобрительно кивнул, но за мгновение до прилета кулака нырнул в сторону. Одной рукой он перехватил запястье, а другой легонько, без особых затрат ударил по Толиному локтю. Сахалинец послушно упал на колени.
— Кто еще дома?
— Мы только, — простонал тот. — На работе твои Петуховы. Руку отдай, сломаешь!
— Как бабу зовут? — спросил Костя, помогая ему подняться.
— Лиза.
— Елизавета! — громко позвал Костя. — Можно вас на минуточку?
Из боковой комнаты выглянула пожилая женщина с какой-то кастрюлей.
— Ты на кой его впустил?
— На кой, на кой... — проворчал Толик. — Человек больно хороший.
— Задаю один вопрос и ухожу, — мирно объявил Константин. — Если я правильно понял, Нуркин здесь не прописан.
— Нет, не прописан, — единодушно заверили жильцы.
— Но появляется.
— Ха, появляется! — возмутилась Елизавета. — Почти два месяца тут обретался.
— А сейчас?
— Съехал недавно. А чего ты здесь командуешь?
— Молчи, Лизка! — одернул ее Толик. — Чего еще хотел?
— Как его найти?
— Норкина? Это Петуховых друг, их и пытай.
— Когда они придут?
— Слушай, неуемный, ты один вопрос обещал, а задал сто, — проговорила женщина.
