Джон Хоукс - Чёрная река
Опустив лицо, Странник уходил в ночь.
Когда беглецы обосновались в Манхэттене, Майя просчитала и заставила группу запомнить пути отступления и отели вне Системы. Например, отель «Эфишенси» располагался на Десятой авеню. За двадцать долларов там можно было снять на двенадцать часов одноместный номер — фибергласовую конуру без окон, длиной и высотой пять футов. По обеим сторонам коридора размещалось сорок восемь таких «гробов», из-за чего гостиница походила на мавзолей.
Перед тем как войти, Габриель снял и сложил куртку. Портье — пожилой китаец — сидел за пуленепробиваемой перегородкой, в которой имелась узкая прорезь, куда клиенты просовывали деньги. Габриель заплатил двадцать долларов за комнату и еще пять — за матрац из пенорезины и хлопковое одеяло.
Получив ключ, Странник отправился в общую душевую, где возле моек увидел двух латиносов, работников ресторана. Голые по пояс, они отмывали руки и лица от жира, одновременно переговариваясь по-испански. Габриель укрылся в туалетной кабинке. Подождав, пока латиносы уйдут, он вышел, отмыл куртку, поднялся по лестнице и заполз к себе в комнату. В каждой «конуре» имелось по люминесцентной лампе и маленькому вентилятору. В стене торчал крючок для одежды. Габриель повесил на него куртку; с нее капала вода, но казалось, будто это не вода вовсе, а кровь.
Лежа на матраце, Габриель все думал о Софии Бриггс. В метро, прижимая Следопыта к себе, он ощущал в ней Свет — чувствовал его пульсацию, мощь, как от прибойной волны. А потом Свет вытек, прямо сквозь его пальцы.
За тонкими стенами были слышны приглушенные голоса, и Габриелю казалось, что он плывет, окруженный призраками, сквозь тени.
Майя учила, что Система — не абсолютна, что имеются бреши и теневые стороны, используя которые можно свободно перемешаться по городу.
На следующее утро у Габриеля ушел час на то, чтобы добраться до Томпкинс-сквер-парк. В финансовом районе и в Мидтауне скальное основание подходило близко к поверхности, позволяя возводить небоскребы, которыми знаменит Манхэттен. Но в Нижнем Ист-Сайде скальная порода лежала в ста футах под поверхностью; здания тут строились только четырех- и пятиэтажные.
Более ста лет на этом месте традиционно проводились политические марши протестов. Поколение назад группа бездомных организовала здесь лагерь. В ответ полиция окружила парк плотной живой стеной и двинулась к центру, избивая на своем пути всех, кто отказывался уйти. Сегодня каждый участок земли окружала черная железная ограда. Камер было всего две — обе следили за детскими игровыми площадками. Обойти их труда не составило.
Габриель осторожно шел через парк к садовничьему домику из красного кирпича. Пройдя несколько открытых ворот, он остановился перед белой мраморной стелой с небольшим фонтаном в виде львиной головы в центре. На мраморной поверхности угадывались нечеткие очертания детских лиц и слова: «ЭТО ЧИСТЕЙШИЕ ДЕТИ ЗЕМЛИ, ЮНЫЕ И НЕПОРОЧНЫЕ». Памятник поставили погибшим на пароходе «Генерал Слокам». Тогда группа немецких эмигрантов отправилась на прогулку; судно загорелось, а на борту не оказалось спасательных шлюпок. Погибло больше тысячи женщин и детей.
Майя сказала, что сотовые легко прослушать, поэтому сообщение лучше оставить на памятнике. Сзади, у основания стелы Габриель нашел знак: овал с тремя продольными полосками, Арлекинскую лютню, которую Майя нарисовала несколько недель назад. Странник огляделся — посмотрел на баскетбольную площадку неподалеку, на садик. В семь утра никого еще не было. До выхода из отеля Габриель старательно выкинул из головы дурные мысли, но они вернулись: что, если группа погибла, и виной тому он, Габриель?
Странник опустился на колени, словно бы для молитвы. Достал из кармана фломастер и написал: «Г. здесь. А вы?»
Из парка он ушел сразу же. Пересек авеню А и заглянул в маленькую кофейню со старыми столиками, колченогими стульями и двумя школьными партами, которые, казалось, подобрали на свалке. Заказав кофе, Габриель устроился в дальнем углу, не переставая глядеть на вход. Чувство безнадежности было почти невыносимо. Убили Софию, семьи в Новой Гармонии. А вполне возможно, что и Майю с остальными.
Уставившись в исцарапанную крышку стола, Габриель пытался заглушить гневный голос в мозгу. Почему он — Странник? И почему из-за него столько страданий? На эти вопросы ответить может только отец, Мэтью Корриган, который, судя по всему, сейчас в Лондоне. Но в Лондоне камер наблюдения больше, чем в любом другом городе мира. Это опасное место. И все же отец отправился туда с некой целью.
Никто даже не взглянул в сторону Габриеля, когда тот вытащил из сумки пакет с деньгами и стал их пересчитывать.
На билет должно хватить. С биометрическими данными проблем тоже не будет: Габриель всю жизнь прожил вне Системы, и запись в чипе нового паспорта никак не проверить. Для властей Странник теперь Тим Бентли, агент по продаже недвижимости из города Таксон, штат Аризона.
Допив кофе, Габриель вернулся в парк. Клочком газеты стер с основания стелы предыдущую надпись и оставил новое сообщение: «Г. — ЛНДН». Странник, будто моряк, потерпевший кораблекрушение, оставлял зарубку на обломке судна. Если друзья выжили, будут знать, где его найти. Если же нет, то послание — ни для кого.
Покинув парк, Габриель, не оглядываясь, двинулся на юг. Утренний воздух еще не прогрелся. Небо было ясным, даже каким-то болезненно-голубым.
Странник выбрал путь и теперь следовал ему.
11
Допив вторую чашку кофе, Майкл поднялся из-за дубового стола. Подошел к готическим окнам, сквозь которые в комнату лился утренний свет, и посмотрел на внешний мир за черной решеткой свинцового переплета. Сейчас Майкл находился в Монреале, на острове посреди реки святого Лаврентия.
Ночью прошел дождь, и небо покрывали плотные облака.
В одиннадцать начнется встреча членов исполнительного комитета, но катер с ними еще не прибыл. От Чиппева-Бей до Дарк-айленда добираться минут пять. Сильные волны на реке часто причиняли неудобства — гости сходили на пирс очень бледные. Вертолет куда комфортнее, быстрее, но Кеннард Нэш наотрез отказался строить площадку рядом с лодочным сараем.
— Пересечение реки — хорошее испытание для членов Братства, — объяснял он. — Так они чувствуют и понимают, что значит оказаться в другом мире. Это внушит определенное уважение к уникальной природе нашей организации.
Для себя Майкл отметил, что полностью согласен с Нэшем. Дарк-айленд — место особое. В начале двадцатого века здесь построил замок преуспевающий промышленник, который занимался производством швейных машин. Блоки гранита для четырехэтажной часовой башни, лодочного сарая и замка таскали на остров зимой по льду. В замке имелись башни и башенки, а внутри — камины, такие огромные, что в них можно целиком зажарить быка.
