Рэй Брэдбери - Секрет мудрости
зеленый юнец с одинаковыми глазами и руками, с одной и той же
кровью встретились в эту дождливую ночь.
- Эх, Том, Том, на тебя любо поглядеть, -- сказал дед. -- Тошно
было без тебя в Дублине эти четыре года. Но, черт возьми, я
помираю. Нет, не спрашивай, отчего да почему. Это открыл доктор,
чтоб ему пусто было, и стукнул меня такой вот новостью по башке.
Я и порешил, чем родне раскошеливаться на дорогу, чтоб
попрощаться со старой клячей, съезжу-ка я сам, у всех побываю,
всем пожму руки да выпью с ними на прощанье. Ну и вот, нынче я
здесь, а завтра покачу за Лондон, повидаю Люси, а послезавтра в
Глазго, повидаю Дика. Только на денек, ни у кого больше не
задерживаюсь, не хочу быть людям обузой. И незачем на меня глаза
таращить. Жалеть меня нечего. Мне уже восемьдесят стукнуло, пора
устраивать поминки, честь по чести, у меня на это и деньги
отложены, так что помалкивай. Вот езжу ко всем, хочу своими
глазами увидать, что все веселы и здоровехоньки, тогда, может,
помру с легким сердцем. Я...
- Дедушка! -- вдруг закричал Том и схватил старика за руки, потом
обнял за плечи.
- Ну-ну, спасибо, малыш, -- сказал старик, встретив взгляд юноши,
затуманенный слезами. -- Все по глазам вижу, и хватит. -- Он
мягко оттолкнул внука. -- Расскажи-ка мне про Лондон, про свою
работу, про этот дом. И ты тоже рассказывай, Фрэнк, Друг Тома для
меня все равно что родная кровь.
- Простите, -- Фрэнк метнулся к двери. -- У вас много всего есть,
о чем побеседовать. А мне надо кое-что купить...
-- Обожди!
Фрэнк остановился.
Лишь теперь старик повнимательней рассмотрел портрет над камином,
подошел ближе, прищурился на подпись в нижнем углу.
- Фрэнк Дэвис. Это ты и есть, мальчик? Ты, что ли, это рисовал?
- Да, сэр, -- отозвался от двери Фрэнк.
- И давно?
- Три года назад, если не ошибаюсь. Да, три года. Старик медленно
кивнул, словно эта подробность еще усилила его недоумение,
усложнила загадку, над которой он ломал голову.
- А знаешь, Том, на кого это похоже?
- Знаю, дедушка. На тебя. Когда ты был такой же.
- Так ты тоже заметил, а? Чтоб мне провалиться. Это я в день,
когда мне сравнялось восемнадцать и вся Ирландия со всеми своими
зелеными лугами и милыми девушками у меня впереди. Это я и есть,
я самый. Бог свидетель, я был хорош собой, и ты тоже хорош собой,
Том. А ты, Фрэнк, бог свидетель, ты колдун. Ты знатный художник,
паренек.
- Делаешь, что можешь, -- Фрэнк тихо отошел от двери и теперь
стоял посреди комнаты. Делаешь, что знаешь и умеешь.
- А ты знаешь Тома до последнего волоска, до последней реснички,
- старик с улыбкой обернулся. Что, Том, каково это -- глядеть на
свет моими глазами? Чувствуешь, что тебе все нипочем, что ты
герой и целый мир только тебя и ждет? Том засмеялся. И старик
засмеялся. И Фрэнк за ними.
- Еще по стаканчику. -- Старик налил всем виски. -- И тогда мы
дадим тебе дипломатически улизнуть, Фрэнк. Но после возвращайся.
Мне надо с тобой потолковать.
- О чем? -- спросил Фрэнк.
- О великих тайнах. О Жизни, о Времени, о Человеческом
Существовании. О чем же еще, по-твоему, Фрэнк?
- Этого довольно, дедушка, -- начал Фрэнк и запнулся, пораженный
словом, которое сорвалось с языка. -- То есть, простите, мистер
Келли.,.
- И дедушки довольно.
- Мне надо бежать, -- Фрэнк залпом выпил виски. -- Я тебе
позвоню, Том.
Дверь затворилась. Фрэнк исчез.
- Ты, конечно, ночуешь здесь, дедушка? -- Том подхватил чемодан
старика. -- Фрэнк не вернется. Ты будешь спать на его постели. -
Том уже застилал один из двух диванов у дальней стены. -- Только
ведь еще рано. Давай еще немного выпьем, дедушка, и поговорим.
Но старик, ошеломленный, молча разглядывал одну за другой картины
по стенам.
- Здорово нарисовано.
- Это все Фрэнк.
- И та лампа очень красивая.
- Ее сделал Фрэнк.
- А этот ковер на полу тоже...?
- Фрэнк.
- Чтоб мне провалиться, прошептал старик. -- Ну и работяга этот
Фрэнк!
Он медленно ходил по комнате, словно по музею.
- Да, тут таланту хоть отбавляй, - сказал он. -- В Дублине ты ни
на какие такие искусства был не мастер.
- Поживешь вдали от дома -- всему научишься, -- смущенно сказал
Том.
Старик закрыл глаза и допил свой стакан.
- Тебе что, нехорошо, дедушка?
- Меня скрутит среди ночи, - сказал старик. -- Пожалуй, еще
вскочу с постели и заору как бешеный. А сейчас так только,
малость в животе, да малость в затылке. Давай потолкуем, малыш.
И они толковали и пили до полуночи, а потом внук уложил деда и
лег сам, и долго спустя оба уснули.
Часа в два ночи старик внезапно проснулся. Он всматривался в
темноту, пытаясь понять, где же он, потом разглядел картины по
стенам, мягкие кресла, лампу и коврики -- все, что смастерил
Фрэнк, -- и сел на постели. Сжал кулаки. Потом встал, наспех
оделся и, шатаясь, кинулся к двери.
Хлопнула дверь, и Том широко раскрыл глаза. За стеной во тьме
слышался голос - кто-то звал, кричал, бросал вызов стихиям,
богохульствовал, во все горло выкрикивал проклятия, и под конец
обрушился град ударов, диких, неистовых, будто на стену или на
злейшего врага.
А долго спустя дед, волоча ноги, промокший до нитки, вернулся в
дом. Шатаясь, что-то бормоча, он перед погасшим камином содрал с
себя насквозь мокрую одежду, бросил на уголья газету, -- на миг
вспыхнуло пламя и озарило его лицо, ярость в этом лице утихала.
Старик отыскал брошенный Томом халат, накинул на плечи. Потом
протянул руки к меркнущим угольям, и Том зажмурился: руки были в
крови.
- Черт, черт, черт. Вот так! Старик налил себе виски и залпом
выпил. Сощурился на Тома, на картины по стенам, опять поглядел на
Тома, на цветы в вазах и снова выпил. Долго спустя Том сделал
вид, будто просыпается.
- Третий час. Тебе отдохнуть надо, дед.
- Отдохну, когда кончу пить. И думать!
- О чем думать, дед?
Старик сидел в сумраке, держа обеими руками стакан, угольки в
камине источали последний призрачный свет.
- Сейчас я вспоминал твою милую бабушку, июнь девятьсот второго.
И как родился твой отец, и это было отлично, а потом родился ты,
и это было отлично. И как твой отец помер, а ты был совсем кроха,
и как круто пришлось твоей матери, скудное, голодное и холодное
это было житье в суровом Дублине, и, пожалуй, мать уж чересчур
над тобой тряслась. А я все время на работе, в поле, и виделись
мы только раз в месяц. Люди рождаются, люди умирают. Такие мысли
вертятся у старика в голове все ночи напролет. Я думал про то,
