Антон Первушин - Пираты Тагоры
Сначала они двигались с черепашьей скоростью: четверо «аспидов» орудуют мачете, еще четверо плюс Птицелов стоят на страже. Потом наоборот. Без лишних разговоров, без суеты. Размахивая мачете, бывший делинквент невольно вспоминал, как прозябал на раскорчевке. Только тогда им выдавали топоры – тяжеленные, на длинной ручке, а не мачете. В остальном было все то же самое: вгрызаешься в источающую запахи прели и тропических цветов заросль, а сам поглядываешь по сторонам: как бы на макушку не свалилась какая-нибудь хищная дрянь.
К середине дня им удалось выбраться из района, обжитого вьющейся растительностью. Среди деревьев забелели известняковые останцы, кустарники расступились.
На одной из глыб сидел матерый мезокрыл. Птицелов схватил Тууса за локоть и указал кивком на летающего ящера. Но тварь заметила людей раньше. Расправила перепонки и нехотя поднялась в воздух. Мезокрыл был сыт так, что брюхо выпирало, драться он не желал. На глыбе валялись остатки его трапезы: половина человеческого туловища в обрывках делинквентского комбеза.
– Добро пожаловать на курорт, девочки! – пробормотал командир «аспидов», пялясь на отбывающего ящера; костяная пила зловещего вида на хвосте мезокрыла неизменно производила впечатление на тех, кто видел ее в первый раз.
За останцами «аспиды» натолкнулись на то, во что превратился тракт. Просеку регулярно обрабатывали гербицидами делинквенты из близлежащего лагеря, поэтому она оставалась более или менее проходимой. Самые высокие деревца и кустарники, принявшиеся на сглаженном бульдозерами полотне, оказались высотою с Птицелова.
«Аспиды» растянулись цепью. Кто-то прикрывал фланги, кто-то ушел вперед. У них была своя тактика, и Птицелов старался не своевольничать, а держаться Дирка Тууса.
Вскоре им стали попадаться следы недавних работ. Тут наполовину израсходованный мешок с гербицидами. Там – лопата, ее воткнули в землю, а сверху повесили серый тельник. Черенок лопаты уже обвили плющи. Топор торчит в стволе молодого деревца, на рукояти сидит здоровенный кузнец-мутант и строит «аспидам» фасеточные глазки.
– Эй, командир! – быстрым шепотом позвали ребята из авангарда.
Туус и Птицелов припустили бегом.
На плоском валуне лежали нераскрытые консервные банки с бобами в свином жиру, тут же валялась поклеванная птицами краюха хлеба. Бутылка краснухи скатилась под камень, ее пробка осталась на месте, в мутном пойле играли блики Мирового Света. Пара мятых жестяных кружек отыскалась на земле – посреди молодой колонии мха-хамелеона. К соседствующей с валуном коряге был прислонен армейский карабин с расписанным похабными словечками прикладом.
– О! Охрана отобедать собиралась, – сказал Птицелов, хотя «аспиды» и сами сообразили что к чему.
Непонятно было только, почему это охранники бросили еду и краснуху. Ну, допустим, захотелось им присоединиться к армии Бооса Туску… Ни с того ни с сего, но все-таки допустим. Кто же помешал забрать снедь и выпивку? Или Хлыщ в своей повстанческой армии ввел сухой закон? Насколько Птицелов знал бывшего начальника спецлагеря 1081, тот был насквозь порочной скотиной. «Ищи грязевика! – говорил в таких случаях Оллу Фешт. – Если святоша пошел в загул, а развратника вдруг потянуло на исповедь, ищи грязевика!»
В чем-то Оллу Фешт был несомненно прав…
– Может, была перестрелка и охрану перебили? – предположил «аспид» по фамилии Роод.
– Они ушли спокойно, – ответил ему «аспид»-следопыт Тук Хаан.
– Встали и пошли? – уточнил Туус.
– Встали и пошли, командир, – кивнул следопыт.
Потом он огляделся и добавил с сомнением:
– Один, правда, на четвереньках пошел.
– Ага, странно, массаракш! – высказался Роод. – Краснуху они ведь даже не пригубили.
– Заткнись, Роод, – бросил Туус.
И тут вдали затрещало и заухало. «Аспиды» переглянулись.
– Та-а-ак, – протянул командир.
– Хлыщ завел своих людей в «Южный парк», – сказал Птицелов. – Теперь эта песня надолго.
Роод смачно харкнул на цветущий нежнорозовыми цветами куст.
– Скоро первый сеанс связи, – Туус сбросил с валуна консервы, уселся сам. – Нам все и расскажут. Отдыхай пока, эксперт. Только тихо и не высовывайся. А мы пока с девочками осмотримся, может, чего интересного найдем.
Птицелову отчаянно хотелось курить, но это строжайше запрещалось. Пришла в голову запоздалая мысль, что стоило бы прикупить у торговцев, которые ошивались неподалеку от военной базы, мешочек насвая. Закинуть щепотку за губу, как в старые, правда, не очень добрые времена, когда он ходил в делинквентах и по ночам делил койку с Малвой. А Малва ведь не такая, как Лия. Совсем не такая…
Птицелов обошел похожие на кораллы кусты сухоцвета. За ними оказался вагончик строителей, оплетенный плющами и лианами. По соседству с вагончиком зияла ямина, а рядом лежала тоже порядком обвитая растениями-паразитами ферма. Скорее всего, тут должны были установить одну из башен противобаллистической защиты.
Он присвистнул, подзывая «аспидов». Следопыт Тук обошел Птицелова, заглянул в яму, потом – в окно вагончика. Показал жестом, что все в порядке. Птицелов положил автомат на плечо, подошел к вагончику. Старое железо дышало жаром, Мировой Свет припекал в этот час основательно.
Дверь открываться не желала. Птицелов навалился плечом.
В нос ударил смрад мертвечины.
Птицелов отшатнулся и едва не упал с низкого крылечка. «Аспиды» подтянулись ближе. Туус заглянул внутрь вагончика и поджал губы. Открыл дверь пошире, а заодно и ближайшее оконце.
– Роод, Шеску, внутрь! – приказал он, после чего высморкался и с ненавистью поглядел на Птицелова, будто тот был в чем-то виноват.
Двое «аспидов» нырнули в узкие двери. Зашаркали ботинки по линолеуму, задребезжало стекло.
– Тише, массаракш! – громким шепотом бросил в раскрытые двери Туус.
Роод вывалился наружу. Панибратским жестом заставил командира отойти назад, а затем блеванул себе под ноги. Вытер перчаткой губы и просипел:
– Извинения просим, рефлекторно. А там, – он указал на двери вагончика, – упырище дохлый. Здоровый, просто медведь, а не упырь.
– Застрелили? – спросил Птицелов.
– Да какой там… Башку свернули, как курчонку, – пробурчал Роод.
– Упырю, что ли? – не поверил Туус.
Командир «аспидов» и Птицелов снова заглянули внутрь вагончика. В горячем и смрадном полумраке темнел силуэт бывшего гвардии-сержанта Шеску – спецназовец шуршал бумагами, склонившись над столом у торцевой стены. Действительно, на полу застыл мертвый упырь. Зверюга вытянулась почти на всю длину вагона. Его шерсть шевелилась, хотя сквозняка не было и в помине. Птицелов представил миллиардную армию личинок, пожирающих мертвую плоть, и ощутил приступ дурноты, хоть неженкой не был от рождения.
