Колин Уилсон - Мир пауков. Маг и Страна Призраков
Некоторые из машин отличались вдвое большим размером и были оборудованы двумя сиденьями. Они были заняты все без исключения. Герек объяснил, что эти устройства позволяют сообща утолять жажду приключений. Пара состояла преимущественно из мужчины и женщины, зачастую меж собой не знакомых.
От одного лишь числа и разнообразия машин грез голова шла кругом; здесь можно было буквально затеряться. Ясным становилось и то, что эти штуковины дают жителям Страны Призраков выплескивать любые эмоции или воплощать потаенные желания. Смотришь в круглое окошечко, и тебе открывается все: реки, леса, моря, горы; незнакомые города, причудливые пейзажи, мистические существа; любовные похождения, героические баталии и даже космические путешествия.
Другие машины вызывали к жизни шизоидные сюрреалистичные фантазии. Найла особо позабавила громадная бабища — голая и как бы из кирпичей, — пожиравшая дома, словно пирожные. А капитана отчего-то зачаровал сумбурный фантасмагорический пейзаж с непонятного вида тварями, постоянно превращающимися из растений в гадов, из рептилий в птиц и теплокровных, насекомых и ракообразных, а то и вовсе непонятно во что. Найлу эти пейзажи казались странно гнетущими, подчас отталкивающими; капитан же простоял в кабине четверть часа не шевелясь и вышел впечатленный. А ведь Найл, наивный, полагал, что знает паучий менталитет как свои пять пальцев.
В Зале Развлечений они пробыли не меньше двух часов, и аппетит Найла к невыразимому многообразию предлагаемых зрелищ подыссяк в силу элементарной усталости. Так что на вопрос Терека, готовы ли гости двигаться дальше, он ответил однозначным согласием.
Неподалеку от выхода стоял новенький с виду серебристый автомат покрупнее остальных. Когда проходили мимо, сидевший перед машиной человек обернулся и диковато на них посмотрел. Лицо его блестело от пота.
— А это что? — поинтересовался Найл.
— Новинка. Испытывает силу воли.
— То есть?
— Проще попробовать.
Найл с некоторой неуверенностью занял сидячее положение и придвинулся к окошку, которое тут же не то втянуло, не то всосало его в среду, мощно нагнетаемую машиной. Причем воздействие распространялось не на тело, а каким-то образом на восприятие.
Он смотрел на два блестящих рельса, уходящих прямиком в приземистое красное здание, которое отстояло на пару десятков метров.
Изображение возникло не сразу, а прорисовывалось в течение минуты, штрих за штрихом. Найл понял, что стоит на платформе возле подобия вагонетки, чьи металлические колеса находятся на рельсах. Вот открылась двери. Поколебавшись секунду, Найл решительно влез и сел на деревянное сиденье. Едва он закрыл дверцу, вагонетка покатила к красному зданию. Навстречу плавно открылись створки ворот, принимая утлую коробчонку внутрь, и Найл оказался в каком-то бункере с яркими стенами, покрытыми изображениями планет. Из отверстий в стенах доносилась негромкая успокаивающая музыка.
Вагонетка остановилась, и взявшаяся откуда-то металлическая лента обручем притянула Найла к сиденью. Затем вагонетка гладко поехала к сплошной красной стене. Прежде чем она стукнулась, плавно открылись другие ворота, и вагонетка вместе с Найлом пугающе нависла над крутым откосом. Далеко внизу рельсы уходили в какое-то озерцо, а затем опять взносились вверх, делая там поворот. Мгновение, и вагонетка, немилосердно набирая скорость, уже неслась к воде. У Найла застучало в висках, даром что он понимал: все это иллюзия, на самом деле он просто стоит перед машиной.
Найл зажмурился: бешено разогнавшаяся вагонетка должна была вот-вот влететь в воду. Грянул оглушительный всплеск, и вокруг стеной взлетела вода, хлестнула по лицу ледяными струями. Когда он открыл глаза, вагонетка неслась вверх по склону, постепенно замедляя ход. Сделав крен (обруч больно впился в кожу), она выскочила на вершину, открыв взгляду еще один откос; внизу рельсы скрывались в темном зеве пещеры. Последовал очередной рывок ускорения, и Найл едва успел опустить голову, чтобы ее не размозжило о низкий пещерный свод. Вокруг гулко ревела мятущаяся тьма, вторя чугунному стуку колес.
Сквозь сгустившуюся багровую дымку проглянул белый силуэт великана, машущего огромной косой. Найл инстинктивно поднырнул, и коса прошла сверху, коснувшись волос; срезанные, те упали на щеки, но были сметены встречным ветром. Дальше извилистый участок пути завершился взлетом на очередную вершину. В лицо резко дохнул соленый ветер. В мутном свечении взгляду предстал склон, обрывающийся в море. Навстречу катились огромные валы, взбегая по склону и обдавая пенными гребнями нашего бедного ездока; на лице чувствовалась водяная взвесь. Растущий страх опять пришлось унимать внушением, что это, дескать, всего лишь иллюзия. Но на сей раз спасительная мысль о том, что он стоит перед машиной, провалилась в никуда: тела не ощущалось. А ощущалось лишь то, что он сидит в треклятой вагонетке, прикованный к сиденью. Кошмар, из которого, увязнув, нельзя вырваться.
С ревом вагонетка обогнула очередной поворот и, накренясь, ринулась вниз. Навстречу по склону уже стремилась огромная волна. Найла обдало холодной водой, промочив до нитки. Дыхание перехватило. Еще спуск — на этот раз к лесу, где орудовали топорами двое исполинов, спешно валя дерево. Глядя, как вековой ствол падает впереди на рельсы, Найл в ужасе зажмурился. Но длинные сучья помешали дереву упасть, и вагонетка прошмыгнула под ними невредимой.
Чувствуя, что нервы уже на пределе, Найл сидел не открывая глаз. В ушах свистел встречный ветер, а тело то взлетало на подъеме, то размазывалось по сиденью при спуске. И так раз за разом. Вот лицо вновь обдало влагой, а на губах ощутилась соль. На такой скорости он в любую секунду мог лишиться сознания от удара о какой-нибудь случайный выступ.
К несказанному облегчению, вагонетка стала плавно замедлять ход. Впереди показалось знакомое красное здание, точка отсчета этого злополучного путешествия. Вот вагонетка замерла, а лента высвободила его из своих тесных объятий. Открылась дверца. Найл кое-как слез на платформу. Едва он это сделал, как понял, что стоит перед машиной. Он ощупал промокшую от морской воды тунику — ничего подобного, снаружи она сухая, разве что подмочена потом изнутри. Влажны были лицо и волосы, но и это на поверку оказался соленый пот, а не морская вода.
— Ну и ну, — ошарашенно выдохнул Найл, поворачиваясь к Гереку, — Но почему, ты говоришь, эта штука тестирует силу воли?
— Потому что иллюзии при желании можно сопротивляться.
Теперь перед машиной, недвижно глядя в окошко-иллюминатор, стоял капитан. Он прямо-таки окаменел: судя по всему, его сейчас против воли затягиваю в мир изображения. Наблюдая за ним, Найл вспоминал то отпущение полной поглощенности, как будто тебя засасывает в воронку смерча. Это походило на гипноз, что-то общее со способностью паука парализовать жертву. В таком случае и противиться он должен не иначе, как ежесекундно помня о своем теле, стоящем у машины.
