Колин Уилсон - Мир пауков. Маг и Страна Призраков
Появление Найла в сопровождении наука вызвало шевеленье; впрочем, шатер был так велик, что заметили чужаков немногие, и гомон продолжался как ни в чем не бывало. Те же, кто с изумлением взирал на восьмилапого, быстро утратили интерес, когда завидели Терека: стало понятно, что гостей привел он. Через несколько минут вновь пришедшие были уже, можно сказать, сами по себе.
— Что это за место? — полюбопытствовал Найл.
— Это у нас Зал Развлечений.
Найл с интересом огляделся. Он и сам в Совете своего города обсуждал перспективу создания чего-нибудь подобного, так что полезные идеи не помешают.
— Что это за машины?
В каждой кабинке стоял вертикальный металлический ящик с круглой проймой и удобным металлическим же сиденьем спереди.
— Мы называем их машинами реальности. Пойдем, сам посмотришь.
Герек подвел Найла к одной из кабин.
— Прошу прошения, — сказал он учтиво.
К ним, округлив глаза, обернулась симпатичная молодая женщина. На секунду показалось, что она испугана видом паука; но нет, глаза и в самом деле были округлые. Найл опять ощутил вроде дежавю и тут понял, почему именно. Такие округлые глаза он видел в том памятном сне у белесых существ-призраков.
Девушка соблазнительно улыбнулась, поглядев с откровенным интересом на Найла. От нее исходила такая же притягательность, что и от Каты, когда та якобы случайно прильнула грудью. Надо сказать, здешние женщины и впрямь лучились некой эротичной энергией.
«Сцена при лунном свете», — прочел Герек надпись на ширме.
По его жесту Найл уселся перед ящиком и приник к прорези. Глазам открылась картина: вдоль речки или канала в обрамлении деревьев и аккуратных домиков стелется мощеная дорога. В небе светит месяц, волшебно озаряя воду. По дороге идет девушка в декольтированном платье, а навстречу ей — статный, пригожий юноша.
Эта замечательная по достоверности картина словно призывала вглядеться вглубь себя. Найл так и поступил, и вдруг изображение сделалось трехмерным: он смотрел на всамделишную дорогу, а деревья легонько трепетали на прохладном ночном ветерке. Еще секунда, и он уже сам стоял на той дороге, чувствуя на лице ветер, а сверху проплывали облака. Здесь все было взаправду: и журчание воды в капаю, куда задумчиво гляделся месяц, и падающий с дерева лист. Из садовой калитки появилась кошка. Юноша прошел мимо девушки, не обернувшись.
Любопытно было ощущать себя разом в двух местах: и перед машиной, и на залитой лунным светом дороге. От этого возникло отрадное чувство, что все под контролем.
— Если хочешь начать заново, нажми оранжевую кнопку, — послышался рядом голос Терека.
Найл машинально послушался. Картина тут же восстановилась. Юноша с девушкой вновь находились в десяти шагах друг от друга; точно так же шумели на ветру деревья и кошка крадучись выходила из калитки. Интересно, зачем Герек посоветовал запустить изображение по новой. Привлекательные черты и соблазнительные формы девушки вызывали смешливое сожаление: эх ты. глупец, взял бы и поцеловал такую красавицу.
В тот момент юноша как раз поравнялся с девушкой. Неожиданно он сделал шаг в сторону и обвил ее талию. Девушка потянулась навстречу, и их губы слились в упоительном поцелуе.
Вот это да! Неужели изменение вызвала его собственная шальная мысль? Просто невероятно. Найл нажал кнопку еще раз и, когда персонажи сблизились, сменил сценарий: теперь юношу привлекла к себе девушка, встав у него на пути и обняв за шею. Оба, тесно прильнув, стояли подлунным светом. Найл почувствовал себя эдаким вуайеристом.
— Ай да ящик! — сказал он смешливо, на что Герек польщенно улыбнулся. — Но как моим мыслям удается влиять на происходящее?
— Сам не знаю. Это одно из ранних изобретений карвасида.
Найл освободил сиденье и поманил к себе капитана. Тот, секунду поколебавшись, все-таки пристроился у машины и вгляделся. Через какое-то время он напряженно застыл — судя по всему, ощутив себя на той дороге.
Вскоре капитан сам перезапустил машину. На этот раз задние глаза у него сомкнулись — очевидно, для большей концентрации. A-а, теперь все ясно: дело в кошке. Восьмилапый заприметил ее как потенциальную добычу. Эта мысль вызвала у Найла улыбку.
— Получается, я вообще мог творить все, что вздумается? — спросил он, — Уронить с неба луну, заставить деревья шагать по дороге?
— Ну да. Он откликается на импульсы воображения.
Что-то в голосе Терека давало попять, что эти расспросы вызывают у него скуку. Наверняка он в эти «машины реальности» насмотрелся досыта.
Перейдя в соседнюю кабину, Найл понял, почему никто, после первоначального удивления, не обратил особого внимания на паука. «Корш», — значилось там на ширме. Машина весьма точно изображала главный проспект столицы пауков (участок к югу от плошали). Повсюду были натянуты тенета, а под ними, на людных тротуарах, беспорядочно сновали рабы и расхаживали надсмотрщицы. На обочине Найл разглядел и себя; сходство было удивительным. Неподалеку от него сверху на раба бросался паук и, схватив несчастную жертву, уволакивал куда-то на верхотуру.
— Информация у вас малость устарела, — сказал Тереку Найл. — Паукам теперь запрещено поедать людей.
Герек в замешательстве промолчал.
Вглядевшись глубже в панорамную сцену набережной, Найл обратил внимание еще на одну явную неточность. Надсмотрщицы изображались нарочито грубо, без всякой присущей им женственности — эдакие надменные, безмозглые (хотя и броские) куклы, которые только и высматривают, кого бы из рабов ударить или, сбив с ног, пройтись по нему из одной лишь жестокой прихоти.
Дело, похоже, вот в чем. Жителям Страны Призраков в целом позволялось знакомиться с жизнью города пауков, но подавался он так, что ничего, кроме презрительной жалости к своим обитателям, не вызывал. Какие-то перенаселенные, варварские, опасные для жизни каменные джунгли.
Они неспешно прогуливались вдоль ряда кабин, и Найл, то и дело останавливаясь, вникал в названия. Очень популярной здесь была военная тематика, и по крайней мере два десятка машин изображали великие исторические баталии, среди которых были Саламинское сражение и битва при Акциуме, гладиаторские бои и рыцарские ристалища, Полтава и Ватерлоо плюс многое другое, чего Найл и не знал. При этом из кабинок попеременно доносился то звон мечей и топот копыт, то орудийно-пулеметная пальба, то рев ракетных залпов. Из кабинки Аустерлицкого сражения летел боевитый посвист флейт, из отсека колониальных войн Британии — бой барабанов и треск мушкетов. В эти машины пялились, судя по синим и красным мундирам, военные. По напряженному, сосредоточенному их безмолвию было ясно: они сейчас всей душой и телом на поле брани.
