Колин Уилсон - Мир пауков. Маг и Страна Призраков
Найл допил кофе и доел бисквит.
— Куда теперь? — осведомился он.
— Быть может, еще немного пройдемся по Стране Призраков?
При синеватом свете немеркнущего дня — странно гнетущем после ярких огней Зала Развлечений — Найл заинтригованно заметил, что дорога здесь мощеная, точь-в-точь как во сне. Хотя на этом сходство, пожалуй, заканчивалось. Дома тут были как-то по-старомодному замысловаты: крутые скаты красных черепичных крыш, верхние этажи слегка выступают над нижними, а окна глядятся сквозь оплетку свинцовых рам. И уж во всяком случае не было здесь тех беловолосых существ-призраков из сна.
— Ты когда-нибудь видел таких созданий? — спросил Найл и передал Тереку их телепатический образ.
— Это градиксы, — определил тот.
— А откуда они у вас?
— Ну ты и скажешь, — подивился Терек. — Ниоткуда. Их на самом деле нет. Так, сказочные персонажи.
— А троглы?
— Эти когда-то действительно существовали. Именно они изначально заселяли Страну Призраков, но еще до прихода людей все сгинули в результате извержения вулкана.
— Правда ли, что их призраки все еще скитаются по вашим окраинам?
— Да ну, что ты, — отмахнулся Терек. — Конечно нет. Призраков не существует.
Судя по всему, Герек, сам того не ведая, разделял убеждения Торвальда Стига.
За углом открывалась еще одна мощеная улица с островерхими домами.
— Кто в них, интересно, живет? — полюбопытствовал Найл.
— Этот район называется Фрейдиг, здесь проживают по большей части состоятельные горожане. За его основу взят город Краков в средневековой Польше. Вон там ратуша. — Герек указал на здание вроде герцогского замка. — Здесь у нас также лучший во всем городе ресторан.
Жители этого квартала и в самом деле смотрелись упитаннее и были лучше одеты, чем те, что жили на другой стороне моста, в деревянных домах. Особенно привлекала внимание одна величавая особа в подбитой белым мехом мантии.
— А почему они состоятельней?
— Хороший вопрос, — рассмеявшись, одобрил Терек, — Карвасид рассудил, что нашему обществу совсем не повредит классовая структура, с богатыми и бедными. Город, где все на одно лицо, был бы не так интересен, как город, разделенный на классы. На сегодня, скажем, бедняков очень греет надежда переселиться на этот берег реки, поближе к дворцу.
— А что прельщает богатых?
— Богатых? Чтобы им позволили путешествовать наверх. Вот почему карвасид желал бы заключить мирный договор с пауками.
— Вы меня удивляете, — признался Найл.
— Чем же?
— Да разве может реальное путешествие сравниться с теми, что у вас в Зале Развлечений!
— Как видишь. Ни одна машина грез не способна удовлетворить спрос на реальность.
Они уже успели обойти громадный шатер и возвратились к рыночной площади. Здесь основательно прибавилось народу; тем удивительнее было ощущать тишину.
Гельбы все так же дожидались у коновязи, среди других припряженных повозок и телег. Впечатление было такое, что они даже не шелохнулись за два с лишним часа отсутствия седоков. Герек взял вожжи, ловко вывел повозку, и они поехали, за мостом повернув налево. Обернувшись, Найл заметил, что многие провожают их взглядом. Получается, на самом деле горожане не столь безразличны, как кажутся.
Капитан со своими двухметровыми шажищами без труда держался вровень с гельбами. Повозка ехала как раз на удобной для него скорости. Найл, уютно откинувшись на сиденье, безмятежно наблюдал плывущие мимо окрестности.
Невдалеке от рыночной площади они миновали просторный плац, где занимался шагистикой взвод пехоты. Строевые упражнения Найл видел впервые и был впечатлен автоматизмом движений и тем, как солдаты лихо управляются с оружием. Так как телепатические сигналы сюда не доносились, казалось, что движения они совершают синхронно, сами по себе.
— Зачем солдаты, если у вас нет врагов? — спросил Найл.
— Карвасид считает: боеготовность превыше всего. К тому же шагистика идет на пользу мужскому населению.
Этот город был, пожалуй, крупнее города пауков, но сильно уступал численностью населения. Оттого, верно, так мало людей попадалось навстречу. Между тем здания ничуть не уступали по величавости паучьей столице, а архитектура здесь была гораздо разнообразнее. Один громадный «кирпич» напоминал старомодную офисную постройку с фасонистыми колоннами, плоской крышей и большими окнами — причем лишь в одном из них Найл приметил женщину, одиноко сидящую за письменным столом. Еще одно здание над рекой имело ряд пассажей, а в подобии внутреннего дворика там виднелись приземистые деревья с темными, свисающими, как водоросли, ветвями.
На другом берегу к воде террасами спускались дома, примерно такие, как на окраинах города пауков. Возле одного из домов прогуливался прохожий, завидев которого Найл вытаращил глаза. Голова у этого человека была вроде как квадратной формы.
— Что это с ним? — спросил Найл.
— С кем? А, эти. Еще один эксперимент карвасида. Он думал, что иная форма головы придаст человеку ума. Но, как выяснилось, ошибался: тупицы и недотепы, все как один.
На глаза то и дело попадались обширные пустыри, где посередине кучами были навалены строительные блоки — хаотично и вразброс, как из громадного самосвала.
— А это для чего? — указал Найл.
— Блоки, строительные, — сжато ответил Герек.
— Но у вас и без того, похоже, зданий куда больше, чем нужно, при теперешней вашей численности.
— Потому и блоки нетронуты.
Они проехали по еще одному каменному мосту, освещенному по всей протяженности фонарями. Вдали проглянула городская стена с ее жутковатыми шестиугольниками башен и бойниц. Там были еще одни городские ворота — но явно не те, через которые Найл с капитаном попали в город: нигде не видно тех самых конусов.
— Не понимаю, — признался Найл. — Ведь населения здесь когда-то было гораздо больше, чем сейчас?
Вопрос, похоже, привел Терека в некоторое замешательство, но он откликнулся непринужденным тоном:
— Ну да. Даже сто лет назад здесь было вчетверо больше народу.
— Так куда же все девались?
Герек ответил лишь после некоторой паузы.
— Я тогда еще не родился. Но, подозреваю, карвасид в ту пору сделал одну из своих редких ошибок. Он испугался, что растущему населению перестанет хватать продовольствия, и приказал стерилизовать большинство женщин. После этого уровень рождаемости резко упал. А стерильность, наоборот, распространилась. Последние двадцать лет здесь вообще не родилось ни одного ребенка. Я был в числе последних.
