Александр Етоев - Человек из паутины
- А мне мое имя нравится. - сказала Медсестра Леля. - В Торгалыге, это у нас в Туве, я там родилась, у многих интересные имена. У нас же не как у вас, у нас имя не родителями дается, а выбирается из фонда имен особым человеком - хранителем. В каждом роду имена свои, и по имени много чего можно узнать - какой род. богатый он или бедный, откуда твой род пошел, чем в твоем роду занимаются. У меня, например, в роду все потомственные шаманы, а соседи наши из Сергек-Хема работают в рыболовецком совхозе - пыжьянов и кунжей промышляют специальными такими пущальницами. Наш хранитель, мой дядя, Кок-оол Аркадий Дамбаевич, он. когда на фронте с немцами воевал. Ой, тут своя история! Ведь из тувинцев в армию до войны никого не брали, это дядя под мобилизацию попал, когда в Кемерове по делам ездил, судили вроде в Кемерово кого-то, ну а дядю вызывали свидетелем. Вот его тогда и призвали. Так мой дядя мне имя дал в честь своей фронтовой подруги, с которой он воевал вместе, в их полку она медсестрой служила. Убили ее под Новгородом, и имя ее мне перешло. А двух моих двоюродных братьев звать - одного Радист Ян, а другого Майор Телиани, тоже в честь дядиных погибших товарищей.
- А что, имена красивые, особенно, который майор, - с протяжным и долгим вздохом сказала Вера Игнатьевна.
- Я все хочу спросить, а где у вас в Питере чайна-таун? - спросила вдруг Медсестра Леля и, словно бы оправдывая свою провинциальную неучёность, добавила чуть смущенно: - Я же здесь первый раз.
- Чайна, простите, что? - удивился муж сестриной дочери, глядя на сибирскую гостью через дырку от надкушенной сушки.
- Чайна-таун. Ну, китайский район, там, где местные китайцы живут.
- Китай-город? Так это же в Москве Китай-город, это ты Ленинград с Москвой перепутала. - Довольный Василий Тимофеевич улыбнулся и отрицательно покрутил головой. - А у нас в Питере такого района отродясь не было.
- Как же так? - удивилась в свою очередь Медсестра Леля. - Не может быть, чтобы не было. Петербург такой большой город - значит, здесь живут и китайцы. А если живут китайцы, значит, есть китайский квартал.
- У нас в поселке тоже китаец жил. Мы его Вазелином звали... - начал было муж сестриной дочери, но Василий Тимофеевич не дал ему договорить до конца.
- Китайцы, - сказал он веско, - конечно, в нашем городе проживают. Теперь они, конечно, не те, что раньше, когда мы с Мао Дзэдуном дружили. Раньше они за велосипедами сюда ездили, очень у них в Китае русские велосипеды ценились. И посуда для кухни - чайники, сковородки, сервизы всякие. Вот ты про них говоришь "чайна". Так их в народе "чайниками" и звали, потому что они как в поезд на вокзале садились, так все чайниками были увешаны производства ленинградского завода Калинина. Ну а нынешние китайцы-то, те все больше барахлом спекулируют, этими, ну, как их, пуховиками. Так что нет у нас такого района, чтобы в нем китайцы отдельно жили.
- В любом городе есть чайна-таун, - упрямо стояла на своем Медсестра Леля. - В Анкоридже, в Портленде, в Детройте, в Чикаго... - Она замолкла, увидев круглые, как луны, глаза, какими на нее смотрели хозяева.
- Ты что, бывала в Чикаго? - строгим голосом, как на допросе в следственных органах, спросил у нее Василий Тимофеевич. - То есть в Питере не была ни разу, а Америку чуть не всю объездила?
- Да, а что? - просто ответила Медсестра Леля. - В Америке я бывала дважды. Наш фольклорный коллектив выступал на Фестивале малых народов мира. Первый раз нас от республиканского этнографического музея имени Шестидесяти богатырей досылали, а во второй уже приглашали так, очень мы американцам понравились. Там мы исполняли тувинский народный танец "Прилет геологов". В Кызыле в Красном чуме даже грамота висит по-английски... - Медсестра Леля остановилась, чтобы отхлебнуть чаю.
- Ну так вот, - ловко воспользовался паузой муж сестриной дочери. Вазелин этот, ну, который китаец...
- Да иди ты со своим Вазелином, - нервно оборвал его хозяин квартиры. Затем, уже другим тоном, пододвигая к гостье банку с засахаренными лимонами, спросил: - Слушай, Леля, а на кой они тебе хрен сдались, эти китайцы? Что-нибудь по родственной линии?
- Мне вообще-то не сами китайцы нужны, - ответила ему Медсестра Леля. - Мне змеи нужны.
- Змеи, китайцы... Что-то у меня голова ходуном ходит от всей этой трихомудии. - Вера Игнатьевна поднялась и повернулась лицом к буфету. Ладно уж, по рюмочке, так по рюмочке.
Глава 2. Подпольная торговля гадами в криминальной столице России
- Да, Николай Юрьевич. Спасибо, Николай Юрьевич. Бывший ресторан "Арык" на Садовой, теперь "Сяньшань", я поняла. Метро "Гостиный Двор и через Невский по переходу. Как дела? Хорошо дела. Вот заканчиваю последние приготовления. Почему с кем-то? Ни с кем. Я одна иду, мне по делу. Какое дело в китайском ресторане? Мне там змеи нужны. Восемнадцать штук. Нет, не шучу, это для лечения Ивана Васильевича, без змей нельзя. Спасибо, обязательно буду держать в курсе. Когда загляну? Скоро. Возможно, завтра. Да, Николай Юрьевич, до свидания. И вам того же. И Ольге Александровне от меня привет. До встречи. Да, да. Спасибо.
Вскоре после звонка в издательство Медсестра Леля Алдынхереловна Кок-оол уже сидела в уютном зале фирменного ресторана "Сяньшань" и листала объемистое меню с золотым драконом на переплете. Напечатано было меню на тонкой хрустящей бумаге золотисто-желтого цвета, и бумага, похоже, была пропитана какими-то ароматическими составами, потому что, пока Леля листала, запах менялся от легчайших гвоздичного и жасминового до приятного, но тяжелого запаха тернового меда, получаемого из "бараньей колючки", растения приманьчжурских равнин. Маленький коренастый китаец молчаливо следил глазами, как она перелистывает страницы и морщит свой невысокий лоб. Поза его была почтительной, чуть склоненная к посетителю голова готова была отделиться от тела и лететь за тысячи ли, через леса и пустоши Ляояна, за розовые вершины Куньлуня, вперед, через Яшмовые Ворота, туда, где среди гор и равнин возносится, как цветок над миром, столица Поднебесной империи. Лететь за тысячи ли, чтобы ей, Медсестре Леле, единственной в этот ранний час посетительнице "Горы благовоний", так на русский переводилось "Сяньшань", доставить в одно мгновение из лучшего ресторана "Цюаньцзюйдэ", что за воротами Цяньмынь в Жоуши, хубо-я-бан - янтарные крылышки жаренной на подвесе утки, или курицу по-ганьсуски, или дуичуские пирожки шаомай с начинкой из сань-сяньского сыра, или из кондитерской "Чжэнминчжай" засахаренные бояр-ки танхулу.
Но нашу Медсестру Лелю все эти кулинарные чудеса, если честно, интересовали мало. Леля немо пропускала мимо сознания оленьи языки из Гань-су, карпа белого из Северного Аньхоя в маринаде из осадка вина, квашенную в рисовом сусле дыню, морских гуандунских коньков, каких-то там моллюс-ков-венерок с какого-то шаньдунского побережья, устриц сушеных и несушеных, подававшихся с гуандунским вином и чжэцзянскими "земляными каштанами". Только в разделе "Сладости" она почувствовала, как густая слюна обволакивает ее ссохшуюся гортань, когда увидела простые блины, правда, с неким непонятным жужубом.
