Иннокентий Сергеев - Либретто для жонглёра
9. А голуби опустились на снег в лесу за городом, и Скарамуш бросал им печенье, что-то вполголоса приговаривая; его можно было бы принять за заблудившегося сатира, если бы он был похож на сатира. - Вот увидите, - сказал он, повернувшись ко мне. - Ланцелота еще не раз примут за Бодхидхарму. - Он разгуливает так, как будто для него не существует границ, - сказал я. - К тому же, он вернётся весной... - Пойдёмте в город, - предложил я. - Уже темнеет. - Прежде я покажу вам сад ледяных цветов, - сказал он. И мы отправились в сад.
.......................
Диана
Под тяжестью ночного мрака искривились стволы деревьев. Я жду Диану и холод рук её, на галерее фонари, а в гротах свечи, решёток чёрная вуаль оберегает тайны, и лишь в конце аллеи молитвы звуками полна исповедальня, там жалуется флейта, и вздыхает скрипка, ей вторит клавесин, а там, где зелень дерева склонилась к камню, и горит бумага, тоскует чья-то лютня, и капюшона тяжесть склоняет голову, уставшую от света зеркал. Лицо её невнятно, и падает оно, не в силах парить на крыльях звука, с рассеянною грустью отвечает она молчаньем запаху жасмина. И что-то держит меня в плену, и снова в регентском дворце Дианы, я остаюсь, и подчиняясь церемониалу, незримо слушаю...
В её таинственных лесах живут пугливые звери, они исчезают и прячутся при появлении человека, - и ребёнка, и мужа, и даже вид прелестной женщины вызывает у них испуг и побуждает к бегству.
На мосту над чёрной рекой, - она мнится недвижной, так незаметно движение её вод, - при свете розовых и белых фонариков они танцуют; они выходят из экипажей, оживлённо болтая, они смеются. В тёмных зарослях тростника шелестит ветер.
Среди прочего я видел там фонтан, изображавший Ифимедию, льющую себе на грудь струи воды, - всё это было устроено чрезвычайно искусно. Ещё я видел картину, изображавшую коралловый сад, населённый птицами; одни птицы летали, другие сидели на лиловых, жёлтых и красных ветках или выглядывали из раковин самой разнообразной окраски и формы.
....
Inner Garden
Мы стояли у грота в саду ледяных цветов и смотрели, как на арене замёрзшего озера танцует голубая балерина; я бросил ей цветок, и он упал и разбился. Скарамуш покачал головой: "Их нельзя бросать". - Она даже не заметила, - сказал я. - Она танцует, - сказал Скарамуш, наклоняясь, чтобы подобрать со снега пурпурное пёрышко. - Она танцует, чтобы не замёрзнуть, - сказал я. - Возможно. Но для чего она пришла сюда? Ведь здесь нет людей, а значит, нет зрителей. - Может быть, именно поэтому она здесь? - Может быть, - сказал Скарамуш. - Или здесь её дом? - спросил я. Скарамуш медлил с ответом. Я ждал. Он посмотрел на меня и улыбнулся, и выглядело это так, как будто губы его замёрзли, и он сломал их, сложив в улыбку. - Когда идёшь так долго, приходиться думать и о ночлеге. - Не всякий ночлег может стать домом. Мне доводилось ночевать в курятниках, но там... Он кивнул. - Там всё пропахло глупостью, и сны снятся такие досадные, глупые. - А бывало, я забирался в собачью конуру, чтобы укрыться от ветра. - Обитатели этих будок редко бывают приветливы. - И к тому же, в них очень тесно, - сказал я. - Точно на тебя надели корсет. Но бывает, что где-нибудь среди леса или на поляне, белой от изморози, или на берегу озера ты вдруг обнаруживаешь клавесин. Его дерево покрыто трещинами, но голос его покажется тебе удивительно чистым и светлым, и ты не знаешь, кто оставил его здесь, кто играл на нём прежде, когда он стоял в гостиной, и стоял ли он вообще в гостиной, ты не знаешь этого. И ты садишься за него и начинаешь играть. Может быть, просто, чтобы не замёрзли пальцы, не знаю. Но ты играешь, и вот, на звуки музыки слетаются птицы, бездомные, простуженные, и приходят олени и лисы, и ты понимаешь, что это твои гости, что они пришли к тебе. А раз ты принимаешь гостей, то верно, ты у себя дома, и значит, ты не бродяга больше, у тебя есть свой дом. - И кто-нибудь придёт, чтобы подарить тебе букет озябших цветов. - И кто-нибудь принесёт тебе в ладонях горсть замёрзшей земляники... Я не мог говорить. Комок стоял в горле, я слишком многое вспомнил, чтобы моё сердце могло вместить это. И мы молчали. А потом вспыхнуло солнце, и Скарамуш сказал: "Она заметила нас!" Балерина махала нам рукой. - Она зовёт нас! Он взял меня за локоть, и мы заспешили по невидимой тропинке к озеру.
В бледном небе замёрзшие ангелы жгут костры, пытаясь отогреть онемелые крылья. - Потанцуем вместе? - предлагает мне балерина, и я целую её. Тепло её рта. Скрипачи зажигают свечи, и на лице Офелии играют блики. Она смотрит в окошко ледяного стекла, русалки плетут ей венок. - Я бывал у разных людей, видел много домов, квартир, кухонь, но нигде не оставался подолгу. Я не люблю быть гостем. Небо высвечивает витражи, в тишине органного зала девочка посасывает леденец. Вокруг церквей и гостиниц разгребают выпавший за ночь снег. Алхимик кипятит воду для чая, - кастрюлька на газовой конфорке. Его дежурство кончилось, можно ложиться спать.
Стемнело. Погасли малиновые зеркала, в аудиториях разлился ртутный свет, и в коридорах зажглись лампы. Осторожно ступая по льду, к нам приблизился церемониймейстер. Он позвенел колокольчиком и произнёс: "Время лекции". И удалился. А Скарамуш надел очки и, вытащив пергамент, призвал нас к вниманию. Мы, как прилежные студенты, поставили поближе ящики из-под пивных бутылок и уселись на них, приготовившись слушать; я отдал бедняжке балерине свой шарф, чтобы она не так мёрзла. - Лекция! - громогласно изрёк Скарамуш. - О воздействии, оказываемом на человека внешними силами, стихиями и погодой, благоприятном и неблагоприятном. Я придвинул свой ящик вплотную к ящику, на котором сидела балерина, и обнял её, чтобы было теплее. Скарамуш начал:
1. Жить в доме - значит находиться во взаимодействии со всеми его обитателями, непосредственном или косвенном, что неизбежно предполагает взаимное влияние, благоприятное или неблагоприятное, приятное или неприятное. Девушка, вошедшая в комнату, подобна лучу, упавшему с небес. Пьяный портной, учинивший скандал среди ночи, мешает нам спать, чем портит настроение на весь следующий день. Я знаю студента, который провалил сессию только потому, что пришёл на первый экзамен, не выспавшись, вследствие того, что всю ночь за стеной его комнаты бушевала оргия.
2. Человек, желающий для себя свободы от внешнего воздействия, должен осознавать, что совершенно избежать такого воздействия невозможно, ведь даже отшельник, живущий среди безлюдного леса, с радостью встречает солнце; в то же время затянувшийся дождь повергает его в уныние, зудение комара может вызвать у него припадок бешенства. Каким бы невозмутимым ни был склад его души, полностью избежать внешнего воздействия он не может.
