Ирина Ванка - Секториум
Так у нас завелась кошка, которая получил кличку «Булка», а любая емкость, в которой Булка спала или путешествовала, отныне иначе как «хлебницей» не называлась. И не было на свете более покладистого и терпеливого существа. Даже после того, как я помыла ее шампунем, Булочка не разочаровалась в человечестве. Она облизала себя до кончика хвоста, перебралась из хлебницы на подушку и уснула, прижавшись к моей щеке.
Каникулы кончились. Имо заявил права на свою кошку и увез ее на Блазу, где Булочка чувствовала себя также отменно как на родной помойке. Также хорошо она чувствовала себя в дороге и, наверно, как феномен, заслуживала изучения. Только мы по отношению к ней вели себя как нормальные люди: погрязли в собственных проблемах, не замечая ничего вокруг.
Глава 3. БЫТИЕ И БЫТОВУХА
— Природа первична. Не Бог сотворил бытие. Эта истина очевидна для тех, кто видит, но не для тех, кто верит. Вам сказали, что Бог первичен, и вы закрыли глаза, потому что глаза заставляли вас сомневаться. Я говорю, что первична природа. Она сотворила Бога, а затем, посредством Бога, самого человека, для того чтобы человек разумными руками продолжал творить разумную природу бытия, — Сириус перевел дух, аудитория осмысливала услышанное.
«В худшем случае, нам придется набрать новую группу «апостолов», — подумала я. — Эта скоро придет в негодность. В лучшем — они осмыслят сказанное раньше наставника и тогда бытие не покажется Сиру нирваной». Не тут-то было. Отец Сириус собрался с мыслями раньше, чем публика всплыла из философской глубины. Он с хрустом облокотился на профсоюзную трибуну, служившую некогда в учреждении, где мы арендовали подвал.
— Материя творит разум, — продолжил Сир, — также как разум творит материю. Бог — посредническое звено сего бесконечного процесса. Бог это то, что преобразует идею в форму, а форму в идею. То, что помогает проникнуть в скрытую суть. Бог — это вдохновение в пальцах скрипача и озарение в мыслях ученого. Бог это то, что оживляет образы на полотнах избранных живописцев; то, что способно вдохнуть жизнь в персонажей избранных авторов. Бог — это оказии судьбы, сводящей в точке Вселенной то, что не могло встретиться в нормальном процессе событий. Бог — это связующая ось полярного мироздания, на одном конце которого душа, на другом — физика. Природа не вышла из хаоса. Она была частью незримого миропорядка, пока не породила Бога, а Бог — человека, способного осмыслить себя. Ибо, осмыслив, он сам сотворит Богов, которые воплотят его замыслы в новой природе. Человек унаследовал творящее начало, но унаследовал ли он понимание, ради чего творит? Должен ли он понимать свое предназначение в этом мире или должен слепо повиноваться инстинкту творца? Почему мы теряем связующую нить этих бесконечных круговоротов Вселенной?..
Запись шла. Отца Сириуса несло. Его особенно несло, когда пора было закругляться, когда мысль попадала на скользкую тему, и в аудитории наступала тишина. Еще немного и он начнет проповедовать сигирийскую космогенетику, от чего зарекался в присутствии шефа. Но, если Сириус ловил струю, клятвы не имели значения. Передо мной возникала дилемма: сохранить запись и поставить под удар саму идею работы с Сириусом, либо не сохранить и еще больше навлечь подозрений.
То, что Секториум взялся делать с эти человеком, было похоже на выращивание баобаба в ночном горшке. Пробовать, конечно, можно, но зачем? Боюсь, что этого не знал сам Вега. «Апостолы» считали отца Сириуса предтечей чего-то великого и глобального, шеф считал его последствием чего-то ужасного и непоправимого. Простые секториане считали его несчастным человеком, не имеющим возможности реализовать своего «Бога» для воплощения идей в формы новой природы. Однако субординация конторы заставляла подчиняться мнению начальства. Поэтому Сириус работал на шефа, а секториане — на Сириуса, под Сириуса и для Сириуса, не имея возможности понять, ради какой великой идеи… Эта тема с нами не обсуждалась, каждый имел право на свое мнение.
— Сир, заканчивай, — сказала я шепотом в микрофон.
— …А что мы сделали для того, чтобы найти этот смысл? — еще больше распалился Сириус. — Что мы сделали для того, чтобы вернуться к пониманию себя в природе космоса? Мы придумали рай, чтобы утешиться перед лицом неминуемой смерти. Ради него при жизни превращаем себя в рабов…
— Сириус…
Отец Сириус задумался.
— Если я умру, — произнес он с интонацией, которая внушила мне надежду, что лекция когда-нибудь кончится. — Если я умру и предстану перед Страшным судом, — продолжил Сир, — почему бы мне не получить по заслугам…
— Мы молились за тебя, Сириус, — раздался голос из зала.
— В Храме Христа Спасителя, — уточнил другой голос, более уверенный в том, что сказал. — Не грех ли это?
— Да почему же грех? — мрачно спросил Учитель.
— Ты велел молиться в католических храмах, — напомнили ему.
— Оттого, что мне жаль ваших ног. Католики поставили в храмах скамейки. Молитесь где угодно, дети мои. Бог, который слышит, услышит вас и в пустыне.
По аудитории пробежал шумок, а Сириус погрузился в раздумья.
— Сир, закругляйся…
— Можете войти в любой храм, — сказал он. — Идите туда, где будете чувствовать себя в гармонии. Вас услышат и на краю Вселенной. Вешайте на себя кресты, брейте головы, бейтесь головой о паперть, только не отказывайтесь от себя самих, ибо большего не дано вам будет…
— Сир!
— Ходить в храмы — не велика премудрость. Я учу вас возвращаться из храмов.
Во время звездных лет Сириуса я редко включала телевизор, почти не читала газет. Среди моих знакомых не было сириотов. Я знала то же, что все. Сириус вел себя как типичный религиозный мошенник. Он не применял запрещенных приемов воздействия на аудиторию ни тогда, ни теперь. Во всяком случае, при мне имела место дозволенная психическая интервенция, опробованная проповедниками на протяжении многих веков. Человечество не изучало проблему социапатии, поэтому для науки чокнутые сириоты ничем не отличались от прочих чокнутых сектантов. Думаю, ни один Сириус… думаю, многие его коллеги имели дела с криминальным бизнесом, и не всегда чисто. Почему же мои гости в штатском считали Сира источником всех земных бед? Почему искали его в моих шкафах? «Почему?» — задавался тем же вопросом Вега и требовал от меня ответа. Я же только измеряла фон и не лезла в их приватные разговоры, если, конечно, они не долетали до меня сквозь стены.
— Твоя житейская философия здесь ни при чем, — кричал на Сириуса шеф. — Не надо выдавать себя за мессию! Они будут падать в обморок, даже если ты начнешь распевать псалмы!
