Владимир Булат - Лишь бы не было войны
- Все вы, русские, какие-то сони, - ворчал Харальд. - Твоя мама тоже иной раз к полудню просыпается.
- Это от недостатка гемоглобина, - возразил я.
Через два часа мы с Харальдом уже ехали в сторону центра города на взятом напрокат довольно подержанном "Рено". Перед отъездом Харальд сказал, что мне лучше всего облачиться в военную форму, поскольку штатский человек в Рейхе не смотрится, и девушки на всех вечерах ищут ладную армейскую или эсэсовскую форму, из-за чего даже многие сынки промышленников и оптовых торговцев давно сменили фраки на френчи. В ответ на мои опасения, что появление туриста из России в эсэсовской форме вызовет нежелательные недоразумения, Харальд высмеял "распространенное в России мнение, что в Рейхе на каждом перекрестке здоровенные детины со шмайстерами проверяют документы у держащих руки за головой обывателей". Я одел его яркую парадную форму старшего курсанта Гейдельбергской танковой академии войск СС им. Хорста Весселя со множеством аксельбантов и блестящими эполетами (правда, сверху на мне был мой неизменный китайский пуховик, и я мог похвастаться, что нигде в мире, от сияющих демократических пляжей Калифорнии до плацпарадов Страны Восходящего Солнца, второго такого нет - китайские рисовые поля продолжали стагнировать под японским протекторатом).
Первым делом - по моей инициативе - мы посетили Зоологический музей, где полвека назад хаживал Штирлиц, проехали мимо Караула № 1 и оказались у Рейхстага, выходящего фасадом на Кенигс-плац. Справа в отдалении виднелись Бранденбургские ворота, которые я вчера умудрился не заметить. В другой стороне - в направлении рабочего района Моабит - был ясно виден гигантский как гора Большой Зал Рейха. Я ещё никогда не видел такого колоссального здания (хотя уже перед отъездом обратно в Россию я случайно увидел в новостях не менее гигантский Дворец Советов в Москве; его все-таки построили на месте взорванного Кагановичем Храма Христа Спасителя пятьдесят лет назад).
Харальд был отменным гидом, и к середине дня я знал о Берлине почти все. Мы закусили в ярко освещенном (еще одна берлинская особенность) ресторане на Бюлов-штрассе и поехали в дальний конец города, где Харальд должен был встретиться со своим давним другом, уже месяц кряду зазывавшим его на карнавал, устраиваемый у него в усадьбе. Работал друг Харальда на станции глушения западных вражеских голосов. Здесь - в Мариенфельде действительно стоял у входа во двор патруль с автоматами, но Харальд сказал им скороговоркой несколько слов, и нас пропустили без малейшей проверки. В главном корпусе за застекленными дверьми слева и справа по коридору слышался визг приемников, стрекот пеленгаторов и негромкие разговоры персонала. Искомый нами Ганс Ортвин фон Гюнше был в акустической - большой комнате, где прослушивались западные радиопередачи, и откуда в аналитические центры поступали громоздкие бобины со звукозаписью. Служащие станции глушения подобны платоновским мудрецам, которые, зная обо всех возможных альтернативах (то бишь валенах), предоставляют публике единственно правильную.
Коллеги Гюнше ушли в буфет, а он сам торопливо запихивался чем-то вроде гамбургера, контролируя жужжание звукозаписывающей ленты.
- Дойчланд юбер аллес!
- Дойчлалд юбер аллес!
(Хрестоматийное приветствие "Хайль Гитлер!", общепринятое еще тридцать лет назад, после смерти Гитлера как-то вышло из употребления, особенно когда Геббельс в начале семидесятых взял курс на национал-консерватизм, и было заменено "общегерманским приветствием").
Нелепость моего наряда из парадной эсэсовской формы и китайского пуховика с английской надписью "Мэйд ин Чайна" едва не рассмешила Ганса.
- Это Вальдемар, - представил меня Харальд, - Он из России, мой сводный кузен.
- А я был в России, - кивнул Ганс, - в Готтенланде. Мне очень понравилось, только одно плохо - слишком много евреев, и они отвратительно ведут себя в общественных местах.
(Готтенландом в Германии называют Крым, полагая крымских татар потомками готов).
Пока я рассматривал оборудование, Харальд и Ганс скороговоркой переговаривались о каких-то делах. До меня несколько раз донеслось слово "Норд-карнавал".
- Ну и что вы здесь глушите? - поинтересовался я.
- Англичан и американцев: "Би-би-си", "Свободу", "Свободную Европу", голлистов. Иногда и вас приходится, - он пожал плечами. - Хрущев одно время вел коммунистическую пропаганду по радио на немецком языке. В этой акустической "Свобода" прослушивается, - он прибавил громкость. Зазвучали характерные позывные:
- Гринвичское время - двенадцать ноль-ноль, - сообщал по-немецки шепелявый голос. - Говорит Радио "Свобода" из Дувра. В эфире полуденный выпуск новостей. Читает Ева Либерман.
- Совместные англо-американо-канадские военно-морские учения у берегов Исландии. Казнь в Берлине лидеров антинацистской организации "Белая роза". Военный переворот в Парагвае. Представители крупнейших американских правозащитных организацией заявили, что превратят в ад жизнь Тонио Вендиса американского актера, допустившего в последнее время ряд антисемитских высказываний. Таковы основные темы нашего полуденного выпуска новостей...
Ганс убавил громкость и спросил Харальда:
- Вы собираетесь посмотреть казнь на Александер-плац?
- Нет. По телевидению ведь покажут.
- Неравноценная замена.
- Вальдемар, Ганс приглашает нас на карнавал в свое поместье. Сегодня вечером. Мы еще успеем домой и купим по дороге пишущую машинку для Ингрид.
- Да он тут все рассматривает с таким удивлением, - усмехнулся Ганс, как будто там у них ничего не глушат, - и снова прибавил громкости:
- Наш гость сегодня вице-президент Американской лиги борьбы за права негров Фата Мара, некогда бывший бенинским студентом в Московском Университете Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Скажите, Фата, о вашем самом сильном впечатлении от Советского Союза.
- Моим самым сильным впечатлением от Советского Союза было полное отсутствие в этой стране негров. Вначале я думал, что так обстоит на самом деле, однако вскоре я убедился, что стал жертвой советской пропаганды. Значительное количество расовых топонимов на территории России: Белоруссия, Белгород, Белая Церковь - и, с другой стороны, Черная Речка в Ленинграде (где, кстати, расистами был злодейски убит эфиопский поэт Сандра Пушкин), Чернигов, Черновцы и другие - ясно указывает на наличие в СССР значительной негритянской массы, что тщательно скрывается официальной советской идеологией...
Мы уже собрались уходить, когда в акустическую ворвался полный офицер и заорал раскатистым голосом:
- Хальт! Посторонние в акустической! К стене! Руки вверх!
