Гейл Герстнер-Миллер - Тузы за границей
– Сейчас? Во Франции или в Англии.
Председатель обрадовался.
– Думаю, бывают командировки в куда более худшие места. – Он еще что-то записал в своем блокноте. – Я уполномочиваю вас сопровождать Юрченко, чтобы помочь ему в период адаптации. Замечательно бюрократический оборот.
– Благодарю вас.
– Чепуха, вы это заслужили. – Председатель поднялся и подошел к серванту. Хоть тут без изменений. Он вытащил почти пустую бутылку водки, разлил ее в две рюмки. – Запретный тост – за конец эры!
Они выпили. Председатель снова опустился в кресло.
– Что будет с Молнией? Как бы он ни проштрафился в Берлине, парень слишком ценен, чтобы позволить просто так спалить его в этой их ужасной печи. – Его заметно передернуло. – Бр-р! – Он натянуто улыбнулся, сверкнув золотыми зубами. – Взять на работу дикую карту! Интересно, я смогу спать?
Поляков осушил рюмку.
– Я бы не смог.
III
Поляков любил английские газеты. «Сан», «Миррор», «Глоуб» с их кричащими трехдюймовыми заголовками о самых свежих скандалах в королевском семействе и фотографиями голых красоток были для него и хлебом, и зрелищем одновременно. В настоящее время все обсуждали новость о каком-то члене парламента, обвиненном в том, что он за пятьдесят фунтов нанял проститутку, а потом, как в своей лаконичной манере сообщала «Сан», «не отбил свои деньги!» («Все кончилось так быстро, утверждает женщина легкого поведения!»).
«Интересно, – подумал Поляков, – что кажется им большим грехом?»
В крошечной заметке на той же самой первой полосе упоминалось, что интересующая его делегация прибыла в Лондон.
Наверное, увлечение Полякова чтением газет проистекало из его профессиональной деятельности. Когда он выезжал на Запад, его легендой или прикрытием был образ корреспондента ТАСС, что требовало от него владения основными навыками журналистики, хотя большинство западных журналистов предполагали, что он шпион. Он так и не научился прилично писать – хмельное красноречие его английских коллег до сих пор оставалось для него недостижимым идеалом, – однако он умел пить и у него было чутье на сенсации. По крайней мере, в этом отношении журналистика и разведка недалеко друг от друга ушли.
К несчастью, ни одна из старых явок Полякова не годилась для встречи с Танцором. Если одного из них узнают, обоим конец.
И как нарочно, Танцор был неподконтрольным агентом – «совместным активом» на все более иносказательном языке московского центра. Не было никаких заранее условленных сигналов, никакого обмена записками, никаких посредников, никаких каналов, по которым Танцору можно было бы дать знать, что Поляков вышел на связь.
Хотя одиозная известность Танцора делала невозможным определенные виды контакта, она облегчала задачу Полякова в одном отношении: если у него возникала необходимость узнать, где его искать, достаточно было просто открыть любую газету.
Его помощник и будущий преемник Юрченко усердно зарабатывал доверие лондонского резидента; оба они проявляли лишь мимолетный интерес к уходам и возвращениям Полякова, отпуская шуточки в том духе, что их уже почти отставной товарищ убивает время со шлюхами с Кингз-Кросс[121]. «Только постарайтесь не попасть в газеты, Георгий Владимирович, – поддразнил его Юрченко. – А если попадетесь, по крайней мере, постарайтесь “отбить свои деньги”!» Подобное поведение Полякова не было для них новостью. Что ж… он никогда не был женат. А годы, проведенные в Германии, в особенности в Гамбурге, привили ему вкус к хорошеньким ротикам по вполне доступным ценам. Кроме того, не без основания считалось, что КГБ не доверяет агентам без явных слабостей. Один грешок считался вполне терпимым, если он входил в число управляемых: алкоголь, деньги, женщины – в отличие от, скажем, религии. Зубр вроде Полякова – который работал на самого Берию, подумать только! – и сам не свой до столь пикантных утех. Какое очаровательное распутство!
Из представительства ТАСС неподалеку от Флит-стрит Поляков в одиночку отправился в гостиницу «Гросвенор-хаус» на одном из знаменитых английских черных такси – на самом деле автомобиль принадлежал посольству – по Парк-лейн в Найтсбридж, а оттуда на Кенсингтон-роуд. Было утро рабочего дня, и такси едва ползло сквозь плотный поток машин и людей. Солнце уже встало, и утренний туман начинал рассеиваться. Занимался погожий весенний лондонский день.
В «Гросвенор-хаус» Полякову пришлось объясняться с несколькими охранниками в форме, он также отметил присутствие и еще нескольких в штатском. Его пропустили к стойке консьержа, где он, к своему неудовольствию, увидел молодую женщину вместо всегдашнего старого служителя. Она даже внешне походила на новую цербершу председателя КГБ.
– Если я позвоню, меня соединят с этажами, где разместили делегацию?
Женщина нахмурилась. Присутствие в гостинице американских тузов явно не афишировалось, но Поляков упредил ее вопросы, протянув ей свои документы, в том числе удостоверение репортера ТАСС. Проверив их – во всяком случае, все они были подлинными, – она проводила его к телефонам.
– В такой час вам, возможно, не ответят, но это прямые линии.
– Спасибо.
Он подождал, когда останется в одиночестве, потом попросил оператора соединить его с апартаментами, номер которых уже разузнал один из посольских мальчиков на побегушках.
– Да?
Поляков не ожидал, что голос изменится, и все же удивился, что он все такой же.
– Давненько мы не встречались… Танцор.
Долгое молчание в трубке не стало для Полякова неожиданностью.
– Это вы, да?
Он был доволен. Танцор еще не забыл, чему его учили, и вел себя так, как будто это был ничего не значащий разговор.
– Разве я не обещал, что когда-нибудь навещу вас?
– Что вам нужно?
– Встретиться с вами, чего же еще? Повидаться.
– Это неподходящее место…
– У подъезда ждет такси. Оно там единственное.
– Я спущусь через несколько минут.
Поляков повесил трубку и поспешил в такси, не забыв еще раз кивнуть служащей гостиницы.
– Дозвонились?
– Да. Спасибо.
Он юркнул в такси и закрыл за собой дверцу. Сердце у него колотилось.
«Бог ты мой, – подумал он, – я веду себя как юнец перед свиданием!»
Вскоре дверца открылась. Полякова обдало запахом духов Танцора. Он протянул руку на западный манер.
– Доктор Тахион, полагаю?
Водителем был молоденький узбек из посольства, чьей непосредственной специальностью был экономический анализ, но самым главным достоинством было умение держать язык за зубами. Полное отсутствие с его стороны интереса к деятельности Полякова и необходимость лавирования в плотном потоке лондонского дорожного движения позволяли Полякову с Тахионом рассчитывать на то, что их разговор удастся сохранить в тайне.
