Гейл Герстнер-Миллер - Тузы за границей
Участие адвоката Пралера в столь недостойной затее подвергало опасности других секретных агентов его уровня – и затрудняло вербовку новых.
И никто не мог знать наверняка, что еще рассказал американский сенатор.
– Знаете, Молния, у моей организации многие годы были свои люди в самом сердце британской разведслужбы… У нас даже один капитан служил связным ЦРУ.
– Филби, Берджесс, Маклин и Блант. И старик Черчилль тоже, если верить западным шпионским романам. С какой целью вы рассказываете мне эту историю?
– Я просто пытаюсь донести до вас масштаб ущерба, который вы нанесли. Эти агенты ослабляли британцев больше двадцати лет. То же самое может случиться и с нами… с обеими нашими службами. Ваше начальство ни за что не признает этого, а если и признает, то уж точно не станет обсуждать данную тему с вами. Но теперь мне приходится расхлебывать всю эту кашу. Так что… если вы хоть что-нибудь обо мне знаете, – а Поляков был абсолютно уверен, что Молния знает о нем ровно столько же, сколько и КГБ, то есть один чрезвычайно важный факт от него сокрыт, – вам должно быть известно, что я человек честный. Через четыре месяца я выхожу в отставку. Новая война между двумя нашими службами ничего мне не даст.
Молния ответил ему холодным взглядом. Что ж, Поляков этого и ожидал. Соперничество между ГРУ и КГБ было лютым. К тому же оба учреждения славились своей злопамятностью.
– Понятно. – Поляков поднялся. – Простите, что зря побеспокоил вас, майор. По всей видимости, Генеральный секретарь ошибся, и вы ничего не хотите мне сказать…
– Задавайте свои вопросы!
Сорок минут спустя Поляков со вздохом опустился в кресло. Если в нем слегка повернуться, можно увидеть происходящее за окном. Штаб ГРУ прозвали Аквариумом – прозвище подходило лучше некуда: пятнадцатиэтажное здание, состоящее из одних окон от потолка до пола!
Большой ошибкой было бы счесть его гостеприимным. Поляков даже пожалел умозрительного случайного гостя. Прежде чем хотя бы приблизиться к святая святых, надо было преодолеть внешнее ограждение, состоящее из трех секретных авиаконструкторских бюро, а также еще более секретного ракетно-конструкторского бюро имени Челомея.
В дальнем конце внутреннего двора у неприступной бетонной стены, которая окружала Аквариум, притулился крематорий. Ходили слухи, будто на последнем собеседовании перед тем, как принять кандидата на службу в ГРУ, ему показывали это приземистое серое здание и специальный фильм.
Фильм был о состоявшейся в 1959 году казни полковника ГРУ Попова, которого обвинили в шпионаже на ЦРУ. Попова привязали к тележке транспортера неразрываемой проволокой и просто-напросто отправили – заживо – в печь. Процесс на время приостановили, чтобы пропустить вперед гроб другого, куда более достойного сотрудника ГРУ. Смысл был предельно ясен: ГРУ можно покинуть только через крематорий.
Что и говорить, Молнии, прошедшему суровую школу такой организации, любые уловки в разговоре нипочем. Все, что почти за час удалось выведать, это лишь незначительные подробности операции – имена, даты, названия мест, события. Сведения, которыми Поляков уже располагал. За всем этим скрывалось нечто иное, какая-то тайна. Как же ему разговорить Молнию?
– Наверное, нелегко быть советским тузом.
Если неожиданное заявление Полякова и удивило Молнию, он ничем не выказал этого.
– Моя сила – просто еще одно оружие в борьбе против империализма.
– Уверен, вашему начальству очень хотелось бы так думать. Боже вас упаси использовать свою силу в личных целях. – Поляков снова сел. На этот раз он налил себе стакан воды. Потом протянул бутылку Молнии, но тот покачал головой. – Должно быть, вам уже приелись такие шутки. Вода и электричество.
– Да, – устало сказал Молния. – Приходится быть осторожным во время дождя. Я не могу принимать ванну. Единственный вид воды, который я люблю, – это снег. Учитывая численность людей, которые знают обо мне, просто поразительно, сколько шуток мне пришлось выслушать.
– Они держат у себя вашу семью, да? Не отвечайте. Я не располагаю такими сведениями. Просто… просто это единственный способ контролировать вас.
К тому времени, когда споры вируса дикой карты достигли Советского Союза, облако уже относительно рассеялось, но этого хватило, чтобы в стране появились джокеры и тузы и была создана секретная государственная комиссия по решению этой проблемы. В типично сталинистском духе тузов отделяли от остального населения и «обучали» в специальных лагерях. Джокеры же попросту исчезали. Во многих отношениях это было куда хуже, чем сталинские репрессии, которые Поляков застал подростком. В тридцать седьмом приходили за инакомыслящими или за теми, кого предали «друзья». Но после того, как разразилась эпидемия дикой карты, звонка или стука в дверь мог ждать каждый.
Даже те, кто сидел в Кремле. Даже те, кто занимал самые высокие посты.
– Я знал одного человека, похожего на вас, Молния. Когда-то я работал на него. Собственно говоря, неподалеку отсюда.
Впервые за все время в броне Молнии обнаружилась брешь. Он проявил неподдельное любопытство.
– Неужели легенда верна?
– Какая легенда? Что Сталин был джокером и погиб оттого, что в сердце ему всадили кол? Или что джокером был Лысенко? Должен признаться, я потрясен, что подобные басни могут восприниматься всерьез офицерами военной разведки!
– Я имел в виду легенду, утверждавшую, что после смерти Сталина хоронить оказалось нечего, а тело, которое выставили для прощания, загримировали те же мастера, которые поддерживают в надлежащем состоянии тело Ленина.
«Горячо, – подумал Поляков. – И все-таки что же ему известно?»
– Вы настоящий герой, Молния. И все-таки бежали из того здания в Берлине, как необстрелянный новобранец. Почему?
Это был еще один из известных приемов допроса – внезапный возврат к более насущным вопросам.
Молния ответил, что не помнит, как бежал, и Поляков, обойдя стол, уселся почти вплотную к нему. Так близко, что ощутил запах мыла, пробивающийся сквозь него запах пота и… еще что-то, возможно, озон.
– Вы можете распознать туза?
Наконец-то его собеседник начал выказывать какие-то признаки волнения.
– Без проявления силы – нет, не могу.
Поляков понизил голос и ткнул пальцем в золотую звезду Героя на груди у Молнии.
– И что вы думаете сейчас?
Лицо мужчины вспыхнуло, на глазах выступили слезы. Рука в черной перчатке оттолкнула палец Полякова. Все это произошло в одно мгновение.
– Я чуть не загорелся!
– Еще бы несколько секунд – и все.
– Так вы – туз. – В голосе слышалось восхищение – ведь у них оказалось нечто общее – со страхом пополам. – Ходила еще одна легенда, что есть и второй туз. Но все считали, что вы скрываетесь где-то среди партийной верхушки, среди людей Брежнева.
