Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел
— Видел. Но думал, ты просто хандришь. Способность дуться из-за пустяков — одна из загадок женского характера. Впрочем, тут не место для обсуждения наших семейных дел.
— А где же место для этого? Я прекрасно знаю, что стоит мне что-то сказать, как ты тут же начинаешь злиться. А что касается женской загадочности, то мы таинственны не больше, чем какой-нибудь оловянный рудник. А там все, что нужно, — это взять хороший фонарь, чтоб освещать темные углы; и тогда ты увидишь все, что надо. Но мужчинам нравится думать, что женщины загадочны. Это дает им повод воздерживаться от расспросов, экономя таким образом время и силы.
— Но уж вечной болтливостью они обладают — это точно, — парировал Сэм. — Тебе добраться до дела так же трудно, как сломанному карандашу поставить точку.
— Оба вы болтаете слишком много, — скривился Джонсон.
— Ну, есть и другие крайности, — ответила Гвен, сердито глядя на Джона. — Но вы правы. Вполне возможно, что у нас все же есть нечто и оно может оказаться ключом к тайне Башни. Вот, например, что вы думаете о Пискаторе?
— Э-э… Хм-м… — начал Сэм, — я понимаю, к чему ты клонишь. Почему он смог войти в Башню, а другие — нет. Ну, во-первых, он мог быть агентом. Но если агенты способны проходить через барьер, то почему этого не сделал Торн?
И еще — почему Торну пришлось воспользоваться «Парсевалем», чтоб добраться до Башни? Ведь у этиков и их агентов есть собственные средства передвижения — что-то вроде летательной машины.
— Этого я не знаю, — ответила Гвенафра. — Давайте все же остановимся на Пискаторе. Чем он отличается от всех прочих? Вряд ли как ключ для входа в Башню имел значение какой-нибудь физический элемент — например одежда. Все пробовали войти обнаженными, но войти удалось только Пискатору.
Кроме того, существуют различия в том, как далеко удавалось пройти по коридору остальным. Какие особенности характеров были у тех, кому удалось пройти дальше, чем другим?
— Чтобы выяснить это, нужен компьютер, — сказал Сэм. — Галбирра знает членов своего экипажа. Она сможет описать их нам, когда дирижабль прилетит сюда. Однако, чтоб подход был по-настоящему научным, необходимо иметь точные данные о расстоянии, пройденном каждым человеком. А это уже можно как-то увязать с особенностями характеров. Однако, поскольку таких замеров никто не делал, вопрос отпадает.
— Тогда давайте рассмотрим Пискатора.
— Он был одним из этих самурашек, — сказал Джонсон.
— Не думаю, чтоб тут имела значение раса, — ответил ему Сэм. — До сих пор нам не удалось раскрыть ни одного агента с монголоидными чертами, хотя я думаю, они должны быть обязательно. Давайте вот что учтем. Торн не хотел, чтобы Фаербрасс и Обренова отправились в Башню. И он хладнокровно взрывает их обоих, не говоря уж об остальных, которые к ним отношения не имели. Хотя, может быть, Торн не знал, что Фаербрасс — агент. Если так, то он просто получил двоих, заплатив цену за одного.
— А может, их было больше чем двое, — задумчиво сказала Гвен. — Впрочем, нет — ведь только двое имели в головах черные шарики.
— Черт побери! Не надо проблему, и без того сложную, усложнять еще больше.
— Если бы эти двое тоже входили в Башню, мы могли бы сравнить их характеры с характером Пискатора, — продолжала Гвен.
— Я много общалзя з Фаербраззом и зкажу, что от него пахло так же, как и от взех озтальных человеков. А этик озтавил позле зебя запах зовзем другой, чем у Зэма. Пизкатор тоже был человеком, хотя от него и воняло рыбой. Я могу определять разные виды человеков, в завизимозти от того, что они едят.
— Но ты еще никогда не встречал никого, от кого пахло бы не как от человека, — сказал Сэм. — Поэтому у нас нет оснований считать агентов нелюдью. А уж выглядят они стопроцентно как люди.
— Не взтречал, хотя, должно быть, их тут было немало, — ответил Джо. — И позкольку я никогда не взтречал кого-то, кто вонял бы не как люди (хотя им озобенно хвалитьзя в этом змызле и нечего), значит, агенты должны быть людьми.
— Может, оно и так, — включился Джонсон, — этому недоумку кажется, что если неземляне выглядят как земляне, то и пахнуть они должны так же.
Джо хихикнул:
— А почему бы тебе не вывезить объявление в главной гозтиной: «Взем этикам и ихним агентам немедленно явитьзя к капитану»?
Гвенафра казалась чем-то очень обеспокоенной и явно все больше хмурилась. Наконец она не выдержала:
— Почему вы все время уходите от вопроса, который я поставила? Насчет Пискатора?
— А может, мы вроде того карлика из цирка, что нашел под кроватью своей жены туфли великана, — ответил Сэм, — просто боимся задавать лишние вопросы.
Ну ладно. Я был довольно плохо знаком с этим джентльменом из Чипанго[98]. Он появился у нас месяца за два до отплытия «Марка Твена». Согласно докладам, он был очень спокойным и славным человеком. Не то чтобы нелюдим или заносчив, а просто неагрессивен. Казалось, он со всеми быстро находит общий язык. Что, с моей точки зрения, автоматически делает его подозрительной личностью. При этом он отнюдь не был соглашателем. Я помню, как он вступил в спор с Фаербрассом насчет размеров будущего дирижабля. Он считал, что лучше построить сравнительно небольшой корабль. Спор кончился тем, что Пискатор заявил, что все равно считает себя в данном вопросе правым. Но, поскольку Фаербрасс — босс, он будет делать как приказано.
— А были у него странности? — спросила Гвенафра.
— Он свихнулся на почве рыбной ловли, но мне это не кажется особо эксцентричным. Слушай, а почему ты меня спрашиваешь? Ты же и сама его знала!
— Хотела услышать чужую точку зрения, — ответила она. — Когда Галбирра доберется сюда, мы ее расспросим о Пискаторе. Она знала его лучше, чем мы.
— И не забудь про Зирано, — подсказал Джо. — Он его тоже знал хорошо.
— Джо любит Сирано, — заметил Сэм. — У француза нос еще больше, чем у него. С ним Джо чувствует себя вроде бы среди родственников.
— Чушь зобачья! А у ваз — жалких пигмеешек — ни единого приличного ноза не найдешь! Я люблю его, незмотря на то что ты з ним ладил, как один замец гиены з другим в разгар брачного зезона!
— Не смешно, — холодно ответил Сэм. — Ну а что же все-таки ты думаешь о Пискаторе, Гвен?
— От него вроде бы исходили волны… Ну, как бы это лучше выразиться… Не животного магнетизма, поскольку сексом там и не пахло… Просто теплое благорасположение. Вы знали, что нравитесь ему. Хотя с дураками он старался дел не иметь. Но он не был с ними груб, невзирая на всю их тупость. Просто старался побыстрее и поделикатнее от них отделаться.
