Елизавета Михайличенко - Большие безобразия маленького папы
…Через проходную их не пустили.
— Папа, зачем мы сюда пошли? — удивился Сын. — Давай через забор.
Лезть через этот, непреодолимый для солидного человека забор, было весело и приятно. Папа задержался на нем, глядя на мир с высоты нормального человеческого роста. «Может, и всю прежнюю жизнь я просидел на заборе, сложенном из прожитых лет», — подумал он и спрыгнул.
Припекало. По двору бродили научные сотрудники в джинсах и футболках. С полотенцем на плече прошла Вера из Жениной лаборатории, улыбнулась Папе и дала ему карамельку.
— Отгрызай половину! — потребовал Сын.
Папа с силой вонзил резцы в карамель. Боль в деснах напомнила, что резцы ему по возрасту не положены. Папа сплюнул конфету вместе с кровавой слюной.
— Твою… — Папа осекся. — Колобок в бок!
Хотелось плакать и сквернословить. Папа пошел к реке. Роскошный в прошлом пляж базы отдыха был завален нераспакованным оборудованием.
— Это останки кораблей, — заявил Сын, и они стали играть в водолазов. До синевы наплававшись, водолазы врылись в горячий песок. Сын развинчивал добытый со дна микроскоп.
— Перв-в-вый раз-з-з так д-д-долго куп-п-паюсь, — проклацал Папа. Сын возмущенно встрепенулся:
— А мне так…
— А спорим, — поспешил Папа исправить педагогический промах, — что в реке живут микробы. Захочу, покажу их тебе в микроскоп.
— Ну, захоти, — потребовал Сын, с сомнением глядя на прибор.
Микроскоп оказался испорченным безнадежно.
— Так всегда, — обиделся Сын. — Наобещаешь, а потом…
— Не ной! Я тебе сейчас в институте в исправном все покажу. Пошли играть в ученых.
…В самом начале прохладного коридора слышалась уникальная лексика Слинько:
— Этот жучара отправляет меня в отдел. Захожу — там все бичары. Начинаю пристраиваться к кассе — отметают. Тут один столичный рванина подвернулся…
Папа понял, что Слинько снова ездил в министерство подписывать документацию.
— …Наконец, подмахнул. Мету дальше. Перед дверью — телочка. Я к ней. То да се. Приходи, говорит, завтра подпишу. Как же завтра? Горючее в баке кончается, а еще две подписи. Дотянул до родного аэродрома на мужском обаянии… Ну там сейчас волчары собрались! На что я сам кремень, а еле урвал.
Слинько был правой рукой Петрина. Создав филиал, Петрин понял, что только разоблачение нескольких знахарей-экстрасенсов придаст ему необходимый авторитет. Он хорошо знал психологию своих коллег: они признают истинным специалистом в области народной медицины только того, кто отточенным мечом сразит несколько популярных шарлатанов. Самой громкой была история с Инной Ветровой — молодой, но уже очень известной, красивой и дерзкой ворожеей. Слинько провел разоблачение виртуозно — на одном мужском обаянии. Инна Ветрова канула в безвестность.
— А это что за детсад? — строго спросил вышедший из комнаты Слинько.
Недавно Слинько назначили и. о. заместителя директора филиала по научной работе, и теперь он рьяно следил за порядком.
— Кто вас сюда пустил? К кому вы пришли? Где твоя мать? — Слинько решил начать с Папы.
— Умерла.
— Здесь находиться нельзя, — Слинько мог разжалобить любого — от секретарши до министра, но сам жалости не знал, равно как и других человеческих слабостей, мешающих хорошо и приятно жить. — Здесь храм науки!
— Тогда подайте! — Папа протянул руку и поджал босую ножку.
— Сейчас! — Слинько разозлился и, схватив его за протянутую руку, потащил к выходу. Сын вцепился в другую руку и испуганно заорал:
— Отпустите! Мой папа здесь работает!
— А-а-а, — обрадовался Слинько. — У тебя папа здесь работает? Как его фамилия? Сейчас мы его замочим!
В Папином сознании промелькнул образ змеи, заглатывающей свой хвост.
— Слинько! — завопил он на весь коридор. — Мы — разнояйцевые близнецы Гог и Магог Слинько! Наш папа теперь зам директора, он вас уволит по статье! — Папа старался кричать как можно громче.
По всему коридору начали открываться двери, но выглядывать, правда, не решались.
— А мама твоя — английская королева? — не чуя опасности спросил Слинько.
— Ветрова моя мама!! Инна!!! — заорал Папа, радуясь звонкости своего голоса. Он вдруг понял: играть с детьми ему не интересно, общаться со взрослыми — скучно. Радость доставляла только игра со взрослыми.
Как по команде из дверей высунулись головы. Слинько пошел красными пятнами. Он вспомнил, что сегодня на ученом совете будет обсуждаться его характеристика для утверждения в должности «зама».
— Ох и натерпишься ты от нашего папки! У него знаешь сколько родительской любви за семь лет скопилось! Одних алиментов на десять тысяч! Веди нас к нему! — потребовал Папа. — Мы теперь с ним жить будем. И смотри, чтоб без обмана. У него золотое кольцо на правой руке!
В позе Наполеона Слинько выглядел очень внушительно.
— Клевета! — ревел он в коридор. — Грязная интрига! — Опомнившись, он резко выдернул правую руку из-за левого борта пиджака и, воздев ее над головой, возмутился: — Да это же обручальное кольцо! Ишь, жучары! Его носит каждый порядочный человек.
Головы втянулись, и двери захлопнулись.
— Так, сынки, — озираясь по сторонам, сладким шепотом завел Слинько. — Пойдемте, милые, ко мне в кабинетик.
Говоря это, он все сильнее и сильнее подталкивал Папу и Сына вверх по лестнице.
— Ну-ка, сынки! Дайте-ка я на вас посмотрю хорошенечко! Садитесь на диванчик… У-у, волчата какие вымахали. А свидетельство о рождении у вас с собой?
— В опекунском! — заявил Папа, стараясь занять на диване как можно больше места. — А ты, папка, я вижу — жучара. Когда домой поедем?
— Нельзя нам сегодня домой ехать, кремешочки… Дома ведь дисциплина… Руки мыть. Умываться… Да я вас в такой интернат устрою! С таким уклоном! С каким хотите, с таким и устрою!.. Нож метать умеете? Там научат.
— Это когда-нибудь потом. Сейчас мы хотим к нам домой. Мы хотим посмотреть на братика, на новую маму… Она же нам разрешит завести овчарку?
— А мне дога! Ты мне обещал! — наконец прорвало ошалело молчавшего Сына. — Они с овчаркой подружатся и у них родится много щенков! Да?! Да, папа?!
— Нет, — сказал Слинько. — Нет!
Недавно Слинько закончил 30-укольный курс вакцинации от бешенства. Мрачный Слинько вытащил из сейфа бутылку армянского КВ и, позвякивая горлышком по краю стакана, наполнил его до краев.
— Хотите? — спросил он, доставая из сейфа плитку шоколада.
— Хочу! — сказал Папа и схватил стакан. Но опрокинуть его не успел из-за сильного подзатыльника. Папа оскорбился:
— Что, родительские чувства, наконец, взыграли?
